Александр Холин - Беглец из Кандагара
— Подожди, — перебил его Вадим, беря склянку из рук лекарственного миссионера. — Зачем мне на пути к Престолу Божьему какой-то костыль?
— Ты ничего не понимаешь! — ощерился Алексей. — Отдай ладанку!
Вадим не собирался отнимать у Гилярова ладанку, но, не ознакомившись с запахом, отдавать склянку не хотел. Однако запах, исходивший из ладанки, произвёл на Вадима такое впечатление, что лицо у него скукожилилось, как у прожжённого алкаша, только что принявшего стакан прокисшей бормотухи.
Лёша Гиляров ничуть не удивился произведённому эффекту, лишь объяснил:
— В лекарстве есть изрядная доля аммиачного спирта как связывающее вещество. Такая же доля находится в человеческой крови, поэтому Виватон легко проникает в организм после втирания.
— Аммиачный спирт?! В человеческой крови?! Ты в своём уме? — поразился Вадим. — На каком же тогда химзаводе Всевышний человека мастерил?
— Ты ничего не понимаешь, — как заведённый повторил Гиляров. — Я был обычным художником, никому не известным. Правда, в моём роду есть несколько представителей мира художников и некоторые стали довольно известными, но я пока не перешагнул ту грань человеческих возможностей, которая отделяет ремесленника от мастера. И только благодаря Виватону во мне проснулась та искорка, которую во все века называли гениальностью. Меня стали приглашать сильные мира сего для росписи жилых помещений. И даже на Николиной горе, под Москвой, я расписывал дачи видных партийных деятелей. Так что факт налицо, от этого никуда не денешься.
— Ага, — снова съехидничал Вадим, — с костылём — творец, а без костыля — шельмец!
— Зря ты его обижаешь, братуха, — вступился за Гилярова Сергей. — Может быть, действительно они с Савёловым оказывают помощь человечеству. При чём тут костыль?
Вадим покосился на новоявленного заступника и демонстративно пожал плечами.
— Лучше скажи, Лёха, из каких трав состоит твой Виватон? — обратился Сергей к Гилярову.
— Видишь ли, — замялся тот, — я уже говорил, что лекарство состоит из тридцати трёх видов трав, и запоминать все мне было как-то не с руки.
— Ну, хоть некоторые, — не унимался Сергей.
— Некоторые?… — растерялся Гиляров. — Знаешь, Александр Михайлович держит состав препарата в секрете, потому что авторских прав, особенно в Советском Союзе, никогда не соблюдают. Вспомни хотя бы ту же лампочку. Кто изобретатель?
— Эдисон, — в унисон ответили оба брата.
— А знаете ли вы, — прищурился хитро Гиляров, — что электрическую лампочку на пятьдесят лет раньше придумал русский левша Яблочков? И паровоз изобретён был не братьями Райт, а русским механиком Черепановым.
— Согласен, — кивнул Вадим. — Но никакой повар не скрывает, из мяса каких животных слеплены им котлеты «Деволяй». А компоненты лекарства утаивать попросту бессмысленно. Можно держать в секрете количество каждого ингредиента, но никак не состав. Кстати, когда вы в последний раз с Александром Михайловичем в Стерлитамаке были?
— Откуда вы знаете? — удивился Гиляров. — Но это никакой не секрет. Последний раз мы были как раз перед поездкой в Лхасу.
— Причём тут Стерлитамак? — вмешался Сергей.
— А притом, — ухмыльнулся Вадим. — Есть в солнечной Башкирии явно несолнечный городок Стерлитамак. Помнишь, я туда ещё по приказу командования Московского погранучилища бумаги отвозил?
— Да, что-то такое было, — подтвердил Сергей.
— Так вот. Ночь, проведённая мной в гостинице этого башкирского городка, показалась мне чёткой копией гестаповской душегубки. По улице клубились белые завихрения какого-то газа и всем гостям города рекомендовали не открывать окна. Оказывается, весь город состоит из множества химических предприятий, а жители городка — добровольные труженики, согласившиеся на медленный суицид с помощью отравления отработанным газом. Интересно, за каким чёртом вы с Александром Михайловичем туда ездили? Уж не за закупкой ли ценных лекарственных трав на каком-нибудь химзаводе для чудодейственного препарата?
— Ну и ехидина ты, братец, — снова вступился за Гилярова Сергей. — Если его препарат приносит пользу, то просто потри себе виски и посмотри, что получится. А так неоглядно выливать на человека помои каждый может. Весь вопрос: заслуживает ли этого человек?
— А ты, Серёга, совсем уже с катушек съехал, — поморщился Вадим. — Вспомни, даже в Евангелии сказано: Сатана, когда соблазнял Христа, показал ему весь мир и сказал, мол, всё это будет твоим, только поклонись мне! Так и ты: протри виски — и всё будет! А что будет? Вон, американцы затеяли продавать всему миру генно-модифицированные семена пшеницы, кукурузы, картофеля и других овощей. А что из этого выйдет? Продавцам, конечно же, крупный навар! Ведь они собираются весь мир накормить, а вот что с людьми может случиться после потребления трансгенетической пищи, покажет только время. Но не будет ли тогда слишком поздно? И все, кто поддался американской рекламе, могут просто сдохнуть от голода.
— Знаешь, братец, ты любишь всегда напряжёнку создавать. И чаще всего там, где её нет, — губы у Сергея брезгливо изогнулись. — Как хочешь, а я воспользуюсь советом Алёши и потру голову.
С этими словами Сергей вылил из ладанки несколько капель и принялся усиленно втирать их в виски. Вадим с интересом, а скорее с тревогой наблюдал за инициацией вновь обращённого, но ничего особенного не произошло. Только противный резкий запах аммиака пронизал всё близлежащее пространство.
— Держись подальше от меня, вонючка, — скривил губы Вадим. — Ты со мной был всегда на ножах только потому, что Бог наделил меня чуть большим умом и сознанием, поэтому делаешь почти всегда диаметрально противоположное. Знаешь, что не так, но лишь бы не как у меня. Да и спас-то ты меня только ради того, чтобы фон для тебя был: вот, мол, спас родного брата, а он, скотина, даже пятки мне целовать не хочет! При таком раскладе я чувствую, что лучше бы ты меня в яме оставил.
При этих словах лицо Сергея потемнело, глаза сузились, почернели, как блестящие антрациты, и кулаки рук начали сжиматься и разжиматься. Заметив это, художник Гиляров постарался разрядить взрывоопасную обстановку. Первым делом он как бы нечаянно встал между братьями. Оба ничуть не ожидали этой невесть откуда взявшейся преграды. Оба зло уставились на Алексея и готовы были живого места на нём не оставить, чтобы не путался под ногами, чтобы не лез, когда двое мужчин начали разговор, чтобы… Много можно найти этих «чтобы», но у Лёши была только одна просьба:
— Ребята, может быть, всё-таки сначала домой доберёмся? Там — хоть в убой, хоть в запой, а здесь, среди отрицательной атмосферы, поддаваться кислотной энергетике — просто из пушки по воробьям стрелять.
— Кислотной? — ухватился за мысль Сергей. — Это что такое?
— Организм человека состоит из двух полюсов — плюс и минус; из двух ипостасей — чёрное и белое; из двух энергетик — щелочной и кислотной, — охотно принялся объяснять Алексей. — Какой энергетической волне человек даёт волю, таким и становится окружающее пространство. Допустим, поскандалили бы вы сейчас, подрались бы, но какой прок? Каждый остался бы при своём мнении. К тому же у каждого за пазухой появился бы камень обиды. На родного брата. А из-за чего? Из-за собственной глупости. Человек, который ищет причины антагонизма, не может претендовать на большой ум, потому что за всю историю человечества не было ещё ни одного победителя, ни в одной войне.
— Это я где-то уже слышал, — миролюбиво проворчал Вадим. — Действительно, бес попутал. Ты прости меня, братишка…
— Да ладно, чего уж там, — отмахнулся тот. — Пора идти, скоро какой-то аул будет. Надо бы там афганской одеждой разжиться.
— Это верно, — подхватил Алексей. — А с чего ты взял, что скоро какое-то жильё будет?
— Не всё ж тебе одному нас учить, — хохотнул Сергей. — Смотри-ка, во-о-он там, возле берега, настил деревянный. Там, наверное, переправа. А кому она нужна, если не местным?
— Логично, — согласился Гиляров. — Что ж, посмотрим. Однако ты глазастый, это хорошо.
Ждать пришлось недолго. Через два часа деревянный помост на этом берегу просматривался уже отчётливо. На противоположном должен быть такой же, но его пока что видно не было. Беглецы осторожно подбирались к переправе. Если в этом месте есть аул, то удастся ли договориться с местными жителями насчёт одежды и еды на дорогу? Что ни говори, а в горах ходить без запасов нельзя. К тому же армейское обмундирование «пятнистых оленей» не мешало бы поменять на какую-нибудь гражданскую одежду, а на Вадиме всё ещё был мундир пограничника Советской Армии.
Деревянный помост, сколоченный на берегу реки из неструганых досок, действительно оказался половинкой причала. Вторая половинка пряталась на другом берегу в затоне, и между причалами над бурными водами реки был натянут капроновый канат. Но важнее всего оказался тот факт, что возле противоположного причала виднелась лодка, а горный посёлок, или аул, находился на этой стороне, чуть ниже по течению.
