Путь Хранителя. Том 1. Том 2 (СИ) - Саваровский Роман

— Ты с кем-то делился своими… — Олег замялся, подбирая корректное слово, — фантазиями?

— Нет, — покачал я головой, — да и не собираюсь. Ты прав, в текущем раскладе я незаменимый кандидат. В том числе потому, что я ненавижу бояр. Правда, ты, наверное, уже догадался. Ну что, пошли на эту твою инициацию, или у тебя еще есть ко мне вопросы?

— Никаких, — устало потирая виски сдался Голицын, — только один нюанс. Арсений.

— Ах да, обновить клятву с учетом моих фантазий, — вздохнул я, — военная тайна все дела. Может тогда ответишь когда летим?

Олег Станиславович Голицын не ответил, а просто молча покинул кабинет, напоследок что-то шепнув Арсению. Кажется, он остался не очень доволен после нашего разговора. Странный какой. Сам ведь тут лозунги за откровенность задвигал. Эх, поэтому то я и не люблю влиятельных аристократов.

Такие ранимые.

Арсений не сказал мне ни слова и обстановка в целом немного обострилась. Мы вернулись к чисто рабочим отношениям, где слуга Голицыных просто молча выполняет свою работу.

Вот и сейчас он буднично обновил печать с военной клятвой, открыл дверь и кивнул мне двигать на выход. Через минуту я уже спускался по лестнице в сторону боевой части додзе, которая была отсюда как на ладони.

Естественно, никаких боев и тренировок в данный момент не проводилось. Непосредственно перед боевой площадкой на небольшом возвышении располагалась вип-ложа для членов комиссии. За ними небольшая сидячая трибуна для немногих допущенных к мероприятию. Все это дело было укрыто как минимум пятью барьерами.

За границами поля и барьеров периметр охраняли имперские гвардейцы. Небольшой отряд охраны также стоял на входе в додзе. Ни одного постороннего лица в помещении я не увидел.

Арсений молча довел меня до самого поля, и я думал он останется здесь, но слуга Голицыных ступил на песок вместе со мной и его ценность в моих глазах вновь подскочила на пару пунктов.

Лишь за пару метров до вип-ложи членов комиссии, Арсений едва заметно похлопал меня по спине и тихо произнес:

— Удачи, парень.

Я остановился, а слуга Голицыных прошел дальше и занял место на трибуне наблюдателей. Я полной грудью вдохнул насыщенный частицами энергии воздух боевой площадки додзе. Ощутил приятное покалывание и неповторимый местный запах цветов.

Прекрасное место. Тут я чувствовал себя в своей тарелке. Уютно. Спокойно. Умиротворенно. Даже не смотря на два десятка незнакомцев, которые пожирали меня глазами. Кто-то с интересом и любопытством. Кто-то со страхом. Кто-то с ненавистью. Равнодушных я не обнаружил.

Атмосферка среди присутствующих конечно так себе. Будто это не инициация студента, а суд над серийным убийцей.

Слева в вип-ложе с нескрываемым раздражением сидел Бронислав Жеребцов, вызванный на мероприятие как представитель правления Академии. Жаль я не увидел его свинячью рожу ровно в тот момент, когда он осознал, что именно я убил его дружков по хлеву.

Хотя, технически я убил только одного.

Но и сейчас я мог с наслаждением наблюдать как такой грозный всемогущий проректор может лишь беспомощно смотреть на меня без возможности что-то сделать. Даже магматическую силу в воздух не выбросить, соседи не поймут.

Рядом с Жеребцовым в ложе сидел Олежка Голицын, и выглядел он еще более напряженно, чем в беседе со мной. В свои двадцать три он уже обладал немалым влиянием и являлся активным участником больших политических игр.

Похвально.

По центру комиссии с невозмутимым лицом располагался подтянутый мужчина средних лет в богато украшенном мундире. Станислав Голицын одним своим видом внушал уважение и трепет. Структура и мощь его багряных потоков завораживала. Без сомнения это сильнейший одаренный, которого я встречал лично в этом мире.

К этому моменту я успел узнать, что обряд инициации тут не отличается от такового в моем мире. Его используют не только в Академии на студентах, в Российской Империи есть целая структура, которая отвечает за регистрацию и наблюдение за всеми одаренными в стране.

Сам ритуал древний и в далеком прошлом его использовали, чтобы определить достоин ли конкретный одаренный звания воина. Тогда еще не было никаких рангов. Результатов инициации могло быть лишь два.

Достоин.

И не достоин.

Уже со временем ритуал видоизменялся и эволюционировал. Появились градации, ранги и прочее.

Но одно осталось неизменным.

По древней традиции инициацию мог провести лишь один из десяти сильнейших одаренных в стране. Эта традиция тоже немного видоизменилась, но сформировала негласное правило обязательного присутствия в комиссии одаренного ранга Архимага.

Нет Архимага, нет инициации.

Поэтому в Академии не могут себе позволить проводить ритуал инициации чаще одного раза в семестр и делают его для всех студентов разом. Архимагов в стране можно пересчитать по пальцам и пригласить их на ритуал не самая простая задача.

Сегодня эту почетную позицию занимал Станислав Голицын. И глядя на него, я начал уважать Олежу чуть больше. Убедить отца выкроить время так быстро и ради одного единственного студента это настоящий подвиг.

Далее в ложе сидела Василиса Михайловна Богданова, видимо, как представитель от места проведения инициации. Розовая фурия выглядела собранной и раскрепощенной. Пожалуй, она единственная из присутствующих кого ничуть не напрягали события вчерашнего вечера.

Последнее место в вип-ложе занимал брюнет с острыми чертами лица и бледным видом. Лишь по его серому костюму и энергетическому слепку я определил моего личного имперского агента, который пасет меня еще с ночи.

На трибуне позади каждого члена комиссии располагались знакомые и не очень лица. Среди них была Елизавета Алексеевна и несколько других представителей педагогического состава, парочка студентов с такими же красными повязками студенческого совета как у младшего Голицына, около десятка суровых телохранителей и советников Генерал-Губернатора и Екатерина Богданова с двумя слугами в смокингах.

Только позади имперского агента никого не было, но эти специфические ребята всегда работают в одиночку.

— Жуков Марк Игоревич, добро пожаловать, — взял слово младший Голицын, — раз все в сборе, — протяжным голосом продолжил Олег и хлопнул в ладоши, — можем начинать. Дмитрий Степанович, будьте добры.

Сын Генерал-Губернатора явно нервничал и чувствовал себя не до конца в своей тарелке, выступая перед такой аудиторией и в данной обстановке. Но папка видимо сказал, что раз инициировал все мероприятие, то сам его и веди. Не менее полезный опыт для молодого аристократа, чем убивать китайцев на границе.

Из небольшого подтрибунного помещения показался знакомый пухленький мужичок с залысиной. Профессор по артефакторике Дмитрий Степанович Дверницкий, не без усилий, тянул за собой металлическую тележку с накрытым плотной тканью крупным предметом.

Справиться с тяжелой поклажей отцу помогал тот самый студент-пухляш, которого я встретил вместе с гопниками на ночной аллее. Имени его я не знал, да и этого было не особо важно, как и то, что семейство пухляшей сейчас делало.

Но так надо, поэтому, как и все присутствующие, я просто ждал пока тележку докатят до поля.

Оба Дверницких не рискнули тащить тяжелую поклажу дальше по песку и остановились на границе поля. Голицын младший тут же махнул рукой и пара членов студенческого совета сидящие за его спиной ловко спрыгнули и в один миг поставили тележку непосредственно между мной и комиссией, после чего вернулись на места.

Оба Дверницких склонились в поклоне перед высокопоставленными членами комиссии, после чего младший спешно засеменил обратно в подтрибунное помещение, а старший подошел к тележке и взял слово.

— Судари и сударыни. Меня зовут Дмитрий Степанович Дверницкий, и мне выпала честь сегодня представить вам один из самых ценных артефактов Академии, "Длань древнего… — начал подрагивающим голосом вещать профессор артефакторики и я понял, что это надолго.