Константин Буланов - Вымпел мертвых. Балтийские стражи
Вцепившиеся в добычу теперь уже своими вспыхнувшими силой десятков тысяч свечей прожекторами «Полярный лис» и «Песец» не собирались выпускать подранка из своей мертвой хватки, тем более что противник и отвечать уже особо не мог оказавшимся у него по корме визави. Лишь одно орудие продолжало вести огонь по концевому «Песцу», но и оно заткнулось спустя еще десяток выстрелов с бортов рейдеров. Возобновить же ответный огонь итальянцы смогли, только когда их корабль повернулся правым, не пострадавшим, бортом к так же пошедшим на циркуляцию противникам. Впрочем, данное действо не сильно помогло экипажу обреченного «Гоито». Так же, как безымянный минный катер не имел ни малейшей возможности отбиться от него, сам итальянский минный крейсер не имел никакого шанса уцелеть в схватке с куда более тяжело вооруженными одноклассниками.
Последующий расстрел «Гоито» продлился относительно недолго. Не более десяти минут. Сперва, одно за другим, замолкли почти все орудия, кроме бакового правого борта оказавшегося как будто заговоренным, а после щеголяющий пожарами на протяжении всей верхней палубы, подобно погибшим в битве при Ялу небольшим китайским крейсерам «Чаоюн» и «Янвэй», итальянский минный крейсер явно лишенный возможности управляться принялся нарезать круги, потихоньку садясь в воду. Видя такое дело, Иениш отдал приказ прекратить стрельбу и вскоре увел оба минных крейсера на поиски затихорившихся катеров, оставив разбитого визави на произвол судьбы. Все же цели гарантированно топить итальянцев он перед собой не ставил. Достаточно было нанести противнику тяжелые повреждения. А вот боеприпасы поберечь как раз стоило, поскольку пополнить запасы, что снарядов, что мин было неоткуда. Тратить же их сверх необходимого на такого не сильно опасного противника, каким являлся «Гоито», вообще виделось жутким расточительством.
Для всех сторонних наблюдателей осталось неизвестным, кто же вышел победителем из развернувшегося на внешнем рейде противостояния. Едва видимые вспышки и доходящий с опозданием рык орудий не давал возможности увидеть складывающуюся картину. Лишь разошедшийся над водами Красного моря колокольный звон и моргание ратьера, позволили вскинуться в приступе эйфории экипажам двух минных катеров — в схватке бульдогов под ковром уцелели именно свои песики, так что жизнь продолжалась. Куда худшее настроение на следующее утро было у итальянцев, коим открылся не самый живописный вид на обломки пусть не утонувшего, но явно погибшего корабля. Полностью выгоревший «Гоито» приткнулся к берегу примерно в пяти милях южнее Массауа и был обнаружен по поднимавшемуся над ним черному дыму. Поврежденный же катерниками «Монтебелло» хоть и успел выкинуться на мель, до того как полностью исчерпался запас плавучести, вряд ли мог рассчитывать на скорое возвращение в строй по причине отсутствия судоремонтных мощностей в Массауа. Но в отличие от собрата по несчастью списание в утиль ему явно не грозило.
На фоне же предыдущих потерь понесенных флотом, а также явной сдачи позиций на сухопутном участке боевых действий, по городу начали распространяться слухи о прямом вмешательстве Российской Империи в войну и появлении в окрестных водах их крейсеров и миноносцев, чему немало способствовали рассказы пришедших недавно солдат и моряков, наблюдавших в пути русские корабли. Все же признать тот факт, что подобные потери родной флот понес от действий всего пары небольших минных кораблей, виделось куда сложнее, нежели свалить всю вину за поражения на более чем сильного противника. К тому же эта теория отлично ложилась на тот факт, что командовали обороной Асэба именно русские.
Впрочем, в неудачах итальянцев виновными оказались не только русские, но и местный климат, косивший прибывших из метрополии солдат сотнями и тысячами. Пищевые отравления — вот что нанесло прибывшему подкреплению основной ущерб. Еще до того как две армии встретились в решающем сражении и так заметно уступавшая абиссинцам итальянская армия потеряла не менее десятка тысяч солдат и офицеров слегших на больничные койки едва ли не сразу по прибытию на Африканский континент. Но до демонстрации силы переросшей в национальную трагедию все еще оставалось время и потому основное внимание оказалось приковано к флоту вышедшему таки к Асэбу для финального решения вопроса его принадлежности.
Два броненосца, два крейсера, один из которых являлся броненосным и пятерка минных крейсеров, взяв под охрану забитые пехотой транспорты, на 8 узлах отправились сравнивать с землей непокорный Асэб. В общей сложности на борту крупнейшего итальянского войскового транспорта были размещены все три батальона 1-го Африканского полка пехоты с приданными ей 8-й и 11-й батареями горных орудий, благо «Тринакриа» водоизмещением почти в десять тысяч тонн спокойно могла принять на борт куда большее количество пассажиров.
Обжегшись не единожды у Асэба, флотские все же осознали, что одними орудиями корабельной артиллерии взять порт и город никак не выйдет, а потому на сей раз основной задачей собранной эскадры являлось обеспечение высадки десанта, если не в сам порт, то в ближайшие окрестности Асэба. Вообще, как и во всех прочих флотах мировых держав, у итальянцев отсутствовали соединения морской пехоты и при возникновении необходимости в высадке на берег, люди для десантной партии набирались из состава экипажей кораблей. Однако, во-первых, потребного количества моряков на эскадре просто не могло бы набраться, если только не имелось желания полностью обескровить флот и лишить десант артиллерийской поддержки. А, во-вторых, самим кораблям вновь предстояло сойтись в артиллерийской дуэли с батареями береговой обороны Асэба при поддержке действий сухопутных частей, так что убыль моряков им и так была гарантирована, как показывал предыдущий печальный опыт. Впрочем, даже зная, что они идут в бой с ни разу неизвестным финалом итальянские моряки откровенно радовались, поскольку все последние дни их пребывания в Массауа каждую ночь на кораблях эскадры пробивали минную тревогу, когда не жалевшие ресурса прожекторов сторожевые корабли обнаруживали подкрадывающиеся к порту минные крейсера противника. И надо сказать, что одного жестокого урока, стоившего Королевскому флоту двух минных крейсеров, итальянцам вполне хватило, чтобы проникнуться поджидающими в этих водах опасностями. Впрочем, догадаться об этом можно было бы на примере неудач постигших их сослуживцев ранее. Вот только если кто и посчитал необходимым учиться на чужих ошибках, донести свое мнение до вице-адмирала Каневаро он не смог. Последний же был вынужден учиться исключительно на своих ошибках. Но являйся Феличе Наполеоне откровенным дураком, он никогда не смог бы получить на плечи погоны вице-адмирала, а потому учиться он умел. Однако никакие личные данные отдельных личностей не могли помочь в деле превращения кучи кораблей в полноценную сплаванную эскадру. Идти же подобной толпой ночью без огней оказалось в принципе невозможно, и потому эскадра отчетливо выделялась в темноте десятками огней и шарящих по горизонту прожекторов.
На свою беду вышли они как раз в смену «Полярного лиса», сменившего на посту ночного террориста «Песца». Конечно, нельзя было сказать, что Протопопов не справился бы с задачей ночной атаки на вражескую эскадру, но у несколько более опытного Иениша в чей экипаж вернулся оставивший свой катер Керн, шанс подкрасться к противнику имелся куда больший. Тем более, что во тьме его однотрубный силуэт с выделяющимся в носу 120-мм орудием можно было спутать с «Конфиенца» входившей в состав итальянской эскадры. Единственное, чем «Полярный лис» уступал своему собрату по службе, так это количеством имевшихся на борту минных аппаратов и мин соответственно. Вообще, запас этих смертоносных боеприпасов начал показывать дно, что особенно сильно печалило Иениша, поскольку именно самоходные мины были именно тем аргументом, что мог позволить ему общаться с итальянцами практически на равных хотя бы по ночам. Вот и сейчас на борту покинувшего свою нору для очередной ночной охоты небольшого северного хищника имелось всего две мины заряженные в носовые аппараты и все — больше 381-мм мин в наличии не имелось.
Встретились двигавшиеся навстречу друг другу противники примерно за час до того как стемнело и итальянским морякам впервые удалось хорошо разглядеть одного из тех, кто терроризировал их в Массауа. Естественно, в погоню за «Полярным лисом» тут же устремились оба оставшихся у итальянцев крупных минных крейсера вооруженных 120-мм орудиями, но максимум чего им удалось добиться — отогнать своего визави подальше от главных сил эскадры. На большее, имея максимальную скорость в 17 узлов, они рассчитывать никак не могли.
— Хм. Похоже, за нас, наконец-то, решили взяться всерьез. Вам так не кажется, Григорий Васильевич? — обратился Иениш к своему новому старшему офицеру, разглядывая в бинокль строй итальянских кораблей.
