Негоциант - Анатолий Анатольевич Подшивалов
На следующий день японцы стали прощаться, оказалось, полномочий принимать решения по территориям у них нет, это только Тайный совет при «божественном тэнну»[76] может решить. При прощании с японской делегацией обратил внимание на молодого японского офицера во флотском мундире с орденом Восходящего Солнца второй степени, то есть с шейным знаком и нагрудной звездой, достаточно высокой наградой для молодого человека. В отличие от остальных членов делегации, низко кланявшихся и приторно улыбавшихся, это офицер держался подчеркнуто прямо, хотя и с вежливой улыбкой, но отнюдь не подобострастной. По столь отличающемуся от других поведению, я еще вчера заподозрил в нем японского принца (их довольно много, так же как у нас – великих князей всех мастей).
По моей просьбе подчиненные генерала Обручева выяснили, что это – Абэ-но Иси, потомок одного из древних самурайских родов, он лишь недавно начал служить на флоте, но уже зарекомендовал себя дельным офицером и обратил внимание императора Муцухито (будущего Мэйдзи), который месяц назад присвоил ему чин кайгун-сосо (то есть контр-адмирала). Нашей разведке о нем мало что известно, предполагают, что он служил под вымышленным именем в Британском Королевском военном флоте и лишь недавно вернулся на родину, где сразу ввел в практику флота несколько технических и тактических новшеств. Когда Иси-сан прощался со мной, он, действительно, произнес несколько фраз на хорошем английском, из которых следовало, что он в курсе моих изобретений и надеется еще раз встретиться в более благоприятной обстановке для содержательной беседы.
10 октября 1893 г., Швеция, завод Норденфельта
Сразу же, даже не заходя в гостиницу, прибыли в бухгалтерию завода. Рабочий день был в разгаре, но на нас не обратили никакого внимания, приняв за клиентов господина Торстена. Я представился и попросил предоставить мне финансовую отчетность. Последовала немая сцена «а ты кто такой», пришлось объяснить, что я – владелец завода и, как старший акционер, имею право на проверку финансовой отчетности в любое подходящее для меня время. Похоже, клерки думали, что завод принадлежит господину Норденфельту, а тут является какой-то русский князь и начинает, что называется, «качать права». Но вот главный бухгалтер, на счастье, оказался в курсе дел, но отказался предоставить гроссбухи без разрешения господина директора. Послали за Торстеном, к счастью, он был на месте, но радости по поводу моего внезапного прибытия, да и еще с аудитором, не высказал. Тем не менее, когда я напомнил о своих правах на финансовую проверку (в уставе написано, что она проводится по решению большинства акционеров и, соответственно действующих акций, а у меня решающие 75 процентов) все же дал.
Моему Акакию Акакиевичу (я так про себя окрестил тщедушного сгорбленного старичка, бывшего надворного советника от Министерства финансов, в прошлом – ответственного за проверку отчетности Великого княжества Финляндского), а по-настоящему – Ивану Ивановичу Свенссону, в «миру» Юхану Свенссону, лютеранского вероисповедания, как мне старичок сразу же представился при встрече. Меня он упорно величал «ваша светлость» и «Ваше превосходительство», как я ни просил именовать меня просто по имени-отчеству. Старорежимный старичок еще больше впал в транс при виде великокняжеского вагона персонального поезда, на котором мы доехали до границы, так что я смирился со «светлым превосходительством» и постарался быть подчеркнуто предупредительным к старику, которому, кроме всего прочего, потребовалось диетпитание Стюард, по мере возможностей, постарался это обеспечить и собственноручно варил овсянку на воде, вспомнив, как однажды возил английского лорда.
И вот теперь, нацепив на нос очки с сильными линзами, Акакий Акакиевич, как коршун в добычу, вцепился в гроссбухи, что-то там выискивая и делая выписки. Торстен повел меня показать производство, что я уже не раз видел, но сразу спросил, как с отправкой моих тракторов, перевело ли деньги Военное министерство и сообщило ли, куда поставлять? Тут господин Норденфельт отвел взгляд и сказал, что две недели назад у него была японская делегация и они купили трактора, заплатив за них двойную цену золотом, в пересчете – более ста тысяч крон. Я спросил, а почему он так сделал и по какому праву, ведь трактора – моя собственность, я же за них уже заплатил один раз! Торстен стал мемекать, что, мол, с японцами – очень выгодная сделка, а мой заказ уже делается и готов наполовину, вот он готов показать, ждут только гусеницы из Германии.
– Как из Германии? Ты же мне говорил о высококачественной шведской стали! Что еще у нас из «высококачественной шведской стали» зарубежного производства?
Выяснилось, что почти все, из Швеции руда идет на заводы Круппа, там изготавливают комплектующие и сюда они приходят практически на сборку. Но ведь об этом вначале не было никакого разговора, наоборот, пелись песни про «шведское качество»?
– Александр, я имел в виду качественную доводку и качественную сборку…
– А что еще смотрели японцы, может быть, они еще что-то купили?
– Да, купили 20 ружей автоматов и 20 пистолетов-пулеметов, за все тоже вдвойне заплатили. Все уже плывет в Японию…
Выяснилось, что любопытство проявил тот же Иси-сан, по его велению тут же у сотрудника японского казначейства и кошелек развязался…. На мой упрек, что я не был проинформирован, Торстен ответил, что Японии не было среди упомянутых мной стран, куда нельзя поставлять продукцию. Зато Германия, которая была среди стран с эмбарго, теперь в курсе, что делается на заводах Норденфельта, поскольку производит чуть не 80 процентов комплектующих по предоставленным шведами чертежам. И кто мешает теперь немцам воспроизвести гусеничную машину, поставив на нее дизель?
– Торстен, а разве мы не договаривались, что все крупные заказы визируются мной? Японцы – это же крупный заказ!
Когда вернулся в бухгалтерию, Иван Иванович, сказал, что обнаружил множество нарушений – вот список, и это еще не все. И самое главное, что опасения подтвердились – Торстен беззастенчиво присваивал мои деньги.
Взял бумагу и пошел в кабинет Торстена.
– Господин Норденфельт, извольте объяснить, куда были переведены вот эти деньги? Счет получателя один и тот же, и, думаю, он вам известен, по крайней мере, не составит труда выяснить его владельца.
– Александр, это мой счет, я сейчас все объясню…
Норденфельт пустился в длинные и путаные объяснения, суть которых все равно была ясна – деньги переведены неизвестно за что. (Основное объяснение, что это – премия.)
– Господин Норденфельт, премию обычно выписывает собрание акционеров, то есть этим должен был заниматься я, а вы самовольно перевели
