Илья Тё - Абсолютная альтернатива
Каин не зря мне сказал: «Призрак бродит по Европе». Призрак революции! И действительно, этот призрак поднимал голову во всех воюющих странах без исключения, по всей Европе, заметьте, а не в одной лишь России. Вот только голову сняли именно у русских — словно специально подгадав удачный момент. Убрав одного человека, убрали сразу сто миллионов…
«Стоп», — вдруг сказал себе я, будто нащупав нить, протянувшуюся путаным лабиринтом к нужному мне решению. А ведь это метод!
Еще и еще раз прокрутив эту мысль в голове, я задумчиво хмыкнул — решение лежало на поверхности. Когда Николай отрекся, Россия сорвалась с тормозов. Люди, измотанные войной, жили одним — терпением и привычкой. Выстоять, дожить, дотянуть — вот единственное, что заставляло их брести, ползти до победы. Солдат — оставаться в окопах, рабочих — стоять у станков. Патриотический порыв умер, заваленный горами трупов и видом раненых инвалидов, сотнями тысяч отправляемых в тыл. Легко представить, что когда Самодержец ушел, нить, сдерживавшая всех этих людей, и так растянутая до предела, мгновенно лопнула!
А если…
Выругавшись, я помотал головой.
Во всех странах Европы ситуация с престолонаследием была давно решена. Исчерпывающе и логично — в случае гибели государя, а также любого количества официальных наследников линия престолонаследия не пресекалась. От боковых ветвей, от родственных домов за границей, от местных знатных аристократов всегда можно было найти очередного законного претендента на трон. Суть дела, однако, заключалась не только в этом. Порядок, пригодный для мирного времени, становился совершенно нежизнеспособным в условиях кошмарной войны и экстремального недовольства народной массы.
Накал политической ненависти большой части населения к зачинщикам империалистической бойни достигал к концу Мировой войны своего пика в фантастических показателях, как уже говорилось, во всех странах без исключения. В этих условиях, в условиях мощной политической оппозиции, тотального недовольства, да и что говорить, невероятного внешнего давления со стороны военных противников, полноценным наследником мог стать человек не просто обладающий законным правом на трон в порядке престолонаследия, но и хорошо известный всему населению. А также, что совершенно немаловажно, поддерживаемый военными.
Пример России в указанном смысле являлся более чем показательным. Наследником трона мог стать либо Алексей, то есть цесаревич, известный каждому подданному Империи, либо Великий Князь Михаил, также знакомый всему населению родной брат Государя. В качестве третьего, дополнительного варианта возможно было указать еще Николая Николаевича Романова, не имеющего законных прав на престол, но популярного благодаря бывшей должности Верховного Главнокомандующего.
Изумительная насмешка судьбы состояла в следующем.
Первые два являлись первыми в очереди наследования, в «предыдущей» истории в их пользу произошли реальные отречения, однако моральных сил ни у малолетнего Алексея, ни у ничтожного Михаила не хватило, чтобы взять власть.
У Великого Князя Николая Николаевича, напротив, сил и воли хватало с избытком, однако в очередности он стоял далеко не первым. Кроме того, заговорщики, зная его сильную хватку, в феврале семнадцатого уже не предлагали ему стать царем, как всего лишь шестью месяцами ранее.
Все прочие бесчисленные Кириллы, Георгии и Константины в Самодержцы не годились в принципе. Отчасти из-за удаленности в ленте наследования, отчасти — из-за малой известности в широких кругах населения или же в узких кругах командующих фронтами генералов. Вот и выходило, что при всей многочисленности Романовых в критический момент эстафету царствования у Николая принять оказалось некому.
В Средние века подобный недостаток монархических государств легко компенсировался варварством и жестокостью. Далекий от престола, но более популярный наследник вырезал всех идущих впереди претендентов, получая на руки обе карты — и первородность в наследовании, и известность в народе. Статус-кво восстанавливался, страну возглавлял решительный, дееспособный монарх.
В европейских домах начала XX века подобное решение вопроса не могло приниматься во внимание. Трудно вообразить, например, Кирилла Владимировича или Николая Николаевича Романовых, убивающих родственников, чтобы добраться до трона. Личная цивилизованность не позволит, да и уровень коммуникаций — тем более: страна бы убийцу не приняла.
Для себя из всего этого я мог сделать короткий и не обремененный излишней сложностью вывод: в Германской империи мне нужно выбрать всех подходящих для реального престолонаследия претендентов. А дальше…
* * *Дальше я составил для себя примерный план действий. Отстреливать себе еще один палец для новых переговоров с Каином не осталось сил, а потому, вызвав Келлера и Воейкова, я велел возвращаться в Санкт-Петербург. О смерти Семьи телеграфировали графу Фредериксу; как министра Двора, отвечающего за официальные церемонии, я попросил его озаботиться погребением. Тот ужас, который я и мой реципиент испытали при виде женских и детских трупов, не стал меньше или незначительней после открытия способностей к перемещению между телами, но солдатский долг — а русский царь всегда был прежде всего солдатом — требовал от меня не слез и смирения, но решительности и возмездия.
Сколько мне было отпущено времени, я не знал. Следующие часы без перерывов и сна я постановил для себя экспериментировать с новым даром. Получалось довольно странно и необычно. По возвращении в Зимний я быстро выяснил, что технология смещения матрицы разума действует элементарно. Все перемещения выполнялись программой автоматически, по ее запросу ко мне и по моему подтверждению. Единственное, что здесь требовалось, — простое управление манипуляторами.
Как оказалось, пространство вокруг меня делилось на «индивидуальное поле» занятого мной реципиента, индивидуальные поля «потенциальных реципиентов» и так называемое «пустое пространство». При выносе папки энциклопедии за пределы моего индивидуального поля и совмещении ее в пространстве с индивидуальным полем любого другого человека перед глазами Николая зажигалась простейшая и вполне доступная для дальнейшего управления надпись:
Виртуальный сервер находится на границе индивидуального поля возможного реципиента.
Желаете приступить к дополнительной инициации?
(да/нет)
Я кликал «да», и переселение происходило автоматически. Разум на несколько секунд (в зависимости от удаленности объекта захвата) становился бестелесным, я парил над полом в свободном полете — и через секунду дезориентации мог смотреть на мир уже глазами нового человека. «Старая» оболочка при этом теряла сознание. Чаще всего я экспериментировал с многострадальным Воейковым (коль скоро получилось уже один раз). В этом случае после удачного переселения перед глазами высвечивалось:
Инициация завершена.
Новый реципиент обозначен под кодом «2»:
Воейков Михаил Владимирович /1917.05.03. от Р.Х./ Гринвич, 12.30.
Обозначения реципиентов меня сначала интриговали. Но перечитывая текст, я быстро догадался, что именно они означают: кроме имени и фамилии захваченные мной «носители» обозначались системой виртуального сервера по точному времени начальной инициации — дата, часы и минуты. Видимо, это означало возможность «инициации» одного и того же носителя несколько раз, вернее в разное время с исторической точки зрения, то есть не только в «текущей», но и в нескольких других версиях реальности. Например, если бы я был способен перемещаться во времени как Каин, то мог последовательно, шаг за шагом в случае неудавшейся хронокорректировки занять царя Николая в 1913-м, затем в 1894-м или в том же 1917 году, но на месяц или на час ранее. Виртуальный сервер в этом случае обозначил бы царя Николая иными координатами, чтобы не путать с теперешним. Ну что же, оборудование хронокорректоров оказалось не только удивительным, но и очень практичным. А также — элементарным в использовании, что, впрочем, было вполне объяснимым для «прикладной» программы. Профессиональные хронокорректоры обязаны разбираться в истории, а не в технических приспособлениях, не так ли? Это значит, что интерфейс для их технических средств должен создаваться максимально простым. Аминь!
Между тем одним флигель-адъютантом я вовсе не ограничивался. Вскоре временными жертвами моих «путешествий по сознанию» стали Келлер и старик Фредерикс, Нахичеванский, солдаты конвоя и даже мирные, ничего не подозревающие обыватели из соседних с Зимним дворцом зданий. Опыты с перемещением между телами могли сильно беспокоить указанных людей, а также окружающих, которые при виде бессознательного царя вполне могли запаниковать, поднять тревогу, вызвать врачей. Так что основную массу «перемещений» я совершал глубокой ночью. Как выяснилось — ночные эксперименты оказались даже на руку моим неопытным возможностям, поскольку проникать в мозг к человеку во время сна выходило гораздо проще.
