Александр Мазин - Белый Волк
Я их остро разочаровал, заявив, что моя рабыня не входит в пакет «всё включено».
Стюрмир немедленно оповестил мир, что он думает по поводу моей жадности, и вернулся к пиву, а Медвежонок отвел меня в сторонку и потребовал немедленного ответа: когда я наконец сделаю предложение его сестре?
– Давай не откладывай! Надо сыграть свадьбу до вика. А то убьют тебя – и даже сына не останется!
Подбодрил, ничего не скажешь.
– Да я не против… – промямлил я без особого энтузиазма.
Свартхёвди удивленно воззрился на меня. Он полагал, что я «чисто конкретно» влюблен в его сестричку.
– Эй! Побратим! Есть кто-то, о ком я не знаю? Ну– ка выкладывай!
И что мне сказать? Что его сестричка слишком меркантильна? Ну так это по его понятиям – достоинство, и немалое.
Или рассказать о моем романе с его матушкой? Держи карман шире!
– Так это… – проблеял я. – Свадебный дар…
Медвежонок решительно махнул рукой, отметая финансовые проблемы.
– Пусть будет так. Когда отец Эйвинда потребует обратно свадебный дар, ты его вернешь из собственных средств. А пока будем считать, что это и есть твой дар! – решительно заявил он.
– Не уверен, что твоя сестричка согласилась бы с таким раскладом, – заметил я, решив до времени помалкивать о том, что дар этот, собственно, уже вручен.
– Кого волнует ее согласие! – проворчал Свартхёвди. – Я – старший в семье!
С этим тезисом можно было бы поспорить, но я не стал.
– Ее согласие волнует меня!
– Братец! – Медвежонок облапил меня и обдал мощным пивным выхлопом. – Моя сестренка только о тебе и мечтает, с тех пор как тебя увидела!
– А как же Эйвинд?
Свартхёвди смутился, но – ненадолго.
– Ей лестно было бы выйти замуж за ярла и сына конунга! Вдобавок он был таким красавчиком, а ты – сущий урод. Но… – Медвежонок ухмыльнулся во всю пасть. – Любовь зла. И козлы этим пользуются.
Это была моя поговорка. Вернее, базовый вариант насчет «полюбишь и козла» принадлежал варягам. Причем в позитивном смысле: козел здесь – символ сексуальной мощи. Третий после жеребца и быка. Но мой вариант норманам тоже понравился.
– Хватит! – буркнул я. – Гудрун мне по нраву, но кто знает: буду ли я жив послезавтра.
– Это еще почему?
Я не стал скрывать: поведал про тролля. Или, как вариант, троллиху.
Честно говоря, я ожидал, что Медвежонок воспрянет и пожелает присоединиться к нам.
Не-а. Не воспрял. Отпустил пару грязных шуток насчет межвидового совокупления, а потом, уже серьезно, сообщил мне, что я – дурень.
– Ну зачем ты влез? Тебе что, великанша милей моей сестрички? Пусть бы Полбочки ее ублажал…
– С нами ведь твоя матушка идет, – напомнил я. – За нее ты не беспокоишься?
– С чего бы? Ей йотунша точно ничего не сделает. Она ж женщина, тем более – вёльва. Послушай, брат, мой совет: увидишь великаншу – беги со всех ног. От йотунши тебе не удрать, потому что бегаешь ты скверно. Однако Хегин бегает еще хуже. Глядишь, она его сцапает и за тобой гнаться не станет.
– Не пойдешь, значит? Боишься, что не справишься?
– Я – берсерк! – гордо заявил Медвежонок. – Но не дурак. Если увижу великана или, хуже того, великаншу, в драку без нужды не полезу. Убить йотуна можно. Ты да я да Стюрмир, пожалуй, сумели бы. Но за убитого великана придет мстить вся его родня.
И наступит день, когда ты уснешь на скамье в своем доме, а проснешься в йотуновом желудке. Слыхал историю про Гренделя, Пчелиного Волка[50]и конунга Хродгара?
Я кивнул. Смотрел в свое время и кино, и анимашку.
– Так вот, Пчелиный Волк, он тоже был берсерком. И с йотуном Гренделем он справился. Но от мести Гренделевой родни это его не спасло. Так-то, старший братец! Расскажешь потом, хорошее ли пиво варит йотунша. А я пока попью твоего! – Хлопнул меня по спине и отправился уничтожать мой, вернее Хавчика, стратегический резерв спиртного.
А я сел на бревнышко и задумался. Но ни одна путная мысль ко мне так и не пришла.
Тогда я выкинул проблему из головы, встал и пошел пить пиво и петь песни. То есть наслаждаться тем, что каждый настоящий норман почитает истинным счастьем.
Глава 37,
в которой герой бросает вызов чудовищу
– Она придет, можешь не сомневаться! – Полбочки жарко дохнул мне в ухо ядовитой смесью чеснока и перегара. Я отстранился. Положил руку в перчатке из мягкой кожи на оголовье Вдоводела. Прикосновение меня успокоило… Но тут я вспомнил о том, что сказал Свартхёвди о мести йотунов, и поспешно убрал руку. Будем договариваться… Хотя… Интересно знать, как! И – о чем? Что я могу предложить волосатому йети? Пожрать? Этого добра у него и так навалом. Приходи и бери любую овцу Хегина на выбор. Самого Хегина – в качестве сексуального развлечения? Идея интересная. Но, боюсь, Полбочки станет возражать. Напугать лихим посвистом? Так это явление временное. Я обернулся и поглядел в открытые двери корабельного сарая на Рунгерд.
Скандинавская вёльва и землевладелица была невозмутима.
Увешалась оберегами, умастилась какой-то травяной мазью (мне, кстати, тоже предлагала, но я отказался – запашок какой-то… бабий) и сидит, напевает свои ведьминские песенки-заговоры. Страха – ни на мизинчик.
Меня это подбадривало. Если Рунгерд не особо беспокоится, то, надо полагать, и мне ничего смертоубийственного не угрожает.
Я прокрутил в уме полученные инструкции: на рожон не лезть, резких движений не делать. Вести себя гордо и уверенно.
«Ты – на своей земле, – сказала Рунгерд. – И йотун тоже знает, что здесь не Нифльхейм. Ты – человек, а Митгард – земля людей».
Ну да, в своем дворе любая собака лает громче. Будем надеяться, что йети действительно знает, что этот двор – мой.
В любом случае, если йотун (или йотунша) вознамерится добраться до Рунгерд, сначала волосатой твари придется пройти мимо нас с Хегином.
Впрочем, это не такая уж сложная задача, если вспомнить тактико-технические характеристики йети. Я вспомнил, как оно меня швыряло, – и снова ухватился за Вдоводел. С местью потом разберемся. Было бы кому мстить.
А Полбочки всё бубнил:
– …Ульф, это, слышь, Ульф… Люди говорят: если йотунше отрубить хвост, то она превратится в обыкновенную женщину. Ты отруби ей хвост, Черноголовый!
Сероватая тень мелькнула меж скал. Ага, вот и наш гигантопитек!
– Если ты не заткнешься, я отрублю тебе язык, – пообещал я соседу. – И хвост заодно.
Внял ли Хегин угрозе или заткнулся потому, что увидел зверюгу, но болтать он перестал. И сопеть – тоже. В зобу дыханье сперло, как говорится. И было от чего. Черт! Огромная волосатая туша перемещалась с камня на камень с поразительной легкостью.
Как макака с ветки на ветку. Только в этой «макаке» минимум полтора центнера!
Реликт первобытной эпохи (или выходец из северной страны Нифльхейм, если исходить из местной истории с географией) спустился на лед и уверенно припустил к нам. Учуял, проглот, кровушку невинно убиенной овечки. По ровному йети передвигался еще более проворно. Чем-то его шаг напоминал размашистую верблюжью рысь. Надо полагать, при необходимости йети мог двигаться и побыстрее. Прав был Медвежонок: человеку от него не удрать.
Примерно за минуту волосатый гуманоид преодолел добрых триста метров (это по заснеженной пересеченной местности) и оказался у овечьей тушки. То есть рядом с нами. Бросил на нас с Хегином подозрительный взгляд (звериные глазки полыхнули красным), цапнул овцу, чисто человеческим движением перекинул через плечо – и нацелился восвояси. Чихал он на каких-то людишек!
Вот наглая скотина! Кровь хускарла и мастера спорта России по фехтованию взыграла во мне. Я позабыл о мудрых советах специалистов насчет резких движений и выскочил из нашего сомнительного укрытия.
– Эй, ты, зверюга шерстяная! – гаркнул я, глубоко оскорбленный йетиным пренебрежением.
Волосатый гуманоид обернулся. Луна светила прямо на него, и достаточно ярко, чтобы я мог прочитать на мохнатой морде вопрос: «Это что там за козявка пискнула?»
– Куда это ты нацелился с чужой овцой, мохнорылый? – еще более дерзко выкрикнул я. – Дубиной по хребту захотелось?
Йети повернулся ко мне целиком. Солидно, неторопливо. Аккуратно положил овцу на снег. Выпрямился. Внушительное зрелище. Вставший на задние лапы белый медведь мог бы еще потягаться с ним габаритами. Я – точно нет.
– Это моя овца! – пророкотал он вполне членораздельно.
Ни хрена себе! Да, я обращался к этой зверюге… Примерно так я говорил бы с медведем или псом. Человеческая речь, бывает, влияет на животных очень позитивно. Но я никак не ожидал, что это волосатое чудовище тоже разговаривает.
Я опешил.
То есть я мог предполагать, что эта тварь способна издавать членораздельные звуки. Вроде бы даже слышал ее бормотание тогда, в нашу первую встречу. Но сейчас это как-то позабылось. В голове не укладывалось, что такое способно изъясняться по-человечески. Типа, как говорящий медведь. Но оно изъяснялось. И вполне членораздельно.
