Товарищ Джедай - Игорь Евгеньевич Кулаков
ХЗ. Буду наблюдать…
А для того, чтобы выжили те, кого отправили со мной, есть я. И я собирался взять сразу на себя основную роль в миссии. Для того меня и попросили, а я сам вызвался ранее в качестве «уникальной ударной мощи»!
Сам я экипировался в свою лёгкую броню. Шлем же, в котором был встроен сканер разных диапазонов, я отдал лейтенанту Мыльникову незадолго до того, как мы садились в ТБ-3. Заодно и показал, как пользоваться. Ему нужнее. У меня есть Сила.
Из одного контейнеров снова заранее были извлечены пара бластеров — мой и Мерили, захваченные с «Бродяги» и которые я также отдал лейтенанту и тому «лучшему стрелку» из его подчинённых, на которого он мне указал. Краткий инструктаж насчёт ёмкости с газом тибанны и энергетической ячейкой и пара «учебных выстрелов» каждого из пары счастливых временных обладателей самого высокотехнологичного личного орудия на Земле около ВПП для освоения его…
Народ-первопроходцы советских ВДВ, конечно прифигели от высокотехнологичных штучек, но я поначалу уклонялся от вопросов «откуда это?». Есть и всё тут. Хотя все сразу поняли, что я одинаково общаюсь и с генерал-майором — зам. начальника разведупра генштаба и с обычными старшинами из числа десантников лейтенанта Мыльникова…
…Короче, вскоре после полуночи, экипаж ТБ-3, снизившийся до высоты в сотню метров и на скорости около полтораста км/ч, что позволило слегка приглушить звук его четырёх моторов, высадил три десятка рыл (я, Мыльников и его 28 десантников) над каким-то полем примерно в 10 км северо-западнее Бобруйска.
На самом деле выброска из него оказалась той ещё историей. Кто из люка из грузовой кабины — на правое крыло, на левое — из кабины командира, кое-кто — через пулемётные турели, с посадочной двери экипажа — из рубки и тоже грузового отсека. По паре — у бомболюков (оттуда и я прыгал… без парашюта).
Вывалился из люка, сгруппировался, и начал левитацию. Признаюсь, техника эта у меня в самом зачаточном состоянии, но снизить горизонтальный вектор скорости, связаннный с направлением движения самолёта я левитацией смог а дальше… поступил также, как когда то Сидиус, вырвавшийся из нашей ловушки на Корусканте.
На поле осталась огромная проплешина, куда я направил Силовой толчок, гасивший окончательно вертикальный вектор скорости.
Мягко сел. Только дерново-подзолистая (или как их там?) земля комками полетела после гасящего Силового удара. Практически вышло как просто мягкое приземление на ноги после простого прыжка на месте, без использования Силы. Не знаю, смогу ли проделать такое с клика, но со ста метров легко, как и рассчитывал, вышло.
Парашют за день я точно бы не освоил.
* * *
…Первых фрицев той ночью я убил в ситуации, которая мне чем-то напомнила какой-то многосерийный фильм про диверсантов, разведчиков и всё такое, который я смотрел на Земле в интернете за год или два до шага в Гиперврата Гри…
«Немецкая дивизия… танковая отставшие тылы подтягивает…», бросил мне на ходу Мыльников, разглядывавший через выданные ему очки-сканер пару грузовичков, в которых, как выяснилось позже, везли какое-то военное барахло четвёрка совсем потерявших страх фрицев.
Они, конечно, очумели, когда я, находившийся ближе всех к дороге, ухватившись локонами Силы за задние оси их грузовиков, непрошено тормознул машины.
Моторы рычали, задние ведущие колеса скребли грунтовку, а машины не ехали! Это было весело — мне и заранее предупреждённым десантникам Мыльникова, которые вместе с ним ждали между деревьев около дороги в Бобруйск, где скапливались немцы.
Выскочивших с обеих сторон кабин — посмотреть «за что там сзади зацепились?? да и у обеих машин сразу!?» немцев я взял другими Силовыми локонами в захват и тупо, не тратя время, сломал шеи, тут же выкинув свежие трупы подальше в лес. У простых немецких юнитов много не узнаешь, хотя в недороте Мыльникова и был чувак, бегло общавшийся по немецки, о чём мне сразу сказал лейтенант.
Моторы грузовиков был заглушены подбежавшими нашими, и я отпустил локоны Силы, народ очень плотно (почти три десятка! Едва в две машины влезли. Даже пришлось срочно выкидывать какие-то перевозимые немцами запчасти) набились в крытые тентами кузова грузовиков, Мыльников, углядевший где-то (или знавший) марку автомобилей, сообщил горделиво её мне — «Опель Блитц!», сам сел за руль первого, а я рядом. И мы поехали на паре немецких грузовичков в Бобруйск.
Ох, не могу… в ту ночь я слишком был занят смертоубийствами и прочим возложением дани ТСС, но сейчас я оцениваю всю иронию, куда мы направились. Хорошо, что не в Мухосранск…
Протрясясь пару-тройку камэ по убогой дороге, на убогой подвеске, на убогом древнем грузовичке, не забывая ощущать в Силе всё на сотни метров вперёд, я размышлял, как действовать дальше. Рубин сразу (за что ему спасибо) дал понять Мыльникову — что я сам по себе и главная ударная мощь, а они — на «подхвате», но почти три десятка опытных в военном деле людей, мотивированных и морально готовых на очень многое, вполне могли пригодится мне. Но их, в отличие от меня не вела и не оберегала Сила и меня разрывало на части два противоречивых желания — использовать их как отвлекающий манёвр и «пошуметь где-то в стороне», а самому втихую устроить резню там, где Сила подсказывала мне массы металла и разумных около него. Разумных, которых я не жалел.
Но наших, которых хотелось «отправить пошуметь в стороне», в таком случае я отправлял бы практически на смерть. Три десятка десантников, с самозарядками, гранатами и тремя «ручниками» против дивизии… посылать людей на смерть! Много они не сделают.
Я так и сразу же, не «отходя от кассы», без всяких экивоков и политесов Мыльникову сказал. Бобруйск был близок и я ощущал в паре ка-мэ кого-то на дороге… блокпост или что-то подобное? Надо было согласовывать окончательно сейчас.
Мыльников, до сих пор имевший смутное распоряжение большого чина Рубина, испытал большое облегчение, когда я высказал всё это и предложил, свернув на совсем чуханскую, едва заметную в слабом свете фар не второстепенную, а даже третьестепенную дорогу, обговорить, что да как. В Силе было видно, что
