Где исчезают корабли - Августин Ангелов
Капитаны, которые выжили в морском сражении, постепенно собирались возле своего адмирала. А Сабах Саравак смотрел на них, но, словно бы и не видел. Его взгляд, устремленный на догорающие корабли, блуждал где-то далеко. Он все еще не мог свыкнуться с потерей младшего сына. Ведь тело Сурдена утонуло вместе с проклятой вражеской джонкой. Но, трое других сыновей адмирала все-таки остались в живых, потому, взяв себя в руки, Саравак продолжил исполнять свои обязанности военачальника. Почти вся его флотилия, кроме десятка маленьких галер и катамаранов, сгорела. Но, под командованием адмирала все еще оставалась целая армия, состоящая из нескольких тысяч пехотинцев и моряков, высадившихся с горящих кораблей на берег. Потому надежда на победу у Саравака все еще имелась, тем более, что сражение обернулось не только тяжелыми потерями, а и кое-какими успехами.
Весь флот Таракана тоже погиб. А первая линия укреплений на суше, откуда противник позорно сбежал, была взята сулунгами. Пусть даже у них скоро закончится порох, но холодное оружие есть у всех бойцов. И каждый сулунг обучен с детства владеть им. В ближнем бою сулунги не подведут. Во всяком случае, адмирал надеялся на это, тем более, что многие его воины уже показали себя только что в абордажных сражениях.
Оценив обстановку, Саравак рассудил, что и у противников не так уж все хорошо. Раз защитниками Таракана оставлена без рукопашного боя первая оборонительная линия, то они, скорее всего, просто опасаются рукопашной схватки. А разведчики, посланные по следам отступающего неприятеля, подтверждали, что отряды защитников острова немногочисленны. Если верить разведчикам, бойцов у противника насчитывалось не больше трех сотен.
Правда, враги имели серьезное преимущество в качестве оружия, которое оказалось у них гораздо лучше, чем даже оружие испанцев, очень скорострельным и смертоносным. Но, поскольку по берегу стреляли все реже, адмирал предположил, что и у защитников острова боеприпасы заканчиваются, как закончились те их ужасные зажигательные бомбы в сером летающем мешке с красными звездами, который теперь бессильно болтался в воздухе, привязанный к верхушке старого индуистского храма. Адмирал пришел к выводу, что все еще имелись отличные шансы задавить неприятеля числом в ближнем бою, когда в ход пойдет холодное оружие. И этими мыслями Саравак делился со своими капитанами, среди которых находились не только его сыновья, его братья, а и другие родственники, которых следовало немедленно приободрить, пока они окончательно не утратили боевой настрой. Подозвав командира разведчиков, он приказал отправить лазутчиков в разные стороны для поиска других путей к столице Таракана. Наступать напрямую через болота адмиралу очень уж не хотелось.
* * *
Оба советских офицера, Федор Яровой и Виктор Смирнов рассматривали поле боя, передавая друг другу огромный флотский бинокль. Вражеский флот догорал недалеко от полосы прибоя. Потому что подожженные корабли старались выбрасываться на берег, чтобы все-таки высадить десант. И, надо было признать, что, несмотря на немалые потери, противнику удалось произвести высадку.
Десант босоногих сулунгов все еще не был разгромлен. Напротив, после тщетной попытки сходу прорваться внутрь острова, супостаты закреплялись на плацдарме, устанавливая по линии дюн свои примитивные пушки и сажая стрелков с мушкетами и аркебузами на вышки, брошенные морпехами при отступлении. В жарком воздухе до сих пор висел дым. А легкий ветерок, дующий от пляжа, доносил запах паленной плоти до храма Ганеши.
— Это, конечно, победой пока не назвать. Их эскадра разгромлена, но плацдарм на острове они могут удерживать долго. Враги явно закрепляются. А у нас нет сил, чтобы атаковать их прямо сейчас и скинуть обратно в море, — заметил Яровой.
— Посмотрим, что они сделают, когда им на головы полетят горшки с горючей смесью, — сказал Смирнов.
— Для этого их надо сначала раздобыть, а потом наполнить. Потому предлагаю не терять времени. Иначе до заката не успеем приготовить наш новый сюрприз. Пока светло, их наши снайперы и пулеметчики сдерживают. А ночью враги могут расползтись по острову, словно те самые тараканы. Этого нельзя допустить, — проговорил Яровой.
— Тогда полетели. Покажешь, где тут у вас горшки и нефть, — сказал Смирнов. Нацепив обратно шлем и очки, аэронавт полез наверх по веревочной лестнице. И Федору пришлось лезть следом за ним.
Морпехи внизу отвязали швартовочные концы от каменных слонов, сидящих на крыше храма. И аэростат, вздрогнув, начал медленно подниматься. Внутри их встретил электрик с эсминца Вадим Михалевич, который все это время находился на борту летательного аппарата в открытой гондоле, напоминающей обыкновенную шлюпку, посередине которой установили двигательную установку. В двойном дне размещались топливные резервуары, а кабина управления располагалась на носу.
Михалевич поприветствовал Ярового и прибавил нагрев горелки, крутанув вентиль подачи топлива на половину оборота. Одновременно стирлинговый двигатель, получив дополнительный нагрев, гораздо быстрее закрутил маховик, а Михалевич, переключив рычаги, передал вращательный момент на тяговые винты, подвешенные на лонжеронах слева и справа от гондолы. Лопасти закрутились с характерным гудением. И аэростат полетел, набирая высоту и скорость.
Ощущения полета были немного похожи на корабельную качку. Потому Федор, как старый моряк, усевшись на корме рядом с пулеметом, расстрелявшим в сражении всю ленту, уверенно смотрел вниз. Несколько догорающих вражеских кораблей все еще притягивали взгляд. От них наверх поднимался черный смолистый дым, образовывая над пляжем темную тучу. А повсюду в воде вдоль восточного берега острова торчали уже потухшие обугленные остовы, оставшиеся от вражеской эскадры.
* * *
В море Сулавеси на пути пароходной эскадры все чаще встречались рыбацкие суденышки. Иногда это были катамараны. Но чаще — просто лодки с балансирами и небольшим парусом. И чем дальше продвигались пароходы по направлению к Нефтяному, тем больше встречалось на воде рыбаков.
Обычно, увидев строй кораблей, извергающих в небо дым из труб, да еще и едущих по воде на огромных колесах, рыбаки отворачивали. Но, однажды, рыбацкая флотилия, состоящая из трех десятков катамаранов с косыми парусами, вместо того, чтобы рассыпаться при приближении неизвестной эскадры, идущей под дымами без всяких парусов против ветра, что, казалось бы, уже само по себе должно было внушать страх местным мореплавателям, вдруг, наоборот, прекратила рыбную ловлю и начала перестраиваться явно в боевое построение с намерением перерезать курс пароходам. А, поскольку при попутном ветре эти катамараны могли развивать и двадцать узлов, уйти от столкновения с ними на той скорости в девять узлов, с которой следовали пароходы, представлялось задачей невыполнимой.
Быстро выяснилось, что были это не совсем и рыбаки. Или даже
