Митральезы Белого генерала (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Полно, дядюшка, — мягко прервала поток красноречия Милютина. — Так вы совсем заговорите наших гостей.

— Твоя правда, голубушка, — охотно согласился тот. — Да только, чем же их ещё развлекать?

— Люсия, милая, не хочешь ли ты сыграть для нас? — повернулась графиня к своей юной спутнице, указав на стоящее в углу фортепиано.

— Боюсь, я не слишком хороша в этом, — скромно заметила баронесса, — но если вы настаиваете…

— Просим-просим, — с энтузиазмом отозвались Щербак и Недоманский.

— А что скажете вы, Дмитрий Николаевич? — неожиданно спросила она, пристально посмотрев на юнкера.

— Я?! — смешался Будищев, не ожидавший, что его мнение в этом вопросе будет кому-то интересно. — Я не против…

Судя по всему, мадемуазель фон Штиглиц ждала несколько иного ответа, и её прекрасное лицо окрасил румянец. Впрочем, вчерашняя смолянка сумела взять себя в руки и присела за инструмент. Подняв крышку, она несмело тронула пальчиком несколько клавиш, как будто желая убедиться, что фортепиано не расстроено. Судя по всему, звучание вполне устроили юную пианистку и она начала играть.

Елизавета Дмитриевна слушала музыку очень внимательно, как будто Люсия была её любимой ученицей. Когда у девушки все получалось, она благосклонно кивала головой, а если случалась заминка, то в её глазах на мгновение вспыхивало беспокойство. Впрочем, будущая сестра милосердия играла очень хорошо, и поводов для недовольства практически не было. Старый генерал сидел истуканом, но усерднно прислушивался. Вероятно, он слабо разбирался в музицировании, но старался не подавать виду. Капитан Недоманский, напротив, изображал своим лицом весьма широкую гамму чувств, от неземного блаженства, до бурного восторга, и едва Люсия закончила играть, разразился аплодисментами, которые все тут же поддержали.

— Это просто прелестно! — шепнул Дмитрию Щербак, громко хлопая в ладоши.

— Наверное, — с досадой отозвался тот.

На самом деле, ему понравилась и музыка и игра баронессы, хотя он вряд ли мог бы выразить охватившее его чувство словами. Ему просто хотелось бы слушать её и дальше, но, к сожалению, всё закончилось.

— Я про вас, — поспешил уточнить доктор, расплывшись в улыбке.

Уточнить, что имеет в виду эскулап, Будищев не успел, поскольку графиня Милютина мягким, но при этом не допускающим возражений, голосом, попросила его уделить ей несколько минут, и плавно направилась в кабинет. Так что ему ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

— Чем могу быть полезен Вашему Сиятельству? — спросил Дмитрий, как только они остались наедине.

— Присаживайтесь, — предложила она. — Мне надобно серьезно поговорить с вами.

— Благодарю, — отозвался юнкер, опускаясь в кресло.

— Вы, вероятно, чувствуете себя обиженным…

— Почему вы так решили?

— Ну, — помялась графиня, — вы так храбро и самоотверженно вели себя во время крушения, а никто из нас даже и не подумал предложить вам гостеприимство, хотя, было вполне очевидно, что вам с вашим слугой негде остановиться.

— Не берите в голову, — усмехнулся Дмитрий. — Гусь свинье не товарищ.

— Вы не правы, — смутилась Милютина. — Лично я была уверена, что кто-нибудь из мужчин непременно даст вам приют. И право же, мне очень неловко, что этого не случилось. Видит Бог, если бы я только могла предположить подобное невнимание, то непременно сделала это сама, невзирая ни на какие условности.

— Благодарю за сочувствие, но… мне кажется, вы хотели поговорить не об этом.

На лицо Елизаветы Дмитриевны, только что живое и участливое, как будто опустилась вуаль, и оно вновь стало непроницаемым, подобно маске. И только острый взгляд стальных глаз выдавал её волнение.

— Дело очень деликатное и я нахожусь в некотором затруднении, — тщательно выбирая слова, начала она. — Могу ли я вам довериться?

— Наверное, — пожал плечами Будищев.

— Наверное? — удивленно переспросила графиня и на мгновение сбросила личину каменного равнодушия.

— Ну, я же не знаю, о чем вы хотите меня попросить?

— Н-да, ваша тетушка говорила, что вы необычный человек, чуждый условностям, но я все-же не думала, что настолько.

— Ваше Сиятельство, будет гораздо быстрее и проще, если вы перестанете ходить вокруг да около и расскажете, в какой именно услуге нуждаетесь.

— Но вы обещаетесь сохранить это в тайне?

Дмитрий внимательно посмотрел на сидящую перед ним женщину, напряженно думая, что той могло понадобиться и почему именно от него. Все-таки между дочерью министра и простым юнкером существовала пропасть, пусть и не такая глубокая, как между аристократом и крестьянином. Хотя… она знакома с тетушкой, которой он как-то пообещал оказать любую помощь, какая только может понадобиться. Может быть, всё дело в этом?

— Сударыня, — осторожно начал он. — Обещаю, что всё, услышанное мною сейчас, останется между нами.

— Что же, я верю вам, Дмитрий Николаевич, — кивнула графиня. — Вы, насколько я успела вас понять, человек прямой, а потому я буду говорить откровенно. У меня есть основания полагать, что происшествие на железной дороге, жертвами которого мы все едва не стали, не случайно.

— Что вы имеете в виду?

— Я уверена, что это было покушение.

— И на кого же?

— На меня.

— На вас?!

— Именно.

— Простите, но я так не думаю.

— Но почему?

— Слишком сложно и ненадежно. Угробить поезд и почти полторы сотни людей, чтобы добраться до одной высокопоставленной пассажирки…

— Просто вы не все знаете. Дело в том, что на меня уже покушались.

— И как же?

— Однажды меня чуть не сбил экипаж.

— Ну, это ничего не доказывает. Лихачи частенько калечат людей, причем, даже не со зла. Я с таким сталкивался.

— А в другой раз меня чуть не отравили.

— Как и когда это случилось?

— Около месяца назад, вскоре после происшествия с экипажем. Мне тогда нездоровилось, и я приняла микстуру, от которой мне стало дурно. Врач потом сказал, что если бы не вовремя случившаяся рвота… не могу поверить, что рассказываю вам такие вещи!

— Хм…

— Вы все ещё не верите?

— Как вам сказать, Ваше Сиятельство. Один случай — случай, два уже интересно, а вот три — система. С вами за достаточно короткий промежуток времени случилось три капец каких… я имею в виду, очень странных происшествия. Либо вам хронически не везёт, либо кто-то очень хочет побывать на ваших похоронах.

— Я могу рассчитывать на вашу помощь?

— Всё зависит от того, на какую помощь вы рассчитываете.

— Но… я хотела бы, чтобы вы охраняли меня в дороге.

— И только?

— Ну, и чтобы защитили в случае необходимости. Я все-таки всего лишь слабая женщина.

— На это вы можете рассчитывать в любом случае. Но, позвольте вас кое о чем спросить.

— Да, конечно.

— Почему вы обратились именно ко мне?

— Это вышло немного случайно. Перед отъездом я встречалась с вашей тетушкой. Услышав, что я тоже отправляюсь в экспедицию, она рекомендовала мне в случае надобности обращаться к вам, характеризуя как человека надежного и решительного. Узнав, что мы с вами путешествуем на одном поезде, я подумала, что это судьба. А когда увидела, как вы и ваш слуга бросились разгребать завалы, старясь спасти несчастных… я поняла, если кто и может помочь мне, так только вы!

— Понятно, а вы случайно не знаете, кто может желать вам зла?

— Боюсь, что нет. У моего отца много противников и завистников, но кто из них мог бы решиться на подобное, я не могу даже представить.

— Это осложняет дело.

— Так вы возьметесь?

— При одном условии.

— Я заранее на все согласна…

— Не торопитесь. Если вы хотите чтобы я охранял вас и мадемуазель Штиглиц, вам придется выполнять все мои требования. Только в этом случае, можно рассчитывать на успех.

— Вы, кажется, не совсем уверены в своих силах?

— Увы, сударыня. Нападающий всегда имеет преимущество первого удара. Однако следование совсем не сложным правилам может очень сильно осложнить ему задачу, и тогда он сделает ошибку.