Исправитель. Книга 2. Операция "Ананас" - Дмитрий Ромов
— У меня дела, — ответил я. — Вернусь завтра. Пожалуйста, не светись здесь особо в одиночку. Хочу, чтобы была возможность сказать, что весь день провёл с тобой.
— Это как? — резко села она на постели, вместе с одеялом сбрасывая негу и расслабленность.
— Постарайся, — усмехнулся я и, наклонившись, поцеловал её в шею.
— Нет! — капризно воскликнула она, притягивая меня к себе. — Не пущу! Нам ещё надо выяснить, где ты получил все эти… навыки… И закрепить кое-что…
— Это природа, милая.
— А я думала, любовь…
— Несомненно, — улыбнулся я и мягко освободился из её объятий. — Веди себя хорошо и попытайся быть скромной.
— Как это попытайся! Я и так скромница, каких…
Окончание фразы я уже не услышал, поскольку выскочил в коридор. Спустился на лифте и пройдя по коридору в противоположную от фойе сторону, вышел наружу через боковую служебную дверь.
Неподалёку заметил Сироту. Он сидел на лавочке со свежим номером «Советского спорта».
— Эх жизнь хороша, — прищурился он, когда я подошёл поближе, — и жить хорошо, правда?
Ласковое и совсем ещё не жгучее утреннее солнце делало мир чудесным местом. От моря доносился шелест прибоя, пахло олеандрами или кто они тут… южными цветами, одним словом.
— Да-да, — кивнул я. — Скажи ещё, что я тебя через силу тащу.
— Конечно, так и есть, — ухмыльнулся он. — Я бы сейчас прошёлся вдоль пляжа, искупнулся бы, а потом шашлычок с пивком и…
— Балабол. Пошли уже, а то отменю поездку, и будешь тогда шашлычок с пивом употреблять.
— Хорошо бы, — вздохнул Сирота. — Только на какие шиши? Будешь читать?
— Нет, не до спорта.
— А что так? Тут вот про чемпионат по стрельбе… Я думаю, ты бы мог много рассказать об этом виде спорта, правда же?
— Вряд ли, — хмуро ответил я.
— Что так? Говорят, хотят новую дисциплину ввести, «стрельба в упор» называется.
— Так! — зло оборвал его я.
— Да ладно, — заржал он и поднялся с лавки. — Шутка, чё! Поехали. Слыхал, говорят в парке бывшего мента завалили? Или он сам себя. Пока неясно. Он вроде напал на девчонку какую-то. Думали, что это она его замочила, но вроде нет, не подтвердилось. Да ей и лет всего тринадцать. Два выстрела было.
— Ужас, — покачал я головой. — Тяжёлая криминогенная обстановка, даже страшно становится.
Сирота залился кашляющим смехом.
— А ты информированный, — покачал я головой. — В ментовке родня?
— Пошли уже, — подмигнул он. — Кто рано встаёт, много узнаёт.
— Вы откуда, а? — кивнул мне армянин в кепке. — Москвичи?
Он крутил баранку и видно было, что настроение мы ему с самого утра подняли. Когда мы появились у стекляшки касс и у «готических» стрельчатых окон вокзала, повсюду было много людей и машин. Он стоял со скучающим видом, скрестив на груди толстые волосатые руки.
Полтинник за полдня работы взбодрил его и сделал весёлым. До Геленджика на его горчичной шестёрке ехать было часа четыре, хотя он обещал два с половиной, максимум три.
— Москвичи, — подтвердил я с заднего сиденья.
Сирота сидел рядом с водилой, а я забрался назад.
— Москвичи богатые, — повернулся к Сироте шеф и улыбнулся толстыми губами. — На отдых к нам?
— На отдых, — подтвердил мой компаньон. — А ты сам-то в Москве бывал?
— Нэт ещё. Собираюсь на Олимпиаду. Правда, что у вас там коммунизм наступил?
— Коммунизм — это молодость мира, — насмешливо заявил Сирота.
— Эх! А правда, что иногородних не пускают сейчас?
— Конечно, вы же всю колбасу раскупите.
— Зачем колбасу? — оскорбился водитель. — Колбасу я тебе и здесь найду. Бастурма знаешь?
— Как не знать.
— Вот! Мама такой бастурма готовит, никакой колбаса не нужен.
— О, — одобрительно кивнул Сирота. — Правильно говоришь, сознательный ты человек. А что тогда в Московском коммунизме ищешь?
— Вай, друг приехал, говорит, там всё есть. Всё вообще! Как в Америке. Его дядька там живёт.
— В Америке дядька?
— Зачем? В Москве живёт! Там цены, Америка плачет. Он мотоцикл купил, книги купил, ваза купил, даже джинсы купил. Магазин! Всё даром отдают. Никакой очередь. А ты говоришь, колбаса хочешь. Нэт. Всё есть. Леви Страус! Адидас!
— А «Арарат» есть?
— Не знаю. Врать не буду, но надо в Москву ехать. Там коммунизм пришёл! Успевать, пока Олимпиада не кончился. Зачем Геленджик едешь? Сочи лучше. Сочи после Москвы второй город. Тоже всё есть, дорого только.
— А Ереван?
— Не знаю, не был. Третий, наверно.
Около двенадцати мы прибыли в Геленджик. Солнце стояло в зените, кругом сновали местные и отдыхающие в шляпах и белых штанах, как завещал великий Бендер.
— Такие города нужно брать утром, — оглядевшись, заметил я.
Мы стояли у автовокзала на шумной улочке с частными домами. Стонали «ЛиАЗы», пшикали, открывали и закрывали двери, добавляя к солёному запаху моря горячие битумно-асфальтные нотки.
— Значит, придётся до утра шкериться, — усмехнулся Сирота.
— Молодые люди, комнату не надо? — возникла рядом грузная тётка с картонкой в руках.
«Сдам комнату», — шариковой ручкой было написано на табличке.
— На сколько вам? Четыре рубля в сутки. Место отличное, сад, птицы, черешня.
— Черешня в цене? — уточнил я, представляя румяную, красную, с жёлтыми боками ягодку.
— Черешня на базаре, а комната отличная. Душ тёплый.
— Пошли посмотрим, — кивнул Сирота.
В принципе, такое проживание было намного безопасней, чем гостиница. Гостиниц раз-два и обчёлся, останавливались такие? Останавливались. Цоб-цобе, покажите их паспортные данные и всё такое прочее. А тёток и бабок здесь хоть пруд пруди. Они, конечно, тоже, в основном, на крючке, но всех не опросишь, да и паспорта они не требуют.
Минут пятнадцать мы шагали по жаре за домовладелицей и, наконец, оказались перед железной калиткой в кирпичном, выкрашенном в белый цвет забором. Он был не монолитным, а с выбранными кирпичами. Дыры создавали причудливый узор, но увидеть, что происходило во дворе было невозможно из-за густых зарослей.
Впрочем, когда мы оказались во дворе, всё стало ясно. Я шагнул было к обшитому деревянными досками дому, но хозяйка помотала головой.
— Нет-нет, не туда. Вот, смотрите,
