Алексей Кулаков - На границе тучи ходят хмуро…
– Князь, приглашаю вас завтра к нам, на обед!
– Почту за честь…
"Вот и определилась самая решительная маман…"
Вскоре определилась и самая умная или хитрая девица. Она попросту напросилась на тот же обед, и в компании своих подружек, причём – словно бы и не хотела, но раз уж пригласили… Послушав прелестное щебетание юных (иногда весьма и весьма условно) девиц, поручик страстно захотел обратно, на заставу, к таким милым и родным "контрабасам". Какая тоска этот светский флирт… Тем более, что НИ ОДНА не была в его вкусе: или стройная до невозможности (невозможности обнаружить грудь, например), или слишком фигуриста, примерно полторы Софьи сразу, как минимум. Вдобавок, бледные, как поганки – и это в конце августа месяца! Нет, понятно, что загорают только крестьянки и мещанки – но надо же и меру знать…
– Что-то ты невесел, мой мальчик?
Подошедшая тётушка просто лучилась радостью: у неё в гостях собралось такие господа! Вернее, сударыни.
– Неужели тебя никто не заинтересовал? Вот, хотя бы, дочка помещицы Фёдоровой – чудо как хороша, прямо кровь с молоком!
– Благодарю, но свои сердечные дела я устрою сам.
– Ну, Сашенька, не сердись… Ты же знаешь, я желаю тебе только хорошее…
– Ну что вы, тётушка, как я могу на вас сердиться. Просто… я ещё не готов к серьёзным отношениям…
"Иначе замучают досмерти! Хм… Я ведь ещё и на фабрику успею заглянуть! Или не успею? Мм… ежели послезавтра отправиться, и не ночевать в Сестрорецке – вполне успеваю"
– Тётя, я бы хотел просить вашего совета.
– Я слушаю тебя, мой мальчик?
– Мне бы хотелось знать, возможно ли выкупить Агренево, и какую сумму выставит банк… но сам я с этим управится не смогу, попросту не достанет времени. Возможно, вы?
– Сколько долгу я тебе и сама скажу… дай бог памяти… Тихон Иулинович ведь говорил мне как-то… вспомнила! Две закладных, на сумму сорок тысяч… почти сорок, точно всё же не помню. Но на выкуп надо поменее: всё порушено да заброшенно, земля сорняком взялась, поместье, поди, и сгнило уже совсем…
– А долго ли всё оформлять?
– Вот чего не знаю – того не скажу. Тебе же не к спеху, да и денег таких нет. Расспрошу знакомых, может они что посоветуют, банк какой с низким процентом…
– Кхе! Э… я уж как нибудь без кредита обойдусь, своими силами. Нам… премии хорошие дают, за перехваченную контрабанду. Я вот ещё о чём хотел справиться…
Такая новость была для Татьяны Львовны полной неожиданностью. Нет, она конечно знала, что офицеры в пограничных бригадах живут получше, чем в обычных пехотных полках, но что бы настолько!
– У вас там что – и золото через границу таскают?
– Тётя! У меня солдаты-ветераны, в взводе, за последний год по полторы тысячи премии заимели, это самое малое. А я ими командую.
– Сдаётся мне, племянник, ты что-то недоговариваешь…
Разговор, принимающий явно нежелательное направление, вовремя прекратила одна из соседок тётушки.
– Князь, позвольте пригласить вас к нам на обед.
– К моему величайшему сожалению, вынужден отказаться, потому как послезавтра отбываю…
– Как!
И соседка и тётушка произнесли это одновременно, только интонации разнились: первая досадовала, а вторая неподдельно огорчилась.
– Тогда, может на завтра?
– Увы, я уже приглашён на обед госпожой… Замятиной, ежели мне не изменяет память.
Недовольно поджав губы, помещица отошла прочь.
– Вот и зря, Саша, дочка у… молчу-молчу, не сердись на свою старую тётку.
– Ну что вы, тётя, я ведь даже и не сказал ничего. Ах, да – мы ведь приглашены на обед вместе, не так ли? Иначе я просто помру от скуки…
На званый обед Татьяна Львовна не поленилась одеть все подарки своего племянника, да ещё и не позабыла небрежно упомянуть про подвеску с серьгами, как о мелком подарке на помолвку. Сам Александр старался больше молчать и слушать, открывая рот только для очередной похвалы: хозяйки, дочки хозяйки и так далее – по списку. Причём предпочтение явно отдавал (невинно и в рамках приличий) той самой, хитрой и умной (а в данный момент, радушно-оживлённой) девице, чем немало нервировал хлебосольных хозяев. С трудом отказавшись, от предложения помузицировать или спеть несколько романсов, поручик славно отдохнул и развеялся – обсуждая с почтенным главой семейства всякую ерунду, вроде последних столичных новостей. Примерно через час он отвлёкся и незаметно огляделся, после чего вежливо и слегка торопливо откланялся – а то вроде уже и танцы намечались, под рояль. Тётушка решила остаться и продолжить общение, в результате – обратно племянник возвращался со всем комфортом, неспешно любуясь проплывающими мимо пейзажами. И вспоминал. Когда он ехал осматривать поместье своего отца… бывшее поместье, то видел несколько сёл и одну деревню. Заезжать и останавливаться, разумеется, не стали, проскочили не сбавляя скорости но… даже и так удалось понять, что живут люди очень небогато. Жизнь крестьянина-общинника в веке девятнадцатом, почти ничем не отличалась от жизни его деда-прадеда – разве что теперь за говорящий скот не считали. Землю пахали прадедовой сохой, про сеялки и веялки все слышали, но редко кто видел, наделы всё больше и больше истощались… в отличие от налогов и повинностей – вот тут была полная стабильность. Современная сельхозтехника, как и агрокультура землепользования, применялась только помещиками, да и то, не всеми, а только достаточно богатыми. Плуг-то оказывается – вещь недешёвая, как и услуги хорошего агронома… Урожай на корню скупали приказчики "хлебных" дельцов, правда некоторые помещики предпочитали сами торговать, на хлебной бирже, получая заметно большую прибыль.
" Вот так. Страна, где пахарей больше всего в мире, одновременно – страна, где пахари беднее и бесправнее всех… Это я ещё летом заехал. А зимой… зимой просто побоюсь, что опять увижу мёртвого пятилетнего мальчика, умершего от голода. В прошлый раз едва с ума не сошёл, вспоминая его улыбку. Как же тяжко на душе…"
На следующий день, у тёти с племянником случилась первая размолвка. Александр очень хотел оставить тёте немного денег: свадьба ведь дело такое – чем больше денег, тем спокойнее на душе у её устроителя… А Татьяна Львовна упёрлась и ни в какую не желала принимать помощь. Отчего и почему – оставалось тайной за семью замками, но желание хоть как-то, но подсунуть ей деньги росло с каждой минутой, заставляя искать обходные пути и возможности. Собственно, и искать-то долго не пришлось…
– Пелагея… Васильевна, можно вас на минутку? Мне требуется ваша помощь…
– Так сей момент всё устроим, Александр Яковлевич. В чём нужда возникла?
– Тётушка обиделась на меня немного, за быстрый отъезд… вот, как остынет, передайте ей моё письмо с объяснениями и извинениями…
"А заодно и чек на десять тысяч"
Провожало его всё семейство, три женщины разного возраста: обнявшись с двумя и поцеловав руку сестре Анне, он клятвенно пообещал прибыть на свадьбу. Татьяна Львовна напоследок перекрестила его и сурово напутствовала, скрывая своё огорчение от разлуки.
– Ты… понапрасну не храбрись там, хоть бы и офицер… да не забывай про письма!
– Ну! К чему такая грусть, тётя? Да я, за последний месяц-полтора, контрабандистов всего три раза и видел, и то – издали. Всего самого лучшего, тётушка…
Глава 32
Выйдя из вагона, Александр моментально попал под короткий ливень: минут пять, и снова показалось солнышко, и задул сильный тёплый ветер.
"Хорошо меня встречает Сестрорецк…"
На этом неожиданности не закончились: извозчик неожиданно связно осведомился о пункте назначения.
– Куда прикажете править, Ваше Благородие?
– Тут невдалеке должна быть стройка большая, вот туда и правь, любезный…
Вплотную к бывшему пустырю подъехать не удалось – потому как обнаружился шлагбаум, запертый на ржавый навесной замок. Пройдя по мосткам мимо больших куч глинистой земли, прямо в приоткрытую калитку, поручик остановился, любуясь открывшимся видом. Его фабрика… Пять больших, длинных цехов занимали всё видимое пространство: уже готовые стены из багрово-тёмного кирпича зияли пустыми дырами оконных проёмов (а кое-где уже блестели стёкла, в больших крашенных переплётах, и торчали клочки пакли из щелей), на крыше последнего, самого дальнего цеха возились маленькие фигурки кровельщиков, и вообще – вокруг был настоящий людской муравейник. Множество народу ходило, бегало, таскало, катало тачки по деревянным дорожкам… Отовсюду раздавался стук молотков, визг пил и зычные команды, сразу бросалась в глаза громадная куча золотистых опилок и стружек, и несколько гружёных кирпичом подвод невдалеке от неё.
– Поберегись!!!
Хриплый рёв слева послужил причиной адреналиновой волны холода по телу, и, как следствие – мгновенного перехода в транс. Резко дёрнувшись и едва не сорвавшись в перекат, князь в самый последний момент понял: это кричали не ему, а каменщикам на невысоких, пока, стенах заводоуправления, предупреждая о подъёме новой бочки с раствором.