Превосходство этажерок (СИ) - Константин Николаевич Буланов
Однако окончательную точку в битве за Кенигсберг и всю Восточную Пруссию поставило ноябрьское сражение, начавшееся, как только перепаханная десятками тысяч снарядов земля схватилась от пришедших морозов. Именно последнее обстоятельство позволило командованию Северо-Западного фронта в полной мере воспользоваться всеми преимуществами обладания немалым числом самой совершенной бронированной техники. И точно так же, как весной, вновь на острие атаки оказался 1-й механизированный корпус ИВВФ, в составе которого действовал уже целый батальон гусеничных самоходок и два батальона бронеавтомобилей. Прошедшие через полевые укрепления 11-й армии, словно раскаленный нож сквозь масло, свыше сотни бронированных боевых машин устремились в проходы меж развалин некогда грозных фортов, при этом непрестанно уничтожая обнаруживающего себя открытием огня противника. А вслед за ними, с отставанием в три сотни шагов, шел растянувшийся в линию штурмовой пехотный батальон. Первый из многих десятков брошенных на прорыв вражеской обороны.
Без малого месяц по всему городу и в районе внутренней крепости велись ожесточенные бои стоившие русским войскам жизней десятков тысяч солдат и офицеров. Командующий 11-й армии, генерал-полковник фон Макензен, выходец из черных гусар, получивший за свои военные достижения прозвище «Пожарник кайзера», даже подумать не мог о том, чтобы выбросить белый флаг после прорыва противника за внешний круг фортов. Потому не было ничего удивительного в том, что он отдал своим войскам приказ сражаться до последнего вздоха и патрона. Учитывая же, что костяк данной армии состоял исключительно из ветеранов заставших еще первые бои этой войны, последовавших приказу своего генерала солдат оказалось подавляющее большинство. И если бы не былые тяжелые потери, оставалось неизвестным, сумели бы русские овладеть Кенигсбергом, даже прорвавшись в него.
Да, в конечном итоге жалкие остатки 11-й армии Германской империи отступили из Кенигсберга в Пиллау, поскольку на полное окружение города войск у русской армии не имелось. Но к тому моменту ее численность сократилась до размеров бригады, так что можно было смело утверждать, что армия, по сути, перестала существовать. Не помогли, ни многочисленные попытки прорваться на помощь защитникам крепости войск соседней 8-й армии, что оказалась отрезана от Кенигсберга в результате наступления 10-й и 12-й русских армий, ни даже приход в порт города двух броненосцев береговой обороны весьма скоро потопленных русской авиацией. Но какой ценой это было достигнуто? Участвовавшая в штурме 1-я армия, как и 1-й механизированный корпус ИВВФ, сократились почти вчетверо, тем самым надолго перестав считаться боеспособными воинскими формированиями. Погибла и почти вся бронетехника, подорванная да пожженная на узких улочках немецкого города. Имелись немалые потери и в других армиях. Но, как все отмечали, оно того стоило, поскольку оставшиеся части 9-й и 8-й армий Германской империи уже в декабре принялись потихоньку оттягиваться на запад дабы не оказаться в очередном мешке и не повторить судьбу своих сослуживцев.
Именно это поражение стало последней каплей заставившей немецкое командование перенести все свое внимание в будущем, 1916 году, с Восточного фронта на Западный, с целью скорейшего выбивания из войны видевшейся куда более слабой, нежели Российская империя, Франции. Как бы ни был недоволен кайзер, как бы ни желал он немедленной сатисфакции и освобождения немецких земель, действительно активно воевать разом на оба фронта у Германской империи попросту не имелось сил. А русские на деле смогли продемонстрировать, что воевать они умеют. И воевать очень неплохо — ведь это их армия уже второй год топтала земли Центральных держав. Потому, чтобы обрушиться на столь опасного противника всеми возможными силами, сперва требовалось как можно скорее избавиться от лайми с лягушатниками, на противостояние с которыми приходилось отряжать четыре пятых всей германской армии.
К тому же, после гибели столь ожидаемого флотом «Лютцова», командование Кайзерлихмарине полностью вывело с Балтики все новейшие линейные корабли во избежание очередных невосполнимых потерь среди этих стальных гигантов и продавило решение о конфискации недостроенного греческого линкора «Саламис». Хоть последний по своим характеристикам совершенно не отвечал требованиям германского флота, в качестве флагмана возрождаемого Дивизиона береговой обороны Балтийского моря он еще мог послужить. И послужить неплохо! Но, учитывая полное отсутствие вооружения и башенных установок для этого корабля, его ввод в строй обещал затянуться более чем на год, благо основные силы русского Балтийского флота так и не появились в южной и западной Балтике. И лишь их крейсера во главе с «Рюриком» время от времени тревожили покой немецких моряков, пока флагманский корабль адмирала Эссена не подорвался на мине и не убыл на очередной ремонт в Кронштадт.
Однако не только на фронтах велись сражения. В столь тяжкое для страны время создавалось столь много возможностей для личного возвышения и обогащения, что творящееся в тылу противостояние различных союзов, групп по интересам и объединений тоже можно было назвать самой настоящей войной. Это СССР прошел Вторую Мировую Войну с лозунгом «Все для фронта! Все для победы!». И даже тогда, при том суровом институте наказаний, некоторые личности умудрялись воровать вагонами, а то и целыми составами. Творящееся же ныне, как во всем мире, так и в Российской империи, можно было охарактеризовать исключительно фразой из мультипликационного фильма «Остров сокровищ». «Деньги-деньги, дребеденьги, позабыв покой и лень, делай деньги, делай деньги, а остальное все дребедень, а остальное все дребебедень!» — именно так восприняли начало мировой бойни международные финансово-промышленные круги, имеющие в России немалые активы и интересы. Вот в этот клубок змей и угодили трое гостей из будущего, неожиданно для многих оказавшись хозяевами, не каких-то там третьесортных заводиков, а целого ряда очень доходных производств, конкурентов которым в империи практически не имелось. Благо воспитать достойную смену молодых летчиков и передать им свой опыт они успели до того, как накопившиеся производственные, и не только производственные, вопросы потребовали от Егора с Михаилом убыть в тыл и даже покинуть пределы Российской империи.
Облокотившись на покрытое ледяной коркой леерное ограждение уносящего его в далекую Англию парохода, Озеров Егор Владимирович кинул последний взгляд на все еще виднеющийся вдалеке порт Архангельска, после чего, поддавшись нахлынувшему негодованию, сплюнул за борт и направил свои стопы в выделенную летчикам каюту. На дворе стояли декабрьские морозы, и потому находиться вне обогреваемого помещения было уж очень некомфортно.
Почти семь месяцев минуло с тех
