Юрий Никитин - Труба Иерихона
Воздух влажный, недаром вон среди сибирских кедров желтеют заросли бамбука, да такого крупного, что и в Индии не встретишь!
Джип Ляхича укатил далеко вперёд. Водитель матерился, едва удерживая руль, всех четверых, включая двоих десантников на заднем сиденье, подбрасывало так, что лязгали зубы.
Наконец лес расступился, дорога пошла мимо старого кладбища с покосившимися крестами, а дальше виднеются такие же старые и подгнившие домики. Дорога стала ещё гаже, вездеходный джип то и дело чиркал днищем, как же ездят эти чёртовы русские, наконец домики выросли, дорога привела на окраину.
Домики стоят покосившиеся, вросшие в землю, такие же, как дома и сараи, подгнившие заборы, а кое-где вовсе повалились на землю. Ощущение такое, что деревня вымерла. Однако в бумагах написано, что в деревне хоть и мало молодёжи, но мужчин всё же достаточно, чтобы поднять забор или починить выбитые ветром окна!.. Русские, подумал он с отвращением. Тупые и ленивые, не желающие работать. Одним словом, русские.
Давай вперёд, велел он водителю. Там, в серёдке, должна быть площадь.
Площади в серёдке, конечно, не оказалось, но перед одним домом было вытоптанное место, где копались куры, а выбитая до твердости камня земля пестрела шелухой от семечек.
Он видел сперва только бледные лица за окнами домов, потом из домов начали осторожно выходить люди. Все в серой неопрятной одежде, никаких ярких красок, и сами серые, как будто посыпанные пылью. Они останавливались по ту сторону низеньких заборчиков, что едва доходили им до груди, смотрели исподлобья, как бродячие собаки, что ежеминутно ожидают пинка.
Сюда! весело кричал Ляхич. Я буду говорить!.. Мы друзья, что вы там прячетесь?
За его спиной десантники переговаривались, он слышал, как скрипят под широкими задницами кожаные сиденья, все трое уже высматривают молодых женщин. А то и подростков.
Сюда, пригласил Ляхич, он развел руки широким жестом и низко поклонился, как делал русский боярин в одном из голливудовских фильмов. Мы вам привезли подарки!..
Какой-то босоногий ребёнок попытался выскочить за калитку, но женщина с такой злостью дёрнула его обратно, что мальчишка заревел от боли и обиды. Женщина загородила его широким подолом, сама смотрела на Ляхича с откровенной враждой. Сквозь широкие щели в полусгнившем заборчике, который она наверняка считает надёжной защитой от вторжения американской армии, были видны её голые ноги.
Скрипнула калитка с другой стороны улицы. Медленно, осторожно выходили люди. Ляхича удивило, что на улицу выдвигаются только древние старики и старухи, женщины средних лет пугливо держатся за заборами, а молодых так и не видно вовсе.
Высокий костлявый старик осторожно приблизился к джипу. Ляхич видел коричневое от старости, изборожденное глубокими морщинами лицо, беззубый рот, запавшие слезящиеся глаза. Брови торчали седыми пучками длинных и жёстких, как у кабана, волос. Глаза поймали довольное лицо Ляхича, старик сказал шамкающим голосом:
Что вы хотите, герр комендант?
Ляхич засмеялся, десантники за его спиной довольно, даже счастливо захохотали. Как это здорово, вот так прийти к этим напуганным несчастным людям, которые от могучей армии ожидают тотального избиения, а вместо этого получат бесплатно сникерсы, памперсы, ёлочные украшения, бройлерных цыплят в рамках гуманитарной помощи!
На смех Ляхича начали выходить из калиток и другие жители. Сперва старики и пожилые женщины, потом появились женщины средних лет. Детей держали сообща, к чужакам не подпускали. Ляхич досадовал, потому что это были бы шикарные кадры: он с русским ребёнком на руках... надо взять только самого замызганного, тогда их спасательная миссия будет выглядеть ярче. Пресса растиражирует по всему миру, его увидят и в родной Алабаме, а в штабе вынуждены будут повысить ему жалованье и поднять в чине.
Старик оглядел десантников, лейтенант Браузерс привстал на заднем сиденье, ловит старого туземца в объектив телекамеры.
Голос старика стал нетерпеливее:
Что вы хотите, герр комендант?
Ляхич сказал со смехом:
Какой герр, какой герр?.. У нас обращаются «сэр», но можешь говорить «мистер»!.. Да и что за формальности? Меня зовут Джон Ляхич, я сам славянин... почти что русский, хоть и родился в Америке. Я хочу напомнить вам те славные времена, когда наши народы плечом к плечу дрались как против немцев, так и против японцев, что хотели у вас отобрать эти земли!..
Глава 31
Жители села окружали молчаливые, чисто по-русски настороженные, зыркали исподлобья. Кинооператор встал ногами на сиденье, Ляхич слышал его довольное сопение. С такого ракурса русские выглядят ещё униженнее, а сейчас с надеждой смотрят вверх, в небо, где ныне Америка, слушают голос американского офицера. Слушают молча, признавая, что именно Америка говорит сверху, говорит с небес, говорит от имени Бога...
Ляхич сделал паузу, показалось, что старик хочет что-то сказать. Старик на его жест, приглашающий спрашивать, пугливо покачал головой. Ляхич заулыбался как можно шире и дружелюбнее, из толпы что-то выкрикнули, и старик, тяжело вздохнув, повторил с покорностью судьбе:
Что хочет от нас герр комендант?
Ляхич расхохотался. От старости старик уже и забыл о разрешении называть его просто «мистер», или же по русской тупости это до него дойдёт на третий день, какой же здесь тупой народ...
Я знаю, сказал он весело и с душевным подъёмом, что у вас тут были настроения... Дескать, чем такая свинская и голодная жизнь, то пусть эти Курильские острова и весь Дальний Восток заберёт себе Япония! Хоть какая-то работа будет, зарплата появится!.. Друзья, ничего этого не надо. Ни Японии эти земли отдавать не надо, ни Китаю, что сегодня должен был перейти границу и затопить эти земли своими... тьфу!.. Эта земля останется вашей, русской. Мы сюда прибыли, чтобы помочь вам. Мы берём эту часть под защиту, сюда не посмеют ступить ни китайцы, ни кто ещё!
Его слушали по-прежнему в молчании. Русские народ заторможенный, скованный, запуганный. В присутствии начальства рот боятся открыть, но когда расползутся по своим домам, что и домами назвать оскорбить уютные американские домики со всеми удобствами, тогда начнут перебирать его речь слово за словом. До самых тупых дойдёт наконец, что прибывшие на джипе люди принесли им счастье. Выбегут на улицу... а на улице уже снег, прошло полгода, пока они чесали репу и думали по-русски долго, упорно и тупо над ясными вопросами.
Джозеф Клитор, уполномоченный по связям с местным населением, ревниво толкнул в бок, Ляхич умолк, отодвинулся к борту.
Друзья, сказал Джозеф, сограждане!.. Да-да, мы все сограждане одной великой страны, имя которой Земля! Я родился и жил в Чикаго, но я живу на одной с вами планете, а теперь вся планета это одно большое село. Так что можете считать меня своим односельчанином... а село... ха-ха!.. американским. Ну, если кто ещё не готов, то можете не считать, это роли не играет... в данный момент. Итак, сограждане!.. Через полчаса сюда прибудет грузовой вертолёт с гуманитарной помощью. Это вы уверены, что живете как люди, но мы ж видим, что вы ничем не отличаетесь от животных!.. Вам раздадут микроволновые печи последнего поколения, цифровые телевизоры!.. Это всё бесплатно!!!
За его спиной вздохнул один из десантников. Ляхич услышал глухой звук удара, словно второй ткнул приятеля в закрытый бронежилетом бок. Не завидуй, говорил его толчок. Эти русские сидят на золоте. У них прямо под сараями золотые жилы выходят на поверхность со спутников хорошо видно! за ближайшей сопкой несметные залежи урана, а у реки, где они выгрузились из транспортного самолёта, драгоценнейшей танталовой руды на триллионы и триллионы долларов! Это всё теперь наше, можно раскошелиться на сникерсы...
Второй хмыкнул, и снова обострённое чутьё Ляхича поняло ответ: все верно, мы эту руду ещё и копать заставим этих волосатых обезьян. Сами даже пачкаться не будем, русскими нужно руководить, указывать, прикрикивать, наказывать, пороть, иметь...
Джозеф рассказывал громко и подробно, что с приходом американских войск сюда пришло благополучие, а насчёт их собственности пусть не беспокоятся, Америка никогда не захватывает чужие территории, она только устанавливает более тесные контакты, чтобы торговля шла по правилам, по их правилам, так как только в Америке могут установить самые правильные правила...
Теперь уже из домов повыходили все, кто был в селе. По крайней мере, ни Ляхич, ни десантники не замечали, чтобы в оставленных жилищах мелькнула чья тень, если не считать голодных собак и облезлых кошек.
Среди слушающих Ляхич отметил несколько зрелых мужчин. Именно они послушали, молча переглянулись и ушли. Мужчины. Tough men, что переводится примерно как «крутые», хотя это, конечно, не круть, а именно tough, кость любой нации, твёрдые мужчины. Подростки никогда не бывают tough, а tough правильнее было бы переводить как «матёрые»...
