Евгений Красницкий - Бабы строем не воюют
Анна покосилась на Юльку. Та что-то сосредоточенно обдумывала, словно Машка, когда трудную задачку на уроке по счету решала. И снова боярыня подивилась непохожести лекарки на прочих девиц.
«Иная бы сейчас на ее месте вся в слезах да в соплях… а эта… Не успела понять, что чего-то не знает, и тут же принялась выспрашивать, знания готова прямо из горла вырвать. Моим мямлям вдалбливаешь-вдалбливаешь, а все в одно ухо влетает, в другое вылетает. Хотя вон Арина что-то такое с Анютой сумела сотворить; заставила думать, на окружающую жизнь не только через себя смотреть… я так не смогла. А вот с Юлькой почему-то легко получается…
Получается ли? Понравится мне, если и мои так же рассудочно о чувствах рассуждать начнут? С одной стороны, вроде бы и хорошо – голов не потеряют, а с другой? Юлька же все страсти, которые нас бабами и делают, пытается понять и оценить холодным рассудком… Но все равно, неужто чужих детей учить легче? И Корней для этого и задумал учебу вне дома? Мудр, батюшка свекор, ох мудр! Точно, аки лис старый!
Кстати, о мудрости: разговор-то у нас с чего начался?»
– А теперь давай-ка с оберегами твоими разберемся. Ты для чего их мне принесла?
– Так я же…
– Хочешь со мной по-доброму, так не надо врать. – Анна напрягла руку, не позволяя Юльке вывернуться из ее объятия. – Я ведь не ругать тебя собралась – думать вместе будем.
Мать тебе много лет повторяет, что лечение только тогда успешно, когда больной лекарю ВЕРИТ. А что с этой верой станется, если хоть один из твоих оберегов, – Анна кивнула на лежащие рядом с Юлькой мешочки, – не поможет? Если хоть один из отроков испугается? Непременно кто-нибудь да найдется, потому что не они сами захотели от своего страха избавиться, а ты им про него напоминаешь.
Оберег просто так в руку не сунешь – его с надлежащим обрядом отдавать надо, а кто этот обряд проводить станет? Уж точно не я. Во-первых, я их не знаю, во-вторых, с чего ты вообще взяла, что я, христианка, дозволю проводить языческий обряд с отроками, которые только-только святое крещение приняли? Чтобы и мне, боярыне, тоже веры не стало? Значит, придется тебе, но тогда зачем ты обереги мне отдаешь?
А еще отроки у парома меняются каждый день. Ты со всеми сразу обряд проводить собираешься? А Великой Волхве противостоять хватит силенок? Ну-ну, тихо, тихо, не ругаю я тебя – учу. («Опять Аристарх! Ну что ты поделаешь!») Ты учиться любишь и умеешь… ты у нас вообще разумница, а потому слушай бабью науку.
Я же тебе ничего нового про обереги, обряды и прочее не сказала, все это ты даже лучше меня знаешь. Так почему же ты за один раз столько глупостей натворила? Никто ж тебя не подучил, все сама измыслила. Так?
– Угу, – Юлька еще раз шмыгнула носом.
– И куда ж твоя разумность да знания подевались? Не отвечай ничего, я сама тебе сейчас про тебя расскажу, как лекарки больным про них самих рассказывают, а тебе неприятно будет, так же как вашим больным. Но это лечение, а еще – новое для тебя знание. Сказку Мишанину про то, как баба с разбитым корытом осталась, помнишь?
– Помню.
– А когда слушала ее, думала, поди: «Вот дура-то, все ей мало было! Осталась бы царицей, да и жила бы себе припеваючи». Думала?
– Угу.
– А вот теперь на себя оглянись. Все у тебя хорошо: в крепости тебя уважают, в лазарете ты полная хозяйка, взрослые тебе всячески помогают; за то, что порой не по-христиански, а от Макоши что-то творишь, никто ни разу не попрекнул. Мишаня с тобой… хочешь обижайся, хочешь нет, а как дурак с писаной торбой носится на зависть всем девкам Ратного. Чего ж тебе еще-то? А вот захотелось! Захотелось, чтобы боярыня твои обереги от Красавы отрокам раздавала и тем самым в твоей войне с ней явственно, напоказ всем, на твою сторону встала.
Считай, пожелала ты, как та старуха, стать владычицей морскою и чтоб золотая рыбка была у тебя на посылках. А война-то ваша – девчачья, взрослые на вас смотрят да усмехаются. И ради победы в этой войне, от которой у взрослых смех один, ты чуть не порушила все, что твои мать и бабка десятилетиями создавали и копили! Веру в ваше лекарское искусство! Это, пожалуй, похлеще расколотого корыта будет? А?
Юлька передернула плечами – проняло, видать. Анна, не дожидаясь ее возражений, поплотнее притиснула девчонку к себе:
– Ты молчи, не отвечай. И не казнись. Не в чем тебе каяться, девонька. Каждая… запомни, каждая женщина хоть раз в жизни такую глупость совершает: про все ради любви забывает, а потом удивляется, какой же дурой была! Вот и твое время пришло… взрослеешь, значит. Так что не казнись, а просто запомни, чтобы больше тебе повторять не пришлось. Хоть и бесполезно это все… – махнула рукой боярыня.
– Как это бесполезно? – Лекарка извернулась и недоумевающе уставилась на Анну. – Я же теперь знаю!
– А толку-то? Случится опять подобное и… Врут мужи, что у баб ум ущербен, мы ничуть не глупее их, только сердце у нас порой намного сильнее ума оказывается… вместе со всеми знаниями.
Анна замолчала и вздохнула намного тяжелее, чем недавно вздыхала Юлька. И неудивительно: у взрослой женщины причин для вздохов куда больше, чем у девчонки. Помолчала еще, послушала, как сопит где-то под мышкой Юлька, и спросила:
– Ты думаешь, мне Красава нравится?
Спросила и задумалась, а с чего вдруг так тяжело дались ей эти слова? И в самом деле, как она относится к внучке Нинеи? Почему-то раньше такой вопрос ни разу не приходил ей в голову; вот и сейчас будто что-то мешало. То ли сама Великая Волхва, то ли ее внучка. Анна отогнала непрошеные сомнения и вернулась к разговору, не совсем понимая, кого она сейчас обманывает, Юльку или себя:
– Так и мне она не очень-то по душе. А что делать – Саввушку-то лечить надо! Ни Настена, ни ты ничего сделать не смогли, так чего ж ты теперь-то мешаешься?
– Да она не лечит, она его своим рабом делает! – все-таки не выдержала Юлька.
– А ты матери об этом говорила?
– Не-эт…
– Что ж ты так? Обязательно скажи, ей это, наверное, надо знать.
«Да и проверить, верно ли ты говоришь, тоже не помешает, а то мало ли что в твою голову взбредет, со зла-то на Красаву».
– Скажу.
– А теперь о власти над отроками… – Боярыня вернулась к началу разговора. – Вот ты говоришь, что ее тебе хватает. И опять врешь, хотя сама об этом не знаешь. Во-первых, власти никогда много не бывает… ну это ладно, рано тебе еще об этом задумываться. А во-вторых, не знаешь ты еще, что такое женская власть, но вот-вот об этом задумываться начнешь, подходит твоя пора.
Видела, как отроки на мою Аньку пялятся? Видела, видела! Ей стоит только бровью повести, и они про все забудут: и про приказы, и про наказание, и про… про все, одним словом. Она еще и сама толком в этом не разбирается, но уже чувствует; ей это любопытно, порой страшновато, но притягательно. И ты это скоро почувствуешь… – Анна опять вздохнула, – и захочется тебе такого, знаешь ли… такого… ну вот идешь ты по улице… краси-ивая! А мужи да вьюноши на тебя так и смотрят, так и смотрят… ни на кого больше, а только на тебя одну, и аж постанывают… от восторга. И молодухи тоже смотрят и тоже постанывают, но уже от зависти. А ты вроде бы и не замечаешь – идешь себе и идешь, а сама знаешь: стоит тебе только желание какое-нибудь высказать или хотя бы намекнуть слегка… и любой в лепешку для тебя расшибется!
– Да ну не бывает так… чтобы все сразу…
– Не бывает… – Анна не удержалась и вздохнула еще раз. – Но ведь хочется!
– Не-а, мне не надо, чтоб все, мне надо, чтоб Минька.
«Не понимает. Недоросла еще. Ну ничего, все еще впереди… а может, и нет».
Анна вдруг потеряла интерес к разговору.
– Теть Ань, а правда, что Минька тебя просил мне платье сшить, как у твоих дочек?
«Ну, вот тебе и вся лекарка-ведунья от косы до пяток. Платье ей… А Мишаня-то и правда просил… Надо же, запамятовала. Ладно, сошьем… Софье задание дам, пусть порадуется!»
– Просил. Будет тебе платье. Посмотрим с Софьей ткани, посоветуемся…
– А когда? Завтра?
«Ну дите дитем. Поманили игрушкой…»
– Если в крепости ничего не стрясется, то завтра. Ну так что? – Анна попыталась взглянуть в лицо Юльки. – Договорились мы с тобой насчет Красавы?
– О чем?
– О том, что войну вашу девчачью пора заканчивать. Объяснить тебе, как это сделать легко и просто?
– Ага.
– Хочешь, чтобы я только объяснила или на самом деле хочешь прекратить? Да ладно, не задумывайся ты так натужно. Сейчас расскажу тебе один секрет, и ты, хочешь не хочешь, но войну прекратишь. Просто не сможешь больше воевать. Слушай внимательно. Ты же себя на место больного поставить умеешь? Ну представить себе, что он чувствует, о чем думает… и все такое прочее.
– Ну… иногда получается.
– Вот и представь себе, как взрослые на ваши с Красавой рати смотрят и усмехаются. А потом и сама на нее взгляни глазами взрослых. Насколько получится, конечно, но ты уж постарайся. И увидишь, какая она смешная! А коли ворог смешон, то он не только не страшен, но еще и бессилен против тебя. Так что постарайся. И Красаву победишь, и на будущее, ты уж мне поверь, тебе пригодится. А сейчас ступай, недосуг мне. И мешочки свои забери.
