Алексей Замковой - Лесной фронт. Задача - выжить
После беглого изучения, я понял, что в моих руках оказался настоящий подарок. Это была отчетная карта о положении на киевском участке фронта по состоянию на 13 августа 1941 года. Как для копателя, такая карта особой ценности для меня не представляла — здесь, были обозначены красными и синими чернилами только общие позиции немецких частей, идентифицированных частей Красной Армии и направления ударов. Да и масштаб — пятикилометровка. Но здесь, в сорок первом году, это было настоящее сокровище — думаю, ордена давали и за меньшее. Вообще, непонятно, что она здесь делает, эта карта? Такие вещи не перевозятся не только по лесным дорогам, но и на шоссе они вряд ли встречаются — их переправляют самолетами. Но факт остается фактом — карта ведь у меня в руках. Что здесь делал этот офицер? Заблудился? В любом случае, это уже его проблемы.
Я всматривался в позиции сторон. Немцы уже вышли к Киевскому укрепрайону. Стрелок, означавших наступление противника в районе Ирпеня и Белогородки, не было. Только обозначено положение фронта. Значит, попытка прорваться с ходу к Киеву уже провалилась. Зато южнее, от Пирогово до Юрова, была обозначена контратака Красной Армии, потеснившая прорвавшихся немцев. А что севернее? Сплошной линией от Коростеня наши держат оборону. Вроде там была пятая армия, один из штабных офицеров которой написал замечательные мемуары о ходе боев на юго-западном направлении. Что там было? Я постарался припомнить прочитанное. Вспомнилось, что вскоре пятая армия должна получить приказ отходить за Днепр и занять оборону по восточному берегу реки. А на их плечах, через мост у Окуниново, который не успеют взорвать, немцы прорвутся на левый берег Днепра и появится Окунинский плацдарм, с которым наши сильно намучаются. Ну да! Вот 11 танковая и 111 пехотная дивизии, которые будут участвовать в прорыве. Их я запомнил благодаря нумерации. Одиннадцать и сто одиннадцать. А вот, гораздо севернее, 113 пехотная дивизия. Они там, вроде бы, тоже отметились. А что если…
У меня возникла идея. Положив карту на траву, я порылся в чемоданчике и, не найдя искомого, подбежал к застреленному мной офицеру. Перевернул труп, порылся в карманах, осмотрел планшетку и, наконец-то нашел! В моих руках оказалась перьевая ручка. Вернувшись к карте, я снял с ручки колпачок и попробовал на поле — конечно, не совсем соответствует по цвету с тушью, которой обозначены немецкие позиции, но очень похоже. Оглянувшись, не наблюдает ли кто, я провел жирные стрелки от позиций 11 танковой, 111, 113 и, на всякий случай, 98 пехотных дивизий по направлению к мосту через Днепр. Критически осмотрел результат — надеюсь, радость от такого подарка не даст заметить в штабе, куда, несомненно, отправится вскоре эта карта, то, что стрелки немного отличаются по цвету. А еще, надеюсь, что теперь, с моей, 'попаданца', помощью, наши не протупят и успеют таки вовремя взорвать мост. Или, хотя бы, организуют нормальную оборону. Хотя, особо это ничего не изменит — все равно Киев придется сдавать. Но, хоть какая-то пакость немцам!
Немного подумав, я забросил ручку подальше в кусты, присоединил к ней печать с обрывком веревки — объяснить почему я заглядывал в саквояж легко, но зачем лишние вопросы? — и сложил бумаги обратно. Стрельба на дороге уже стихла — похоже, с немцами покончено. Я взял саквояж и отправился обратно. Но, сделав пару шагов, остановился. Не оставлять же просто так офицера! Я вернулся к убитому, поставил саквояж на землю и принялся обыскивать труп.
Когда я вернулся на дорогу, все действительно было уже закончено. Бойцы собирали трофеи, Коля снимал фугас — ждать на месте бойни следующей колонны немцев мы не собирались. А смысл, если они, скорее всего, спешатся еще на подходе и начнут прочесывать лес? Я застыл в раздумье — присоединиться к собирающим трофеи или вначале отдать добытый мной саквояж командиру? Последнее предполагало выговор за убитого офицера. Но ничего решить я так и не успел.
— Найденов, — прозвучало от легковушки, — где офицер?
Я подошел к лейтенанту Бондарю, который в этом выходе был старшим группы. Во время моего появления он обшаривал салон машины в поисках ценного.
— Убил офицера. — кратко доложил я. — Другого выхода не было.
Лицо командира помрачнело.
— Бегал он очень быстро, — продолжал оправдываться я, — уже уходил от меня. Ну, что мне было делать?
Следующую фразу лейтенанта я приводить здесь не буду. Слишком много слов, которые не стоит произносить в приличном обществе. Вкратце, ее суть сводилась к тому, что мне не следовало не только преследовать убегающего немца, но и идти в армию вообще. Несмотря на то, что я остро чувствовал свою вину, подобного отношения к себе не позволял никогда и никому.
— Что-то я не видел, что б кто-то еще побежал за офицером. — зло выдохнул я. — Или вы собирались его потом по всему лесу отлавливать?
Бондарь запнулся и, вытаращив глаза, смотрел на меня. Видимо, в этом времени споры со старшим по званию были редкостью. Как в будущем — не знаю, я в армии не служил, но подозреваю, что и через семьдесят лет офицеры, а особенно унтера, не любят когда младшие показывают характер. Но эти мысли пришли уже потом, а пока у меня в крови снова забурлил адреналин.
— Я в одиночку, под пулями, бросился в погоню! — постепенно я начал срываться на крик. — Я виноват, что тот бегает быстрее? А куда Вы смотрели, когда офицер начал убегать? Почему не было команды другим бойцам преследовать?
Дальше последовала фраза, не уступающая некоторыми оборотами, речи командира. Лейтенант покраснел как рак и смотрел на меня дико выпученными глазами. Когда я наконец выговорился, на дороге тяжелой пеленой повисла тишина. Я огляделся. Все смотрели на меня. Когда я снова посмотрел на лейтенанта, тот, какими-то судорожными движениями, дергал застежку на кобуре пистолета. Похоже, я сильно перегнул палку.
— Товарищ лейтенант, — из-за моей спины выскочил Коля и встал между нами, — я вам напоминаю, что Найденов-мой подчиненный.
Взгляды лейтенанта и сержанта скрестились. Мгновение оба смотрели друг другу в глаза.
— В этой ситуации будет решать командир отряда. — спокойно, но твердо произнес Коля.
Дуэль взглядов продолжалась еще минуту. В конце концов, лейтенант убрал руку с кобуры и молча отвернулся.
— Найденов, помоги мне с фугасом. — ровным голосом сказал Коля и пошел прочь от машины.
Я пошел за ним. Что на меня нашло? Или это выходит все напряжение, накопившееся за тот месяц, который прошел с момента моего попадания в прошлое? Спорить со старшим по званию! Мало того, что спорить — еще и в нецензурных выражениях! Да мне вообще надо было затаиться и вести себя тише мыши! Но сделанного уже не вернешь…
— Что на тебя нашло? — зло прошипел Коля, присаживаясь рядом с фугасом, — Какого ты начал с ним спорить? Ты что, с ума сошел?
— Да знаю я, что не прав. — весь запал куда-то схлынул и до меня начало доходить, что я реально попал. — Извини, сорвался.
— Майору будешь объяснять. — Коля дал понять, что тема исчерпана. — Кстати, что у тебя за чемодан?
Я посмотрел на саквояж, о котором совсем забыл в горячке спора с командиром. Надо было сразу сказать Бондарю, что захватил важные документы. Может и обошлось бы.
— При офицере был. — я поставил саквояж возле Коли. — Там документы какие-то. И еще карта.
Коля с интересом глянул на мою добычу.
— Документы, говоришь? Иди, отдай лейтенанту. Может остынет немного.
Я отправился назад.
— Товарищ лейтенант, — тот стоял спиной ко мне у машины и молча курил, — разрешите обратиться?
Все так же, молча, Бондарь повернулся и уставился на меня. Я воспринял молчание как знак согласия.
— Прошу прощения за свои слова, — сказал я, — сорвался после боя. При офицере я обнаружил документы.
Лейтенант посмотрел на протянутый саквояж.
— Что за документы? — наконец, спокойным тоном, спросил он, беря в руки мою добычу.
— Я не знаю немецкого, товарищ лейтенант. Какие-то бумаги и карта.
— Свободен! — Бондарь забрал саквояж и отвернулся.
Сильно сомневаюсь, что, даже получив мою ценную находку, он меня простил. Хотя… За кобуру уже не хватается. Ладно, об этом будем думать потом — когда в лагерь вернемся. Я вернулся к Коле. Тот ничего не говорил — даже не отреагировал на мое приближение. Видимо прокол я допустил серьезный. Нервы-нервы…
— А где Лешка? — первым нарушил молчание я.
Коля молча кивнул головой в сторону зарослей, в которых мы лежали в засаде. Там что-то копали два бойца. Неужели?.. Сердце дало сбой и затрепетало, будто я снова бегу по лесу за тем проклятым офицером. Подбежав к бойцам, я убедился, что самые мрачные предположения сбылись. Лешка, раскинув руки, лежал на спине. Лицо его было какое-то спокойное, будто спит, а в груди и животе зияли окровавленные дыры. Лешка-Лешка… Я ведь с тобой с самого начала! Не с момента попадания в прошлое, конечно, но ты был одним из бойцов, которых я встретил первыми в этом времени. Как же так? Я припомнил, что когда начал свой бросок через дорогу, краем глаза заметил, что кто-то побежал за мной. Значит это был ты… Мне повезло. А Лешка Митрофанчик — шутник и весельчак — лежит сейчас на земле и дожидается пока ему выроют могилу.
