Балтийские комбинаторы - Константин Николаевич Буланов
— То ли еще будет, дорогой мой друг. То ли еще будет. — По-доброму улыбнувшись в ответ, пришелец из будущего пригубил «Вдовы Клико» из своего бокала. — Вам ли не знать, какие мастодонты со временем начнут бороздить моря и океаны.
— Вот именно, что со временем! А здесь и сейчас, да и в ближайшие года два, если не три, вряд ли у кого-нибудь смогут появиться корабли способные назваться равными этим красавцам, — простер тот руку с бокалом в сторону линкоров, салютуя стальным исполинам и одним махом опустошил фужер. — Жалко только, что вы смогли найти достаточно доводов для его величества, чтобы ограничить количество дредноутов нашего флота всего десятью вымпелами. Немцы, вон, уже восемнадцатый и девятнадцатый по счету заложили на своих верфях. Про британцев вообще молчу. У тех, по слухам, строится уже двадцать пятый, и останавливаться на достигнутом, они явно не собираются. А ведь это только те, о которых мы точно знаем! Вполне возможно, что на самом деле их уже поболе будет.
— Что тут скажешь? — лишь пожал плечами в ответ Иван Иванович. — Для них это жизненная необходимость. Что для первых, что для вторых. Точно такая же, как для нас — сильная сухопутная армия.
— Да, да, да, — отставной контр-адмирал удрученно махнул на собеседника рукой. — Именно поэтому вы продавили постройку в Коврове огромного пулеметного завода, а в Харькове еще более громадного тракторного, какого прежде не видывал белый свет. А ведь на эти деньги можно было пополнить флот еще двумя линкорами! Минимум!
— Все-то вы, Николай Николаевич, линкорами меряете! — дурашливо попенял тому барон, заодно показательно покачав головой для пущего эффекта. — А ведь когда-то радовались одному единственному минному крейсеру.
— Что поделать… Я повзрослел, — приняв игру друга, столь же показательно тяжело вздохнул он. — И с каждым прожитым годом мои требования к размерам игрушек росли вместе со мной.
— Так, может, уже пора бы перейти из стадии взросления в стадию становления? — расплывшись в ехидной улыбке, подначил гость из будущего «большого ребенка» так и не наигравшегося в кораблики.
— Как можно! — едва не задохнулся от возмущения и даже схватился свободной рукой за область сердца Протопопов, после чего довольно рассмеялся вместе с собеседником.
На календаре значилось 23 августа 1914 года и войной в Европе все еще пока только пахло, если можно было так выразиться. Эрцгерцог Франц Фердинанд вынужденно отказался от давно запланированной поездки на военные смотры в земли Боснии и Герцеговины, будучи раненым в результате неудачного покушения неизвестного стрелка и с простреленной ногой уже полгода как безвылазно проживал вместе со своей супругой и детьми в Карлсбаде, где и восстанавливал свое здоровье. Так что никакой бедный сербский революционер со товарищи добраться до него не могли априори. Это стало итогом одной из множества проведенных по наущению барона Иванова тайных операций нового засекреченного силового подразделения жандармерии появившегося в составе «Разведочного отделения Генерального штаба».
Пусть гибель эрцгерцога и считалась в известной ему истории лишь официальной, так сказать, для скармливания простому населению, причиной приведшей к началу Первой Мировой Войны, он все равно решил немного подстраховаться. Вот и убрал на время жертвенную пешку с игровой доски. Ведь, как ни крути, а разгореться ныне «пламя мирового пожара» могло лишь только и исключительно на Балканах, либо же в африканских колониях. Однако численность войск в последних у всех заинтересованных в переделе сфер влияния сторон, было столь мизерным, что о грандиозных продолжительных сражениях не могло идти даже речи. К тому же, со стороны России было четко прописано, что в договоре с Францией, что в договоре с Великобританией, о ее вмешательстве в войну в рядах Антанты, только если кровопролитие начнется на территории Европы. Колониальные же дрязги ее не касались вовсе. О чем, естественно, не забыли в очередной раз напомнить Берлину, дабы там, если бы решились на начало очередного передела мира, действовали по уму и не вовлекали «спящего медведя» в свои «собачьи своры». Заодно, не забыв, предложить немцам заказать на российских верфях постройку нескольких линкоров, дабы Кайзерлихмарине года так через четыре уж точно смог сравняться по размеру с Королевским флотом. И да, это был самый настоящий «троллинг» кайзера со стороны российского самодержца за нагловатое поведение того во времена русско-японской войны, хотя о существовании такого сленгового слова знал всего лишь один единственный человек из числа ныне живущих.
На Балканах же у небольших, но дерзких, местных государств попросту не имелось достаточного политического веса и военного потенциала, чтобы отринуть ультиматумы большого соседа в лице Австро-Венгрии. При этом у самих наличествовало вагон и маленькая тележка претензий ко всем и каждому. Особенно в этом деле усердствовала Сербия, которой, не смотря на получение выхода к морю, вечно чего-то не хватало. То ее правительству резко разонравятся навязанные великими державами условия раздела земель Македонии, отчего начиналась политическая ругань с отхватившей данные территории Болгарией. То вновь возникали претензии к Австро-Венгрии по поводу принадлежности Боснии и Герцеговины, что выглядело натуральным отображением басни про слона и Моську. То лились претензии, что к Болгарии, что к Австро-Венгрии, по поводу таможенных тарифов. В общем, некто остающийся в тени продолжал «дуть на тлеющие угли, не позволяя им остыть».
Но, что изрядно обрадовало Ивана Ивановича в складывающейся ситуации, так это наступление четкого осознания у Николая II о его ответственности только и исключительно перед населением Российской империи. Французы, сербы, болгары, черногорцы, абиссинцы, сирийские православные христиане, османские армяне, греки — все они в его сознании наконец-то перешли в разряд максимум временных союзников, которые много чем были обязаны России, но никак не наоборот. И выразилось это впервые тем политическим отлупом, что был им дан правящим кругам Сербского королевства на страницах всех без исключения газет империи. В опубликованной статье, мгновенно подхваченной газетчиками всего мира и переведенной на многие языки, Николай Александрович Романов выразил свое искреннее соболезнование всему простому сербскому народу по поводу прихода к власти в их многострадальном государстве столь откровенно глупых и недальновидных представителей правительственных кругов. Сопоставив данные о военном, экономическом и демографическом положении дел в самой Сербии и Австро-Венгрии, на которую небольшое королевство активно тявкало, он четко расписал, каким именно видом шапок австрийцы закидают сербов и сколь быстро это произойдет, даже если к противостоянию подключится Франция. А заодно выразил готовность принять в России сербских беженцев, коли все сведется-таки к войне. Благо слабозаселенных
