Валерий Ковалев - Левиафан

   Мол, кто такие, откуда и с какими целями в Канаде.

   Ну, я их послал, и они мне дали. Отработанные ребята.

   - А как ты понял, о чем спрашивают, - поинтересовался Морев. - Был переводчик?

   - Точно так, товарищ адмирал, ихний капрал. Он поляк и знал русский.

   В это время распахнулась дверь и в клубах морозного пара, на пороге возникли два индейца, втолкнувшие в помещение затравлено озирающегося человека.

   - О, так это ж сам капитан Браун! - уставился на того Порубов. - Ну что, попался гад?

   Воины сообщили, что обнаружили командира форта среди трупов, где тот притворился мертвым, и отошли в сторону.

   Тот же, увидев европейцев, гордо выпрямился, скрестил на груди руки и что-то прохрипел по ирокезски.

   - Инглизи требует его отпустить, и грозит местью Великого отца, - перевел Длинное крыло, и присутствующие в блокгаузе возмутились.

   Затем к пленнику вкрадчиво обратился Текумсе, тот стал бледным и энергично кивнул головою.

   - Летящая стрела сказал, что сожжет его на костре, если инглизи не будет отвечать на вопросы, - наклонился к Мореву переводчик, и он покосился на вождя. Тот тоже кивнул.

   В ходе последующего допроса выяснилось, что капитан получил приказ из Квебека о захвате в плен одного из моряков русской эскадры, для последующего препровождения его туда, а также организации нападения на их базу силами дружественных англичанам индейцев.

   - Как всегда в своем амплуа, любят загребать жар чужими руками, - бормотнул Лобанов.

   Далее возник вопрос что делать с пленными (кроме Брауна были захвачены еще трое солдат) и мнения сторон разделились.

   Текумсе и Медвежье плечо желали предать их казни, а Морев с Лобановым возражали.

   Наконец, пришли к согласию.

   Пленников было решено отпустить, дабы те сообщили о печальной участи форта, а заодно предупредили начальника экспедиционного корпуса, что такая же участь постигнет и Квебек, в случае повторения враждебных действий.

   После этого их снабдили минимумом необходимого и, выведя за палисад, отпустили.

   - Как думаешь, дойдут? - провожая взглядом удаляющихся на лыжах англичан, спросил Морев у Лобанова.

   - Дойдут, - последовал ответ. - Те еще волки.

   Затем отряду был предоставлен небольшой отдых и во второй половине дня, тронулись в обратный путь.

   Арьергард завершал десяток лошадей, навьюченных трофейным оружием и боеприпасами, за спиной вставало зарево горящего форта.

   Остаток зимы прошел без происшествий, моряки готовили корабли к летней кампании, а в свободное время общались со своими новыми друзьями, проникаясь все большей к ним симпатией.

   Индейцы отличались простотой общения, честностью, отсутствием стяжательства и полным единением с природой. Ирокезы с благодарностью впитывали те знания, которые получали и с готовностью делились своими. Благодаря им, недалеко от базы, был обнаружен каменный уголь, что являлось жизненно необходимым для новых колонистов

   К весне многие из моряков понимали язык ирокезов, а те успешно осваивали русский.

   Между тем, солнце поднималось все выше, в заливе таял последний лед, с юга потянулись птичьи караваны.

   - Пора, - сказал в один из таких дней Морев, и был назначен день отплытия "Аскольда". На фрегат догрузили уголь, свежий провиант и воду, в машине развели пары, и вождь Медвежье плечо, с почетом был доставлен на борт.

   Накануне они с Лариным получили дополнительные инструкции, удостоверенный подписью Морева и оттиском пальца Текумсе, письменный текст ультиматума, а также пятьсот золотых империалов, на непредвиденные расходы.

   Проводы корабля состоялись при большом стечении народа и, дав прощальный гудок, он взял курс в открытое море.

   Известие о неудаче захвата "Левиафана" и его отплытии из Кронштадта, а также исчезновение вслед за этим парового фрегата "Аскольд", вызвали безудержный гнев Императора, и расправа не заставила себя ждать.

   Оставшийся в живых командир гатчинского полка фон Клюге, был лишен чина и расстрелян на равелине Петропавловской крепости, все бывшие с ним солдаты биты шпицрутенами[33] и отправлены на каторжные работы в Сибирь, а адмирал Грейг снят с должности.

   Назначенная же по повелению Самодержца следственная комиссия, активно занялась изобличением заговорщиков.

   К слову, имея себя на уме, Березин утаил от Шешковского наличие у него исторического труда, а только передал ему для Павла, сделанную оттуда заранее, нужную перепечатку.

   В ней значились вице-канцлер Николай Петрович Панин, генерал-губернатор Петербурга Петр Алексеевич Пален, последний фаворит покойной императрицы Платон Зубов, командир Изюмского легкоконного полка Леонид Леонтьевич Беннигсен, а также командиры Семеновского, Кавалергардского и Преображенского гвардейских полков.

   - Каковы подлецы! - воскликнул Император, ознакомившись с фамилиями и потрясая бумагой. - Поднять руку на меня, помазанника Божьего!

   Той же ночью все поименованные лица были арестованы, заключены в Петропавловскую крепость и подвергнуты допросам.

   А поскольку мысль о предстоящем заговоре у них еще не созрела, всячески отрицали свою причастность.

   - Допросить с пристрастием, - повелел Павел, и, спустя неделю, Шешковский положил ему на стол то, что требовалось.

   Кроме полного признания своей вины, подследственные сообщали, что вдохновителем и организатором "заговора", был адмирал Морев с его офицерами, и это весьма понравилось Императору.

   - Я давно чувствовал, что они изменники, - прошипел Павел. - Занимайтесь дальше, мне нужны остальные.

   - Слушаюсь, Ваше Величество, - подобострастно склонил голову Степан Иванович и, пятясь, вышел из кабинета.

   Еще через несколько дней, число участников заговора возросло до сотни, туда были включены все недоброжелатели Шешковского с Березиным, и коллеги довольно потирали руки.

   - Великое дело наше ремесло, - изрек однажды тайный советник, когда они были вдвоем. - Императоры приходят и уходят, а мы остаемся.

   - Великое, - согласился Березин и косо взглянул на патрона. Ему не нравилось быть на вторых ролях.

   И для этого он решил воплотить в жизнь очередной план, стратегический. А если конкретно, создать в России военную контрразведку, по аналогам той, что была в прошлой жизни.

   Концепция ее была уже сверстана и в первую очередь предусматривала охрану государственных секретов Империи. Таковыми признавалось все созданное за последние годы в армии и на флоте, а также, оставленные "Левиафаном" передовые технологии.

   В том, что она будет положительно воспринята Императором, капитан 3 ранга не сомневался, ибо Павел активно занялся военным переустройством.

   Концепция предусматривала учреждение департамента военной контрразведки при Тайной канцелярии, а также его отделов в армии на флоте. Им предписывалось создание осведомительной сети, в целях выявления иностранных шпионов, а также любых других лиц, проявляющих интерес к государственным секретам.

   - Сие весьма важно, - одобрил документ Павел. - И за каждый такой случай, смертная казнь или каторга. Что б неповадно было!

   И наложил резолюцию.

   Машина завертелась, облеченный особыми полномочиями Березин развил бурную деятельность, и, спустя несколько месяцев, его детище заработало.

   Два иностранных посла были выдворены из России, десяток пойманных шпионов поплатились головой, и все, что касалось Армии, накрыла завеса тайны.

   Заслуги преданного слуги не остались без внимания, Березин получил чин капитана 1 ранга, а заодно и роскошный дворец в центре Петербурга.

   - То ли еще будет, - сказал он себе и выдвинул очередной прожект, о создании разведки.

   До этого вся информация о политике иностранных государств в отношении России, поступала только по дипломатическим каналам и была весьма поверхностной. Березин же, предлагал перевести все на профессиональную основу.

   При каждом после учреждалась должность секретаря, бывшего штатным сотрудником руководимого им департамента, коему предписывалось иметь сеть зарубежных осведомителей.

   - Золота не жалеть! - я должен знать все, что творится в Европе, - согласился с новой инициативой Монарх, и Казначейство получило соответствующее указание.

   При ее реализации у Березина возникли известные трудности с подбором "рыцарей плаща и кинжала", и он обратился за помощью к Шешковскому.

   - Для сего дела нужны особые люди, - многозначительно изрек Степан Иванович. - Что б не подлого сословия и языки знали. Есть у меня такие на примете, запоминай.