Канцлер - Валерий Пылаев
В тишине даже самый тихий звук разлетался на сотни метров, а пулеметчики на той стороне Дуная отлично целились на шум.
– И что вы предлагаете? – вздохнул Оболенский. – Рисковать собственной головой?
– Когда-то Одаренные составляли основу любой армии. – Я пожал плечами. – Наши предки вышли под Смоленском против пушек Наполеона – и победили, хоть их и было всего несколько сотен. Глупо отсиживаться в тылу, имея силу, способную превратить панцер в груду металла.
– Не хотелось бы принижать ваших заслуг или силу Дара. – Оболенский заговорил чуть тише. – Но по мосту через Дунай не пройти даже самому Александру Горчакову.
– Значит, я по нему и не пойду, – усмехнулся я. – Не волнуйтесь, друг мой. У меня есть план.
– Какой? – буркнул Оболенский. – Свернуть шею из чистого упрямства?
– Задать немцам жару – и все необходимые приготовления уже сделаны. – Я с щелчком вогнал в винтовку Судаева длинный изогнутый магазин. – Хватит сомнений – лучше возьмем пример с эльзасцев. Видите – они уже рвутся в бой!
Мы подошли уже достаточно близко к реке – почти на передовую, и вооруженных людей вокруг становилось все больше. К ночи стрельба понемногу стихла, и никто не хотел без надобности выдавать себя шумом, но все равно солдаты приветствовали нас с Оболенским – вскакивали, тут же вытягиваясь по струнке – и радостно улыбались.
Видимо, уже успели сообразить – я не просто так появился в паре сотен метров от немецких пулеметов, да еще и с оружием и увешанный подсумками и гранатами.
Здесь, среди развалин, опасно было даже после захода солнца, и на передовую выбирались только самые лучшие стрелки. Сотни полторы, не больше – зато каждого я помнил и в лицо, и по имени. Мы бок о бок прошли всю Лотарингию, от Меца до Страсбурга, вместе штурмовали дворец наместника, и вот теперь судьба снова свела нас – полгода спустя.
– Это ты, Алекс? – прошипел Жан-Поль, осторожно высовываясь из-за кучи кирпичей. – Наконец-то!
– Тише, черт бы тебя побрал! – Я приложил палец к губам. – Наши уже на месте?
– Все до единого. – Жан-Поль широко улыбнулся. – Ну что – врежем этим любителем баварских колбасок?
– Непременно, – усмехнулся я. – Только не лезь вперед меня, как в прошлый раз.
Дальше мы шли уже молча, стараясь ступать друг за другом след в след. Не то, чтобы стрелки на той стороне Дуная сегодня были особенно любопытны, но я собирался незаметно притащить отряд в полсотни человек прямо к ним под нос – а такое непросто сделать без лишнего шума.
– Сюда, Алекс! – Жан-Поль указал на лестницу, ведущую с улицы куда-то вниз. – Там подвал. Дом снесло чуть ли не по самый фундамент – зато нас совсем не видно снаружи!
Разведчики отыскали отличное место – чуть в стороне от ближайшего целого моста, буквально в нескольких шагах от заросшего деревьями берега и лодочной станции. От причала и сарая остались одни воспоминания – похоже, не так давно сюда прилетело с десяток снарядов. Дом, который раньше стоял неподалеку от них, пострадал особенно сильно: верхние этажи будто срезало гигантской пилой, да и от первого уцелели только остовы стен – зато подвал почти не пострадал… разве что теперь оказался под открытым небом – прямо над нашими головами горели звезды.
Я бы предпочел ночь потемнее – но выбирать не приходилось.
Внутри нас ждал отряд – лучшие эльзасские стрелки и Одаренные. Русских было не больше трети, зато пара человек из них почти не уступали мне силой Дара, а уж боевого опыта имели впятеро больше – Павел отправил нам на помощь не только новые винтовки.
Впрочем, и само оружие оказалось выше всяких похвал. Кое-кто из эльзасцев недоверчиво бубнил себе под нос, крутя в руках непривычные магазины в форме загнутых металлических «рожков», но большинству винтовка явно понравилась.
Удобная, хваткая и легкая – заметно изящнее и компактнее привычной «мосинки», несмотря на поистине фантастический боезапас в двадцать пять патронов промежуточного калибра. Судаев и раньше выдавал отличные разработки, однако на этот раз превзошел даже самого себя. В конструкции он использовал не только дерево и сталь, но и легкие сплавы вместе с новомодным пластиком – видимо, это и позволило снизить вес корпус еще почти на половину килограмма. Винтовка казалась чуть ли не игрушкой – хотя убойной силы ей было не занимать – конечно же, если отзывы и отчеты с восточного фронта ничего не приукрашивали.
Испытания опытных образцов прошли на ура – и нам в Баварию прислали уже модифицированную модель – АВС-69. Винтовку «авансом» обозначили нынешним годом, хоть первые образцы и покинули оружейную фабрику Горчаковых еще в декабре прошлого.
Спустившись в подвал, я на всякий случай еще раз пробежался по оружию пальцами – от покрытого темным лаком приклада до дульного среза. Руки безошибочно нащупали рукоять, спусковой крючок, рычаг затвора, и чуть ниже – переключатель режима огня. Все было на своем месте – удобно, понятно… почти что знакомо.
Будто я когда-то уже не только держал похожую винтовку, но и ходил с ней в бой.
– Поглядите, князь, – прошептал Оболенский, выглядывая наружу через пролом, который, похоже, когда-то был узким окном в подвале. – Там все как ладони… Как вы собираетесь попасть на тот берег?
– Изящно и незаметно. – Я приподнялся на цыпочки. – И не раньше, чем артиллерия устроит немцам фейерверк.
Мост действительно казался неприступным: длинный и узкий, залитый светом сразу нескольких прожекторов. Даже мышь едва ли смогла бы прокрасться до его середины, не угодив в прицел винтовок и пулеметов – а то и чего посерьезнее. Оболенский был прав: только самоубийца собрался бы переть через Дунай в лобовой атаке.
Но я не собирался.
– Артиллерия? – переспросил Оболенский. – Боюсь, я не…
Последние его слова потонули в грохоте. Далеко за северным рукавом Дуная – со стороны позиций французов – заговорили крупнокалиберные гаубицы. И через несколько мгновений земля под ногами задрожала, и ночь полыхнула огнем. Несколько снарядов шлепнулись в воду, а один даже угодил на этот берег – метрах в пятидесяти отсюда, как раз посередине между нами и мостом. Я даже успел испугаться, что артиллеристы облажались с расчетами и вот-вот накроют своих на острове – но уже следующий залп оказался куда удачнее: у домов на той стороне реки с ревом распустились алые цветы и во все стороны полетели доски и обломки кирпичей.
– Точно по
