Егерь: Назад в СССР 2 - Алекс Рудин
— Очень вкусно, спасибо! А вы никогда не бывали в Египте?
— Нет, — ответил археолог. — Я специализируюсь на нашей истории. Хотя, по сравнению с египетской, она очень нова. Вы знаете, что самые первые пирамиды были построены несколько тысяч лет тому назад? Да-да, в то самое время, когда здесь процветал родо-племенной строй — в песках Египта уже возводились эти гигантские сооружения. Скажу вам больше — некоторые исследователи утверждают, что нашли на Великом сфинксе следы водяной эрозии. Вы понимаете, что это значит?
— Честно говоря, не очень, — ответил я, с удовольствием прихлёбывая каркаде.
Напиток нравился мне всё больше и больше.
— Комплекс пирамид расположен в Ливийской пустыне, — объяснил Дмитрий Николаевич. — Даже простой дождь там — небывалая редкость. А чтобы на камне образовались следы водной эрозии — нужны ливни, потопы, целые потоки воды!
— Может быть, климат поменялся со временем? — предположил я.
— Именно так! — подхватил Дмитрий Николаевич. — Раньше Ливийская пустыня была плодородной саванной, и дожди там шли очень часто. Но штука в том, что было это не меньше десяти, а то и двенадцати тысяч лет тому назад. Представляете? А вся известная нам история цивилизации насчитывает от силы шесть тысяч лет!
Дмитрий Николаевич говорил увлечённо, глаза его горели.
Он настоящий энтузиаст, подумалось мне.
— Но кто же тогда построил сфинкса? — спросил я.
— Загадка! — ответил археолог. — Нет, конечно, существует официальная версия. И у неё есть свои доказательства. Но версия далеко не всегда является истиной. А в нашей науке — особенно. Взять хотя бы того колдуна, о котором я рассказывал вам в прошлый раз!
— Ради поисков которого вы собираетесь приехать ко мне в гости? — напомнил я.
— Совершенно верно! — подхватил Дмитрий Николаевич. — В той же летописи сказано, что колдун жил на одном и том же месте всё время.
— В каком смысле? То есть, всю свою жизнь?
— Нет! Это языковые тонкости, их трудно объяснить... в общем, современное толкование допускает версию, что колдун жил там много сотен лет. Понятно, это был не один человек. Но место пребывания колдуна всегда оставалось неизменным.
Дмитрий Николаевич наклонился ко мне и понизил голос.
— Знаете, я прочитал очень много архивных документов. В том числе, и шведских. Вы ведь знаете, что эта местность постоянно переходила из рук в руки? Она принадлежала, то славянам, то шведам. Потом России и снова шведам. И опять России. Так вот, скупые упоминания о местном колдуне существуют и в хрониках времён Ивана Грозного, и в документах Петровской эпохи. Но как это может быть?
— Не знаю, — ответил я.
А про себя подумал, что, кажется, знаю место, где жил этот древний колдун.
Чёрт, это мистика какая-то!
— Вам что-то известно, Андрей? — спросил Дмитрий Николаевич, внимательно наблюдая за выражением моего лица.
Я взял себя в руки и пожал плечами.
— Ничего особенного. Просто подумалось... Но эту мысль надо ещё проверить. Вот приедете — и вместе посмотрим. Когда вы собираетесь?
Дмитрий Николаевич задумчиво почесал подбородок.
— Это может показаться, неожиданным... но я, честно говоря, для того и затеял этот разговор. Видите ли, ребята загорелись идеей поехать со мной. Их можно понять — лес, озеро, романтика. Костёр и звёздное небо, песни под гитару. Я не хочу их разочаровывать. Но как руководитель — несу полную ответственность. Поэтому так обрадовался вашему приезду. Скажите, Андрей, не могу ли я сегодня съездить с вами на базу? Своими глазами посмотрю — как лучше разместить ребят. А потом вы довезёте меня до ближайшего автобуса, если это не очень трудно.
— Совершенно не трудно, — искренне ответил я.
Энтузиазм Дмитрия Николаевича вызывал уважение. Кому и помогать, если не таким увлечённым людям?
— Сейчас дождёмся брата, и можно сразу ехать. Вот только куда он запропастился?
— Действительно, странно, — согласился Дмитрий Николаевич. — Экспозиция не так велика. Сергей с Таней давно должны были вернуться.
— Может быть, сходим, поищем их? — предложил я.
Глава 20
«Надо было добить», — думал Семён, искоса поглядывая на шагающего рядом Рыжего.
До сих пор Семён ничего не боялся. Скорее, им владел отчаянный азарт, желание помериться хитростью с ментами.
Но сейчас под ложечкой неприятно сосало, а в груди пробегал холодок.
Когда Рыжий выбрался из канавы, ноги Семёна стали ватными и подогнулись. Почудилось, что сейчас Рыжий кинется на него. Семён пошатнулся и стал оглядываться в поисках камня или палки.
Рыжий, мучительно кашляя, отхаркал воду. Ладонями протёр глаза, размазав по лицу вонючую болотную грязь. От этого его лицо стало похожим на жуткую серую маску.
А потом уселся на краю канавы, задумчиво глядя вдаль остекленевшими глазами.
— Рыжий... Толян! Извини, я не хотел, честно! — сказал Семён, осторожно подходя ближе. — Это менты. Я просто испугался, что ты заорёшь. Но всё же хорошо вышло, правда? Они нас не заметили.
Рыжий даже не повернул головы. Так и смотрел куда-то мимо Семёна.
— Идти надо! — снова попробовал Семён. — Если заметят — нам хана.
Рыжий немного посидел, потом молча поднялся на ноги. Движения его стали чуть неуверенными, словно у плохо смазанного механизма. Семён сделал ещё шаг к нему, и Рыжий повернул голову. Равнодушный взгляд уставился сквозь Семёна на что-то неведомое.
По спине Семёна побежали мурашки.
— Толян, ты чего? — спросил он.
Рыжий не отвечал.
— Ты идти можешь?
Рыжий кивнул и пошёл вдоль канавы. Через двадцать шагов он так же молча свернул на колею, которая уходила от шоссе в поля.
Семён пошёл за ним. Вроде, всё шло по плану. Но непонятное поведение Рыжего пугало и бесило Семёна.
Он догнал приятеля.
— Толян, ты как?
Рыжий даже шаг не сбавил.
— Нормально, — бросил он хриплым голосом и пошёл дальше.
Они благополучно обошли пост и снова вышли к трассе. Рыжий, не раздумывая, пошёл вдоль кустов. Грязь на его одежде начала подсыхать и теперь крошилась.
Примерно через километр дорогу пересекла небольшая речушка — почти ручей.
Они спустились к воде. Семён скинул штаны и рубаху, присел на корточки и стал замывать грязные пятна на рукавах и штанинах. Услышав всплеск, он дёрнулся и чуть не упал.
Оказывается, Рыжий зашёл по колено в воду и прямо в одежде плюхнулся в ручей. Он тёр
