«Желтая смерть» - Герман Иванович Романов
Да и знаменитых по книгам «земгусар» Ренненкампф не видел, так как ВПК и «зем-горы» не были созданы. Да и царское чиновничество, несмотря на пороки, трудилось куда полезнее, чем вся эта либеральная публика любителей «трескучих фраз», людей «пустого слова», а не «дела». Поступали гораздо проще — помогайте армии напрямую, без создания различных структур, что будут делать это в политических целях, стараясь «раскачать лодку» в интересах «заморских покровителей».
— Если кайзеру достанется итальянский флот, и он сформирует на корабли германские команды, Англии и Франции будет гораздо труднее удержать господство на Средиземном море. А, значит, диктовать в будущем всем народам свои условия и правила. Непримиримая борьба германии с Англией во благо России, ибо если кайзер признает наши интересы, то он будет их соблюдать — без нашей поддержки сломить Британскую империю ему не удастся. А потому я приму тайное предложение Вильгельма и встречусь с принцем Генрихом Прусским в Або. Но может быть и самим кайзером…
Тихо сказанные императором слова оглушили Павла Карловича словно ударом киянки по голове. Из истории он знал, что во время войны кайзер несколько раз предлагал тайно встретиться и урегулировать все вопросы, заключив сепаратный мир. Но император, находясь под сильным влиянием франко-англофильского окружения, не рискнул этого делать, догадываясь, что его ждет в самом скором времени, если он попытается договориться о мирном урегулировании. Но затяжка времени ни к чему хорошему не привела — монарх лишь несколько отстрочил неизбежное.
Взяв парочку минуток на раздумья, старательно прикуривая папиросу, Ренненкампф быстро просчитывал ситуацию, мысленно восхитившись нетривиальным решением проблемы.
— Вы правы, государь. Война нашей державе не нужна. Ее не поддерживает большинство народа. Взятие Константинополя дает «карт-бланш» на любые действия, а заключение скорого мира будут приветствовать. А если будут соблюдены наши интересы…
— Это не будет обсуждаться — что мы заняли, то наше навсегда, — голос царя был тверд. — Старый кайзер Франц заплатит по счетам, которых много накопилось. Но соблюдем приличия, воленс-ноленс. Во всех освобожденных славянских областях пройдут плебисциты под нашим покровительством и наблюдением дипломатов других стран — новомодное слово, как вы видите, подыскали. И пусть местные жители сами решат с кем им жить дальше — под моим скипетром, или под австрийским. А старый Франц может себе получить компенсацию за счет Венето и Ломбардии, да хоть с упразднением Итальянского королевства, — в голосе Николая Николаевича снова прорезалось нескрываемое ехидство. — Пусть даже станет правителем королевства обеих Сицилий — единая Италия не нужна, пусть ее земли станут «яблоком раздора» между Австрией и Францией.
— Вполне себе рабочий вариант, ваше величество — немцы взыщут с бывшего союзника, тут не может быть сомнений.
— Что касается султана, то турки могут возвратить себе Ливию или Египет. Мы возражать не будем, если им только удастся их отвоевать, в чем я сомневаюсь. Но и тогда буду преследовать только наши интересы! И Багдадская железная дорога будет под постоянным нашим контролем! Но все османские земли, населенные православными греками и армянами будут моими, а возможно…
Император словно споткнулся на мысли, не желая ее озвучивать. Потом улыбнулся и тихо произнес:
— Если Италия капитулирует, а к этому все идет, то следует озаботиться ее наследством. Что вы скажите, если войска негуса займут Эритрею?
— Ничего не могу сказать, я не представляю тамошних раскладов. Но думаю стоит послать в Красное море крейсера «Аскольд» и «Жемчуг» — лишними они не будут, если итальянцы вздумают сопротивляться.
— Выясните, кто из наших офицеров и генералов бывал в Абиссинии — негусу потребуются советники. И подумайте, какую помощь мы сможем оказать. Нам будет нужен один порт в Африке, в единственной православной стране, дружественно к нам настроенной!
— Я выполню поручение вашего величества — Михаил Васильевич немедленно отдаст указания, у генерала удивительная память, он знает чуть ли не всех поименно.
— Вот и хорошо, ваше высокопревосходительство, — улыбнулся монарх, и доброжелательно произнес. — Да, я подписал указ — вы, Павел Карлович, и генералы Лечицкий, Брусилов, Иванов, Алексеев, Мищенко, а с ними великий князь Александр Михайлович производитесь в генерал-аншефы. Сергей Михайлович получил чин генерала-фельдцейхмейстера, а Эссен стал генерал-адмиралом. Эти чины будут состоять в первом классе «табели о рангах», и приравнены к фельдмаршалу, как действительный тайный советник 1-го класса равен канцлеру. Отличие в том, что погон у вас с жезлами, а у фельдмаршала и канцлера поверх них будет вышит большой императорский орел. Так что поздравляю вас с производством в столь высокий чин. И жалую за победы на фронте орденом Святого Георгия 1-й степени, и бриллиантовыми знаками к ордену Святого Александра Невского, коим вы раньше награждены. А голубая лента и фельдмаршальский жезл вас будут ожидать позже!
— Если вам потребуется, государь, только прикажите — и я отдам за вас и страну вам вверенную Богом, свою жизнь!
Совсем не по уставу, чуть задрожавшим голосом, ответил Ренненкампф, склонив поседевшую голову перед монархом, которого историки от политики именовали «никчемным»….
Погоны высшего командного состава Российской императорской армии. С двумя звездочками генерал-майор, с тремя генерал-лейтенант. Пустой погон принадлежит «полному» генералу — от инфантерии, кавалерии или артиллерии. А вот последний погон для генерал-фельдмаршала. Но в этой альтернативной истории стал чином генерал-аншефа, упраздненным столетием раньше. А вот канцлер и действительный тайный советник 1-го класса, в отличие от других чиновников, погон вообще не носили, да и зачем — их знали в лицо, немудрено запомнить одну живущую персону. Да и было их в нашей истории совсем немного, гораздо меньше чем фельдмаршалов.
Глава 47
— Как там лошадка на ипподроме после забега двум мужикам сказала, что поставили на нее по штуке «зелени» — ну не шмогла я, не шмогла! И хрен с этой Италией — австрийцам тоже нужны победы, чтобы от послевкусия оправится. Уж больно запах дурной на полях Галиции остался, да и на Дунае им сильно вломили, Банатом уже овладели.
Ренненкампф нисколько не ерничал, он был доволен, что приложил все усилия, чтобы «списать» Италию со счетов. И тем обеспечил себе среди англичан и французов серьезное число недоброжелателей, жаждущих
