Виктор Зайцев - Случайный многоженец-2
— Здесь я, — громко сказал Белов, вставая во весь рост над городскими воротами, — хочу спросить, почему стража плохо службу несёт, где пушкари, почему пушки грязные?
Он спрыгнул к толпе и медленно, сквозь расступавшихся людей, стал спускаться к старосте города. Не зря того выбрали старостой, моментально сориентировался и понял, единственный способ спасти жизнь и свободу, повиниться. Староста бросил навстречу Белову и упал на колени за три шага до него,
— Виноват, прости, отслужу.
Пришлось задержаться в Россохе до вечера, приняв меры к сохранению секретности. Буквально через пять минут после освобождения из поруба пушкарей и дружинников, несколько конных разъездов перекрыли все тропки в сторону Уральска. А в городе Белов с Киселём разбирались в степени виновности и наказании виновных. Первым делом сыщик определил, что за время бескровного переворота никто не пострадал, пленных пушкарей и дружинников довольно сытно кормили, водили в баню, относились по-доброму. Всё уральское имущество было возвращено в течение часа, с компенсацией за пользование. Россохские мужики себе на уме, указания старейшин выполняют с оглядкой на будущее. Сказано схватить пушкарей и дружинников, схватили, но бережно и аккуратно. Сказано, разобрать уральское имущество, разобрали, но, опять же, бережно и аккуратно. Единственным ущербом оказалась неработающая рация, опять же в силу полностью разряженного аккумулятора, в чём обвинить россохцев было сложно.
Одним словом, материального и физического вреда россохские мятежники не принесли, поставив подполковника перед выбором. Наказать за узурпацию власти или привлечь на свою сторону для жесткого сражения с чужаками. Перед таким выбором сыщик недолго раздумывал, с подобными перспективами ему приходилось сталкиваться и раньше. При задержании группы преступников часто вина одного или нескольких гораздо меньше, чем других, либо очень плохо доказывается. Перед следователем часто встаёт выбор, привлекать человека обвиняемым по делу при слабых доказательствах вины и большой вероятностью его оправдания. Либо сделать этого злодея свидетелем, чьими показаниями дополнительно закрепить вину остальных преступников. В среде следователей даже сложилась поговорка, лучше хороший свидетель, чем плохой обвиняемый. Белов решил идти по такому же пути.
— Значится так, — вынес он своё решение на общегородском вече, когда солнце зацепилось одним краем за горизонт, — вина на вас за бунт и позор пушкарей и дружинников большая. Но, люди мы родные, никакого наказания или виры с вас я брать не могу. Злодеяния свои отслужите помощью в борьбе против чужаков, захвативших уральскую землю. Городское общество к завтрашнему утру пусть подготовит сто пятьдесят мужей ловких, снаряжённых в дальнюю дорогу, с лодками. Воевать их не пущу, а поработать топорами и лопатами придётся, при желании и повоевать смогут.
— Ещё наберите из своих парней дружину для обороны города, — добавил Кисель, — пушкари останутся с вами, а дружинников мы заберём, не подведите, не сдайте город чужакам. Как чужаки города берут, все знают, что не унесут, то сожгут, и всех женщин опозорят.
В путь отправились затемно, пароход вёл на буксире большую часть лодок, где подрёмывали в утреннем холодке мужики, завернувшись в полушубки. Речная вода словно кипела, настолько густой пар поднимался в холодный воздух от остывающей реки. Туман скрывал практически все лодки, только палуба парохода и его труба поднимались над молочной завесой. Туман поглощал звук работающего двигателя, и к Уральску в предрассветном сумраке подошли спокойно, не потревожив редкие дозоры южных угров. Накануне Белов отправил обоих почтовых голубей с записками, где кратко изложил свой план. Но, голуби летели только в Бражинск, Уральск, в кольце окружения, не мог получить известия.
Никто из дружинников не верил, что Ждан сдаст город, который сам выстроил, один подполковник мрачно перебирал в уме самые плохие варианты развития событий, вплоть до сожжения обоих городов. Накануне уральцы обсуждали возможные варианты атаки, и пришли к наиболее вероятному, с учётом поддержки крепости со стороны Камы пушками 'Стража', основные силы южан наверняка сосредоточились с севера от крепости, куда пушки с парохода не достают. Воинов у осаждённых мало, вылазок южане не опасаются, сюда и надо ударить, да посильнее. В двух верстах от города, как окончательно стали называть километры, сохранив метрическую длину, не добравшись до Уральска, сборный отряд высадился на северный берег Камы.
Командиры быстро повторили задачу, мужики несут на руках, постоянно меняясь, две пушки, снятые с парохода, впереди идёт отряд дружинников. Разведчики уже ушли вперёд, места были насквозь знакомые, каждая полянка и ручеёк, каждая коряга и холмик. Пока сборная команда в максимальной тишине, приглушённо вздыхая и пыхтя, двигалась тропками к осаждённому городу, разведчики успели вернуться. Они подтвердили предположение уральцев о вражеском лагере, те действительно расположились севернее Уральска, защитившись от обстрела деревянными срубами. Под защитой таких стен южные угры даже не выставляли дозоров со стороны леса, зная о немногочисленности осаждённых, не сомневались в своих силах.
Двигаясь в густых сумерках, уральцы подошли почти на сто метров к лагерю южан, за считанные минуты установили пушки и навели на скопление походных шатров. Россохские мужики подносили ящики со снарядами, а пушкари, волнуясь, выверяли прицелы. Растянутой линией, под защитой редколесья, расположились дружинники с ружьями. Возле каждого дружинника собрались до пяти мужиков с топорами, после открытия огня они срубят небольшие деревья, устраивая засеки от возможной вылазки южан. А при первых признаках победы, мужики были проинструктированы вязать пленников, не жалея сопротивляющихся. Верёвки и топоры были у всех наготове, россохцы мечтали о боевых трофеях, заминки в этом деле не будет.
В сумерках, которые продлятся около получаса, Белов дал команду к атаке. Пушечный залп разорвал тишину, защёлкали ружейные выстрелы, стрелки били по отдельным вожакам южан, выбирая тех, кто пытался организовать оборону. Убедившись в панике среди осаждавших племён, россохцы проявили здоровую инициативу, рассеявшись по опушке, принялись вязать разбегавшихся угров. Не обошлось без попыток сопротивления, тут команду уральцы дали чёткую, никого не жалеть. Бить насмерть или ранить без жалости. Южанам предлагали иной выход, на нет и суда нет. Все немногочисленные попытки сопротивления пресекались предельно жёстко, уже через пять минут помощники пушкарей вынесли горячие стволы орудий на полсотни метров ближе к избиваемым уграм. За ними, в сопровождении нескольких 'топорников' двигались дружинники, продолжая прицельную стрельбу в рассветных лучах мутного октябрьского солнца.
На крепостных стенах, разглядели, наконец, кто идёт к ним, и открыли поддерживающий огонь, чисто символический. Судя по разрозненности выстрелов, боеприпасов оставалось у защитников города мало. К этому времени подошёл пароход, подтвердивший своё прибытие длинным гудком и радостными криками пассажиров. Среди защитников крепости стали слышны крики 'Белов вернулся! Командир живой! Старейшина нам помогает!'. Южные угры, в большинстве своём знавшие славянский язык, поняли крики без перевода. Упорства это им не добавило, с этих криков началась паника среди осаждавших племён. Угры дружно устремились в лес, надеясь найти там защиту, на опушке попадали в хозяйственные руки россохских мужиков, быстро вязавших, либо убивавших беглецов. Несколько родов, попытавшихся отступить дружным строем, были разметены выстрелами из пушек практически в упор. Попытки напасть на пушкарей пресекались как стрелками, так и мужиками-топорниками, почувствовавшими сопричастность к такому страшному и мощному оружию. Они заботились о защите пушкарей, как своих родных, не зря братство по оружию одно из самых крепких.
Не прошло и получаса, как стрельба у крепости затихла, сопротивления никто не оказывал. Те, кто мог сбежать, сбежали, остальных деловито собирали и вязали россохские помощники. Подполковник быстрым шагом подошёл к северным воротам крепости, за которыми слышался шум разбираемой баррикады. Вот, ворота немного приоткрылись и навстречу выбежали Ждан, Сысой, Сурон и Силя. Они бросились навстречу Белову с Киселём, обнимая обоих. Сыщик сразу остановил поток восторгов и благодарности, прошёл в крепость и разговаривал, осматривая понесённый урон и состояние защитников. Почти половина построек в крепости сгорела, счастье, что удалось отстоять небольшой запас сена и зерна для коней, укрытых в крепости.
Южане осаждали Уральск неторопливо, без самоубийственных вылазок, ежедневно осыпая крепость горящими и простыми стрелами. За неполную неделю они разобрались в убойной дальности уральского оружия и пробивной способности ружей. Выстроили бревенчатые щиты, под прикрытием которых подобрались к стенам, уверенные в своей безопасности. У Ждана хватило коварства не применять пушки с первых дней, поэтому бревенчатую защиту дважды разметали снарядами у самых стен, штурма крепости избежали. Но, длительная осада могла стать губительной для немногочисленного гарнизона, многие, из которых не избежали ранений и ожогов. В общем же, Белов остался доволен действиями молодых командиров, не допустивших паники, создавших надёжные запасы и грамотно оборонявшихся.
