Клинок архангела - Налини Сингх

— Ингрид. — Обхватив ладонями её плечи, он притянул жену к своей груди. — Ты боишься? — Её ответом был шёпот и дрожь, и ему захотелось только гладить её, медленно и легко.

— Да. — Целуя мягкий изгиб её шеи в том месте, которое, как он знал, вызывало слабость в коленях, он обнаружил, что прижимается к ней возбуждённым телом, теряя самообладание. Вновь взяв себя под контроль, хотя это в лучшем случае ненадёжно, он провёл губами по коже.

— Я бы никогда не причинил тебе вреда. — Он вырвал бы своё сердце, прежде чем поставить синяк. Издав тот тихий стонущий звук, который ему так нравился, она наклонила голову, чтобы облегчить доступ.

— Ты так много обо мне знаешь, — простонала она.

— Я знаю только то, что ты мне рассказала. — Он вздрогнул, когда она прижалась к нему. Потеряв контроль, он прикусил пульс и обхватил её грудь со смелостью, на которую никогда раньше не осмеливался, боясь, что она застесняется. Но теперь… теперь она его жена, и хотя она покраснела, не отстранилась. — Ты такая красивая. — Он через ткань одежды сжимал её грудь, ублажая так, о чём мечтал годами, часто просыпаясь с налитым членом между ног. — И я знаю, — сказал он, облизывая её кожу, потому что вкус доставлял жгучее удовольствие, — только то, чему мы научились вместе. — Прикасаться к другой женщине — он никогда даже не думал об этом, какие бы приглашения ни получал. — Всё остальное — просто игра воображения с моей стороны.

Ингрид испуганно рассмеялась, её груди стали тёплыми и тяжёлыми под интимными ласками.

— Твоё воображение — опасная штука для женщины.

— Для тебя, — поправил он. — Я хочу видеть тебя, жена. — Отпустив её груди только потому, что намеревался насытиться ими, когда обнажит жену, он начал расшнуровывать платье, чувствуя, как её дыхание становится всё тяжелее, а пульс бешено колотится.

Но она не подняла руку, чтобы остановить его, эта маленькая женщина со зрелыми формами, которая была его мечтой с того дня, как он оторвался от помощи отцу в поле и понял, что больше не ребёнок, и она тоже.

Когда он спустил её платье по рукам, она застенчивым движением стянула одежду до конца, и материал собрался у неё на бёдрах. Один толчок, лёгкий рывок, и она оказалась перед ним обнажённой, по-прежнему прижимаясь спиной к его груди.

Содрогаясь от собственнического голода, он провёл руками по её бёдрам, вдоль мягкого изгиба живота и вверх, чтобы снова обхватить грудь. Кожа Ингрид была кремовой на фоне его покрытых шрамами ладоней. Полные и упругие, увенчанные тёмными сосками, которые он пробовал на вкус, когда соблазнил её позволить ему стянуть с неё топ одним туманным летним днём, от них в разуме появились идеи, которые, он был уверен, старейшины деревни назвали бы неприемлемыми. Ему было всё равно. Когда дело дошло до выяснения того, что хорошего между ним и Ингрид, у него этого никогда не было.

— Я мечтаю, — прошептал он ей на ухо, — скользнуть между твоих грудей. — Обхватив их предплечьем, он облизал палец, затем скользнул им по тёплой ложбинке, чтобы визуализировать слова. Тело его жены задрожало, её ладонь стиснула его руку.

— Моя мать предупреждала, что ты не будешь послушным мужем. — Повернувшись, она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его так, как обнаружила, доводило его до восхитительного безумия. Посасывая его язык, она дёрнулась, когда он провёл рукой вниз, к нежным завиткам между бёдер, но отказалась раздвинуть ноги. Уже играя с ней в эту интимную игру раньше, он, несмотря ни на что, вошёл внутрь, потирая пальцем маленький твёрдый бугорок, который ему хотелось пососать.

В прошлый раз она оттолкнула его голову, не в силах вынести удовольствия… Но не смогла бы этого сделать, будь у неё связаны руки.

— Раздвинь ноги, — приказал он, когда она прервала поцелуй, чтобы перевести дыхание. Покачав головой, она ещё крепче сжала бёдра и покраснела. Его пульс грохотал в венах. Опустив голову, он без предупреждения втянул в рот один сосок жёстко и глубоко. Ингрид вскрикнула, запустила руки ему в волосы и инстинктивно раздвинула ноги, чтобы сохранить равновесие.

— Я заявляю о победе, — сказал он, отпуская сосок. В её ответе было столько злобы, сколько никто другой никогда не видел.

— Ты заставишь меня страдать?

— О, да. — Она была горячей и влажной от его прикосновений, когда он погрузится в неё, это будет похоже на рай. Но это причинило бы ей боль.

Его пальцы уже были внутри неё, когда они лежали одни и возбуждали друг друга на залитом солнцем поле в один из фестивальных дней, а позже в тёмном углу сарая её отца, и он знал, какая она тугая. Его член пульсировал при мысли о предстоящем удовольствии, но Дмитрий не хотел, чтобы это было связано с болью.

— Ложись на кровать. — Подхватив её прежде, чем она успела ответить, он положил её на их простую кровать, затем, сняв с себя одежду, устроился так, что голова оказалась между бёдер, и закинул её ноги себе на плечи. Её пальцы вцепились в простыни, но она не остановила его, когда он раздвинул её мягкие складки, чтобы поцеловать лоно с медленной, намеренной свирепостью, которую не осмеливался проявить к ней до замужества. Ингрид кричала, извивалась, рыдала, но именно удовольствие окрашивало её реакцию, удовольствие, которое заставляло её дёргать Дмитрия за волосы. Вместо того чтобы остановиться, он нашёл маленький бугорок плоти, который обнаружил в первый раз, когда просунул руку ей под юбку, и пососал. Она вцепилась ему в волосы, но Дмитрий продолжал мучить, пока палец, который он ввёл в неё, не пропитался жидким жаром её желания.

— Теперь, — пробормотал он, приподнимаясь, его член стал ещё длиннее, — я сделаю тебя своей. — Прижимаясь к влажному шёлку, он накрыл ладонью изгиб её бедра.

Входить в неё было самым мучительным удовольствием, которое ему доводилось испытывать. Когда она захныкала от боли, он попытался остановиться, но был молод, его самоконтроль подорван, и на мгновение он запаниковал, что возьмёт её, когда она не захочет. От этого кровь застыла в жилах. Напрягая каждый мускул, он попытался собраться с мыслями. Её пальцы на его груди, её рука на его плече, тянущая вниз, чтобы встретиться с её губами.

— Не останавливайся, Дмитрий. Не останавливайся. — Лишь это ему было нужно. Толкаясь в неё, пока не погрузился по самую рукоятку, он поцеловал её. И продолжал целовать, когда начал двигаться внутри горячих, влажных ножен, которые держали его с