Алиса & Каледин - Георгий Александрович Зотов
Он плавно нажал на спуск, но опять промахнулся – цель перекатилась в сторону, однако пуля все-таки чиркнула по обнаженному телу. Может, следует просто подойти поближе и пристрелить в упор? Нет, пожалуй, не стоит рисковать. Серийные убийцы редко являются профессионалами восточных единоборств, но от отчаяния любой человек способен на чудеса. Однажды ему пришлось видеть, как раненый мафиози зубами перегрыз врагу глотку. Ничего, еще пара пуль, и все будет кончено – он уже пристрелялся…
Свет вокруг внезапно померк, вызвав у Сидоренко приступ необъяснимой паники. Вскинув «парабеллум», он трижды выстрелил наугад в темноту, стараясь целиться в возможные точки отступления противника. Что происходит, черт возьми, что?! Он посмотрел вверх, и его затрясло от злобы: вот в чем дело – Луну полностью закрыло небольшой тучей, которую пригнал ветер. Палец нервно плясал на курке – раздались еще два выстрела, в третий раз «парабеллум» клацнул всухую: кончились патроны. Выхватив из кармана запасную обойму, Сидоренко вставил ее в рукоять оружия, оттянув затвор, дослал пулю в ствол. Поляну снова накрыл лунный свет, но посреди покрытого снегом пространства уже никого не было… Жертве понадобился десяток секунд, чтобы исчезнуть, прихватив с собой все вещи: нож, дождевик из целлофана, свою одежду и сумку, – с такой скоростью только в армии собираются. На снегу виднелись отчетливые следы крови, однако Сидоренко не мог определить, чья именно это кровь – Смелковой или самого Потрошителя, задетого пулей из «парабеллума». Он присел на одно колено, судорожно зажав в руке пистолет… Ну и куда же делась эта сволочь?
Шарахнул порыв ветра, с веток посыпались снежные хлопья, Луну снова заслонило облаком. Все дальнейшее происходило очень быстро. В кромешной тьме на Сидоренко обрушилось сверху что-то тяжелое, сбило с ног и придавило к земле, «парабеллум» вылетел из руки, зарывшись в снег. В нос ударил запах крови, смешанной с итальянским одеколоном. Отработанным движением ударив нападавшего коленом в позвоночник, киллер сбросил его с себя, повернулся на живот, схватив оружие, обняв пальцем курок, он почувствовал страшный удар в область левого бока. Крякнув, Сидоренко выстрелил назад через плечо не глядя – хватка ослабла. Повернувшись, он никого не увидел, нападавший опять исчез. Рот быстро заполняла теплая соленая жидкость, выплеснувшись из губ, она полилась на куртку от Армани. В горячке не чувствуя боли, киллер вскочил на ноги и побежал, не разбирая дороги, хрипя и захлебываясь кровью. Он не знал, насколько тяжела нанесенная ему рана, но чувствовал – надо спасать свою жизнь. На бегу Сидоренко ругал себя последними словами. Он позволил себя обвести вокруг пальца, клюнул на ангельскую внешность и молодость Потрошителя… на деле же оказалось, что это с виду безобидное создание куда больше его смыслит в том, как следует профессионально убивать.
Если бы Сидоренко оглянулся, то увидел бы: за ним никто не гонится. Но, разумеется, он не оглянулся.
Подобрав живот, я втиснулся в тесные джинсы (специально подбираю на размер меньше), натянул свитер, надел куртку, свернув уже ненужный целлофановый дождевик: не ехать же через весь город в голом виде. Дома вещи придется сжечь – они перемазаны в бальзаме. Левое плечо жгло и саднило – вероятно, пуля сорвала кожу. Преследовать неизвестного киллера у меня не было времени, и так ужасно опаздываю: требуется срочно завезти артефакты домой и ехать на работу. Нет-нет, я вовсе не подвержен легкомыслию, ведь я точно рассчитал удар – скоро незнакомец потеряет силы и истечет кровью: на такую рану жгут не наложить. Ближе к ночи я вернусь. Отыщу труп по кровавым следам, проверю его карманы и попытаюсь выяснить, зачем он хотел меня убить. Выяснять это сейчас не надо: нож не аргумент против пистолета, а раненое животное опасно в предсмертной злобе. Главное – он скоро умрет, а остальное уже неважно. Так, в какой стороне моя машина? До нее еще минут двадцать идти.
Зажимая рану, Сидоренко привалился спиной к стволу обледеневшей сосны. Кровь выхлестывала толчками, со свистом выходил воздух – похоже, ему насквозь пробили легкое точным, хирургическим ударом. Ему было ужасно холодно, окровавленные зубы стучали: он отлично понимал, что это вовсе не из-за мороза. Он умирает – ему осталось жить минут пять, после чего он скончается от потери крови. Предприняв серьезное усилие, киллер немеющими пальцами вытащил из кармана сотовый телефон. «Нет сети», – прочитал Сидоренко на дисплее и с ненавистью харкнул в динамик мобильника кровью. Блядь. А как же его деньги в банке Каймановых островов, квартира в Париже, куда он собирался умотать после выхода на «пенсию»? И Тимотэ… самое грустное, сволочь Тимотэ его переживет…
Эта мысль придала Сидоренко сил. Суча ногами, он приподнялся повыше. Включив цифровую камеру на телефоне и направив ее на себя, он стал говорить в нее – так быстро, насколько мог. Вокруг одинокой фигуры у заиндевевшего соснового ствола все шире разливалось красное пятно. Сказав то, что хотел, киллер зажал телефон в левой руке. Правой он вставил в рот глушитель «парабеллума», почувствовав немеющим языком вкус пороха.
Выстрел даже не спугнул птиц. Он был тихим, словно сломали ветку.
Глава тринадцатая
Трехрублевка
(23 февраля, четверг, утро)
Страшная новость о жестокой расправе «нового Потрошителя» над светской писательницей Смелковой привела в шок всю трехрублевскую гламурную общественность. Реакция, как и после смерти балерины Кшесинской, была разной. Одни, обливаясь слезами, начали паковать чемоданы и заказывать авиабилеты на Кипр. Другие бросились в оружейные магазины, скупая все стволы подряд, от винчестеров до револьверов «бульдог» – главное, чтобы те были помощнее и поубойнее. Третьи (в основном представители писательского бомонда) решили срочно собраться и обсудить, чем они могут помочь полиции. Сбор был назначен в гостином зале дворцового комплекса авторши дамских детективов, миллионерши
