Дмитрий Беразинский - Задолго до Истмата
Неладное Андрей Константинович заподозрил сразу. У лютеран и так не шибко живые лица, но суровое лицо офицера-парламентера ему кое-что напомнило. Волков вынул из кармана недавно отчеканенную в Стокгольме монету в десять крон и внимательно посмотрел на аверс. Так и есть. Пришлось «старому генералу» кряхтя слезать с лошади. Андрей Константинович снял шляпу и поклонился.
— Рад видеть вас в добром здравии, ваше величество, — произнес он, тщательно подбирая слова. За время своего посольства в Париже Волков неплохо насобачился трещать на тамошнем диалекте. А в том, что шведский король знал французский, он был уверен.
— От этих русских ничего не скроешь! — ворчливо произнес Карл, слезая с лошади. — С кем имею честь разговаривать?
— Генерал Волков! — отрекомендовался Андрей Константинович.
— Тот самый граф Волков! — произнес спутник короля, также спешившись. — Граф Пипер!
«Однако! — мысленно присвистнул генерал. — Непростые это парламентеры».
— Я бы предпочел разговаривать с вашим главнокомандующим! — сказал король, оглядевшись. — Это возможно?
— Отчего ж, — пожал плечами Волков, — попрошу вас следовать за мной.
Спустя пять минут на наблюдательном пункте шведского короля радушно приветствовал Петр Данилович Басманов. Радушно, но с некоторым изумлением. Французский язык Басманов знал хуже, чем немецкий, но Волков немецкого не знал вообще, поэтому изъясняться пришлось на французском. Карл же отменно владел и тем, и другим.
Не зная, как начать беседу, чтобы его не заподозрили в утере воинского духа, шведский король озирался по сторонам. Увиденное лишь укрепило его в своей правоте.
— Мне кажется, генерал, — произнес он медленно и с расстановкой, — что я бы мог потерять здесь свою армию.
— Вполне возможно, ваше величество, — любезно ответил Басманов, — как вы видите, мы готовились лишь к обороне.
— Надо отметить, что подготовились вы превосходно! — В голосе Карла почти не слышалось досады. — Однако вы меня так великолепно встретили, что я принял решение не предпринимать атаки.
Предвидя уточняющий вопрос, он, помедлив, добавил:
— Я вообще принял решение не воевать с Россией. Нам с вами делить нечего, а о ваших северных землях, то есть наших южных, можем как-то договориться и без военных действий, не так ли, Пипер?
— Совершенно верно, ваше величество!
В те былинные времена королевского слова было достаточно для объявления перемирия, тем более слова короля Швеции. Карл бы охотнее принял смерть, чем нарушил свое обещание, поэтому получившие «отбой» артиллеристы принялись банить стволы и собирать пустые гильзы. Недоверчивый Басманов приказал переднему краю обороны не покидать своих мест, а остальным эшелонам было разрешено убыть в палаточный городок, отстоящий от основных позиций в половине версты восточнее.
Карл, в свою очередь, передал с гонцом запечатанный приказ Реншильду основной массе войска сниматься и идти к Ревелю. Всласть навоевавшийся монарх решил отбыть домой в Стокгольм. Перед своим отъездом он изъявил желание посетить новую столицу России.
— Не имея возможности побывать в Москве, никогда себе не прощу, что не увидел Софибурга, — сказал он, глядя с надеждой на Волкова.
Вновь от русского лагеря поскакал гонец, но в противоположном направлении. Зная великодушие Софьи, Андрей Константинович попросту упреждал ее о высоком визитере. Гонец ускакал, а из ставки шведов прибыл эскадрон личной гвардии короля для сопровождения его в русскую столицу. Вместе с эскадроном прискакал взволнованный Реншильд, полагающий, что короля коварные русские похитили и вынудили написать такой необычный приказ.
Петр Первый набил бы дураку морду, но Карл лишь сверкнул очами бешено, и рьяный тезка его ускакал обратно — готовить войска в путь. Собираясь отправляться, король Швеции еще раз окинул взором «линию Степанова» и патетически произнес:
— Вот здесь я едва не растерял всю свою славу, а вы, господа, едва ее не нашли!
Наклонившись в седле к Волкову, Степанов прошептал:
— Верно заметил, сволочь, немного куражу нам бы не помешало.
Граф хмыкнул и дал лошади шенкеля.
Глава 16. Гея. 1702
Братание и сестрение
— Пипер! — воскликнул король, когда вдали засверкали купола храма Святой Софии. — Как жаль, что нам не суждено войти в этот город победителями! Что скажете?
— Скажу, что я рад, что меня не ввели сюда как пленника! — буркнул реалистически настроенный премьер-министр. — Я до сих пор не могу забыть русских флешей и реданов.
— Карл, вы — зануда! — весело рассмеялся король.
Лошади мягко шли рысью, собеседники разговаривали по-шведски, теплый ветер обдувал лица. Русские командиры скакали на несколько корпусов впереди, посему Пипер продолжал негромкую беседу с королем.
— Никогда не видел столь странной линии укреплений и не представляю, какой армии под силу их преодолеть! А вы обратили внимание на русскую артиллерию, мой король?
— Тут хочешь не хочешь, а обратишь! — хмыкнул король. — Мне интересно, откуда у них такие орудия. Ведь еще мой отец посылал московитам, если не ошибаюсь, триста пушек. Да и пару лет назад Петр заказывал у Эренкрейца порядочное количество всякого вооружения...
— Ваше величество, их орудия вовсе не производства нашего королевского пушкаря!
— Сам видел! — огрызнулся король. — С чего я, по-вашему, велел отступить?
Пересели на заводных. Показались купола почти законченного собора Пречистой Божьей Матери. София в лучах заходящего солнца блестела так, что больно было глазам. Повеяло прохладой от озера — Карлу вспомнился Стокгольм и утренний бриз. Ностальгия отображала в памяти образы королевского дворца и готические крыши кирок — лютеранских храмов. Монарх вздохнул и помотал головой, отгоняя от себя воспоминания.
От молодой столицы пахло смолой и дегтем. Короля поразило отсутствие крепостной стены. Об этом он не преминул заметить Пиперу.
— Город без ограждения свидетельствует либо о силе государства, либо о глупости его правителя, — задумчиво произнес премьер-министр, — русскую царицу я при всем желании не могу отнести к сонму глупцов.
Король промолчал. Они миновали заставу, где граф Волков перебросился несколькими словами с дежурным офицером, а затем начались посады: рыбацкий, охотницкой артели, фермерский, скотницкий, торговый. Каждый квартал имел особенности, присущие только ему. Посредине рыбацкого поселка бил фонтан из мраморного изваяния дельфина в окружении русалок; у охотников на дверях каждого дома были прибиты оленьи рога; скотники красили фронтоны в красный цвет, а купечество проживало в избах с пятиугольными фронтонами шатрового (цыганского) типа.
Проехав посады, миновали еще одну заставу — Гвардейскую. Бутырский майор, несший караул, козырнул Волкову и Степанову и проводил подозрительным взглядом Карла. Выпив рюмку калганной, зло сплюнул на брусчатку: что со шведом нянчиться!
Карлу и его свите подготовили гостевые покои на третьем этаже государева дворца. Несмотря на позднее время, в честь шведского короля был дан торжественный ужин, на котором с русской стороны присутствовали премьер-министр Каманин и несколько высших министров. Шведы с удивлением узнали, что русская царица находится в «интересном положении», а конкретнее — на сносях, Карл тут же принялся в уме подсчитывать Софьины годы и едва не рехнулся. Софья Алексеевна Романова была старше его покойной мамаши!
— Однако и бесстыдники эти русские! — заметил перед отходом ко сну он.
Пипер с Беркенгельмом переглянулись. Король заметил, что сотоварищи слишком уж часто переглядываются за последний час.
— Что случилось? — пробурчал он. — Надеюсь, выспаться мне хоть удастся?
— Ваше величество, — осторожно начал премьер-министр, — мы узнали сегодня кое-что, способное повлиять на дальнейшие взаимоотношения шведского и русского кабинетов.
— Что еще? — раздраженно спросил король. — Лично мне хочется лишь одного — побыстрее вернуться в Стокгольм!
Два самых близких ему человека зашептали сразу в два уха.
— С ума сошли! — воскликнул Карл, пылая лицом. — Вы осмелились предложить мне такое бесстыдство! Да вы сошли с ума, оба!
Советники снова принялись нашептывать.
* * *Утром королю сообщили, что русская царица любезно согласилась принять его в своем кабинете. Из-за своего «положения» Софья не могла уделить столь высокому гостю более часа времени, но Карл не обратил на это никакого внимания. Вчерашнее тайное совещание засело у него в голове и помешало обычно здоровому королевскому сну. Возможно, именно поэтому он скучал за завтраком и ел гораздо меньше обычного. В связи с окончанием похода король изменил своему привычному облику аскета и позволил себе съесть полчашки овсянки и куриную ножку. Запив этот весьма скромный завтрак австрийским вином, Карл высказал готовность к аудиенции на высшем уровне.
