Валерио Эванджелисти - Падение в бездну
Падре Михаэлис согласно кивнул. Разговор был окончен, и падре Лаинес поднялся. Михаэлис тоже встал, но ему надо было выяснить еще один очень важный вопрос. Он откашлялся и сказал:
— Если кардинал де Лорена покидает сцену, то Франция остается без инквизиции. Это опасно, учитывая, что мы хотим добиться для католицизма такого же могущества, как в Испании.
На мясистом лице Диего Лаинеса появилось несвойственное ему ироническое выражение.
— Вот забота, типичная для бывшего доминиканца. Скорее всего, кардинала заменит инквизитор де Муши, довольно посредственная личность. А что, вы все еще метите на эту должность?
— Поверьте, падре, не из личных мотивов. Я верю в контроль над сознанием путем спонтанной или насильственной исповеди.
— Как в случае с тем еретиком, который так мил вашему сердцу, с Карнесекки?
— Он сейчас во Флоренции. Несмотря на протесты великого инквизитора Гизлери, герцог Козимо принимает его как гостя. Но если Лион перейдет в руки гугенотов, он туда вернется.
— Хорошо. Я повторяю свое старое предложение: поймайте Карнесекки — и получите реальную возможность занять место руководителя Святой палаты. Учитывая, что в настоящей ситуации это еще имеет смысл.
С этими словами падре Лаинес ступил на мостки и сошел на берег, Михаэлис за ним. Они поднялись по лестнице и снова смешались с толпой, двинувшись в сторону видневшегося на вершине холма Сен-Женевьев монастыря, временной штаб-квартиры иезуитов.
Они уже подходили к холму, когда навстречу им попалась группа возбужденно жестикулирующих молодых людей с белыми шарфами на шеях. Один из них, с бледным заплаканным лицом, взобрался на груду камней на углу улицы и раскинул руки в стороны.
— Люди добрые! Парижане! — закричал он. — Случилось ужасное событие! В Васси люди Франсуа де Гиза напали на собрание безоружных реформатов! В живых не оставили никого: ни беременных женщин, ни детей! Убито около ста человек!
При обычных обстоятельствах прокламация гугенотов в явно католическом квартале вызвала бы гневную реакцию. Но юноша плакал, и резня, о которой он рассказывал, поражала воображение.
Первыми вокруг импровизированного оратора собрались женщины.
— А когда это случилось? — спросила одна из них.
— Вчера. Неописуемое преступление! Людей, собравшихся всего лишь помолиться, выследили, схватили и перебили! Бедных детей изрубили на куски на глазах у матерей, а потом убили и матерей!
Пораженные таким известием, люди сгрудились вокруг юноши. Только какой-то нищий, увешанный образками Мадонны, крикнул:
— Врешь, проклятый гугенот! Ты один из тех студентов-еретиков из Пре-де-Клерк! Как ты смел повязать шарф с одним из цветов Франции?
Юноша вытер слезы и ответил:
— Белая Франция — это та, что замучена и убита в Васси. А твоя Франция красная, на ней кровь, пролитая Гизами и их прихвостнями!
Вслед за этими словами начались вопли протеста, крики, и драки было не миновать. Падре Лаинес взял Михаэлиса под руку и потащил прочь.
— Если в том, что мы услышали, есть хоть доля правды, — пробормотал он, — это означает, что Гизы снова поставили под удар дело католической церкви, защитниками которой себя провозгласили. Ваша миссия теперь как нельзя необходима. Как думаете, вам удастся справиться вовремя?
Падре Михаэлис решительно кивнул:
— Думаю, да. Если же не удастся, можете сделать со мной, что захотите.
— Это само собой разумеется, — резко бросил Лаинес.
ПОСЛЕДНИЕ ИЛЛЮМИНАТЫ
— Что там случилось? — спросил Мишель, вздрогнув от криков.
Шевиньи высунул голову в окошко экипажа.
— Непонятно, учитель. Там большая толпа, у них белые знамена, и они страшно возбуждены.
Колеса экипажа еще несколько раз повернулись, и кучер, соскочив с козел, бросился открывать дверцу со стороны Мишеля. Он был весь в поту.
— Сударь, дальше ехать не выходит. Там не меньше сотни вооруженных гугенотов: видимо, местность у них в руках.
— А где мы находимся?
— В Монбризоне, к западу от Лиона. Я рассчитывал добраться до Парижа, забирая на восток, да, видно, придется поворачивать назад.
— Дайте-ка взглянуть, — пробормотал Мишель.
В это утро ноги у него не болели, и он довольно резво спрыгнул на землю. В обычных обстоятельствах местечко, представшее его глазам, показалось бы просто очаровательным. Над ним возвышался большой глинистый холм, увенчанный скалой с замком на вершине. Внизу, над крышами домов, виднелся фасад готической церкви, а еще чуть дальше — стены монастыря. Над ними поднимался столб черного дыма, что было явным признаком пожара. Горожане, крестьяне и несколько всадников, все в белых шарфах или с белыми лентами, как встревоженные пчелы, роились возле домов. Всеобщее внимание было приковано к замковой башне, на которой виднелись маленькие темные фигурки людей.
— Вернитесь в карету, учитель, здесь опасно, — сказал Шевиньи, тоже сошедший на землю.
— Нет, сначала мне надо разобраться, что происходит.
Неожиданно Мишель вздрогнул. На башне произошло какое-то движение, и одна из фигурок полетела вниз. До путников донесся крик жертвы, тут же заглушённый улюлюканьем и воплями восторга толпы.
Мишель подошел к какому-то крестьянину, который шел прочь от деревни, качая головой: зрелище ему явно не нравилось.
— Что у вас происходит, добрый человек? Не бойтесь меня, я не здешний.
Крестьянин поднял на Мишеля задумчивые глаза.
— Вам бы лучше уезжать отсюда, не место вам в Монбризоне.
— Почему? Объясните.
— Деревня оккупирована капитаном гугенотов, неким бароном дез Адретом. Сначала он велел указать ему семьи всех папистов и собрал их на площади. А потом приказал своим людям всех их заколоть, включая женщин и детей. Всех оставшихся в живых он согнал на башню замка и заставляет по одному прыгать вниз. Там, под башней, уже несколько десятков на куски разбившихся трупов.
Именно в этот момент еще одна фигурка, размахивая руками, полетела с башни. Ряды собравшихся ответили радостным воплем.
Мишель взволнованно прикоснулся к плечу крестьянина.
— Спасибо, друг мой, и да поможет вам Бог.
— Бог? Нынче непонятно, на чьей стороне Он сражается, да и есть ли Он на самом деле?
Мишель ничего не ответил и повернулся к кучеру.
— Поехали назад, в Лион.
Карета развернулась и продолжила путь. Мишель медленно откинулся на сиденье, стараясь отогнать жуткие видения, толпившиеся в мозгу.
У Шевиньи в глазах стояли слезы.
— Проклятые гугеноты! Где бы ни проходил барон дез Адрет, везде он оставляет за собой кровавый след.
Мишель сурово на него взглянул.
— Монах Ришелье, семейка Порселе и другие капитаны-католики ничем не лучше этих. В прошлом месяце мой друг Франсуа Берар был в Оранже — отвозил гороскоп, который мне заказали тамошние монахи после того, как их обокрали. Он рассказал, что на стенах Оранжа висели трупы женщин-гугеноток, и у каждой из влагалища торчал бычий рог, в насмешку засунутый католиками.
Свойственным ему жестом он потер переносицу большим и указательным пальцами и закрыл глаза.
— Справедливых войн не бывает. Любая война безумна по определению и отражает все, что в нас есть животного. Насилие родит насилие, и так до полной потери человеческого облика. Я изо всех сил кричу об этом, но меня не хотят услышать.
Шевиньи с энтузиазмом закивал.
— То, что вы делаете, — удивительно. Вы предвидите события с максимальной точностью.
— Мальчик мой, предвидения ничего не стоят, если они не в силах предотвратить трагедии. Мое проклятие в том, что трагедии я переживаю дважды: в первый раз, когда предвижу, а во второй — когда они на самом деле происходят. В обоих случаях это абсолютно бесплодное занятие.
Они надолго замолчали. А карета продолжала свой путь, и в оконца веяло свежим апрельским воздухом. Мишель безуспешно пытался задремать. Шевиньи, который не мог долго молчать, не удержался и спросил:
— К какому числу вас ждут при дворе? Этот крюк надолго задержит нас.
— Точной даты нет, — ответил Мишель. — Королева-мать не хуже меня знает положение дел во Франции и не настаивала на пунктуальности. Но если окажется, что проехать невозможно, в Лионе я знаю адрес одного из друзей советника Оливье. В случае наихудшего поворота событий это будет местом встречи.
— Вам поверяют свои тайны короли и принцы, Екатерина Медичи и Рудольф Богемский! Я служу у вас секретарем всего несколько месяцев и все время вижу, как растет ваша слава! Когда же вы мне доверите хоть какую-нибудь из ваших удивительных тайн?
Мишель, покоренный энтузиазмом юноши, улыбнулся:
— Для начала изучайте астрологию и медицину: это необходимая база. А остальное придет со временем.
Он немного помолчал, потом спросил:
