Александр Антонов - Кодекс звезды
Теперь, когда он думает, идиотское упрямство из его глаз исчезло начисто.
– Будет приказ – будем развёртывать, – отвечает, наконец, Буриханов. – Тем более что условия для этого есть. Скажу больше: считаю целесообразным развернуть, помимо армии, два конных корпуса центрального подчинения.
– Обоснуйте ваше предложение, товарищ генерал-лейтенант.
– Если я правильно понял, – говорит Буриханов, – войска центрального подчинения предназначены для ведения боевых действий преимущественно на территории предполагаемого противника?
– Точно так, – киваю я.
– Наиболее серьёзная внешняя угроза в настоящий момент исходит с западных рубежей Союза, – Буриханов взглядом попросил подтверждения своей мысли.
– Это так, – пошёл я ему навстречу.
– В случае военного конфликта особая армия из Туркестана будет переброшена в зону боевых действий.
– Вполне вероятно, – согласился я и с этим предположением Буриханова.
– Оставлять на территории Туркестана только войска обороны, которые в силу своей новой специфики утратят значительную часть мобильности, слишком рискованно.
Я задумался, потом кивнул.
– Ваши опасения мне понятны. Хорошо, мы обсудим и этот вариант. Хотите добавить что-то ещё?
– Да. – Буриханов посмотрел мне в глаза. – Особые войска, дислоцированные на территории Туркестана, не должны формироваться только из мусульман.
Уже интересно. Это тема для серьёзного разговора. Предлагаю:
– С этого места поподробнее, товарищ Буриханов…
На совещание в Генеральный штаб прибыл председатель ГКО Сталин. Для этого ему не пришлось приезжать из Москвы. ГКО было решено разместить пока по месту пребывания Генерального штаба, в Петрограде. Помимо командующих военных округов размещённых на территории Российской Федерации на совещании присутствовали: командующие флотами, командующий ВВС СССР генерал-полковник Алехнович, новый нарком обороны России генерал-полковник Слащёв, наркомы обороны Закавказья, Украины и Белоруссии, министры обороны Болгарии и Финляндии, другие приглашённые офицеры, среди которых выделялся только что вступивший в должность командующего Особым Балтийским укрепрайоном генерал армии Духонин.
Защите Петрограда с моря и с суши ГКО придавал столь огромное значение, что уже на первом заседании было принято решение о выделении из состава Центрального военного округа Особого Балтийского укрепрайона, на командование которого возлагалась основная ответственность за безопасность столицы России. После образования министерства обороны Финляндии, которое возглавил генерал-полковник Маннергейм, бывший командующий русскими войсками на территории Финляндии генерал-полковник Духонин недолго оставался без должности. Ему присвоили очередное воинское звание и поручили командовать ОБУкР. В состав укрепрайона вошли действующие укрепления на Моонзундских островах, морская крепость Кронштадт, крепость Свеаборг. В будущем предполагалось достроить Выборгский укрепрайон, построить фортификационные сооружения на Карельском перешейке, а также к югу и востоку от Петрограда. Защищать обозначенные рубежи должна Вторая Особая Балтийская Армия, находящаяся в стадии формирования. Командующий Первой Особой Балтийской Армией вице-адмирал Шишко также присутствовал на совещании.
ОЛЬГАМеня тоже хотели затащить на то совещание. Еле-еле уговорила мужа этого не делать. «Ляжем вечерком рядышком в постельку, ты до меня, всё что требуется, и доведёшь». Честно сказать, редко Васич со мной на подобные компромиссы идёт, но тут чевой-то не устоял. Адмирал Берсенев, понятное дело, на подобное послабление рассчитывать не мог, потому отправился в штаб, как миленький. А жену оставил на наше с Наташкой попечение.
Любаня, жена Вадима, донская казачка, кровь с молоком! Фигурой дородна, в речах нетороплива. А что в меру образована, так Вадим (как мы с Наташкой смекнули) брал её не языком мести, а веником. Чтобы дом блюла, в постели бревном не лежала, да детей рожала. Она и постаралась: троих ему родила. Старшенького сыночка Кириллом назвали, и две девочки-двойняшки: Сашенька и Наташенька.
В прошлый раз я Любаню толком и не разглядела. Было это в 1919 году. Вадим тогда спешил к новому месту службы, во Владивосток, и заехал в Петроград только за назначением.
Вот мы с Наташкой и решили: раз на курсах считают, что их начальник в Генштабе на совещании, то ни к чему мне подчинённых в этом разубеждать своим незапланированным появлением на службе. Потому надела я с утра вместо военной формы любимое платье, прихватила бутылочку «сталинского» винца и отправилась в нашу старую добрую квартиру, выходящую окнами на канал, который только-только переименовали из Екатерининского в канал Грибоедова.
В квартире последние годы всегда полно ребятишек, но сегодня было просто не протолкнуться. К четырём «ежатам», моему Глебушке и Машане Жехорской добавились трое «мелких» Берсеневых. На этот раз адмирал прибыл в Петроград с полностью укомплектованным экипажем, как он сам выразился.
Наташа кивнула в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
– Гулять сегодня будем там!
– А Николай Иванович ругаться не будут? – усомнилась Любаня.
Я уличила момент, когда Любаня оказалась к нам спиной, и шёпотом спросила у Наташи:
– Она что, Николая всё ещё по имени-отчеству кличет?
Та только выразительно повела глазами, мол, извини, такая уж мне невестка досталась!
Оставив детей на попечение воспитательницы и домработницы, мы, вооружившись подносами, поднялись в кабинет Ерша.
Любаня поначалу немного дичилась, но после второй выпитой рюмки личико её порозовело, а в чёрных бездонных, как омуты, глазах стали проскакивать весёлые искорки. Стало быть, для задушевной беседы наша сегодняшняя товарка созрела. Наталья меня предупредила заранее, что с основными фактами своей биографии невестку ознакомила. Пришлось, для примера, первой исповедоваться мне. Не вдаваясь в технические подробности, а больше давя на жалость, поведала я Любане душещипательную историю о своей нелёгкой героической судьбе. Начала, правда, со сказки о моём якобы участии в революции 1905 года, знакомстве через ту дурость с Глебом, нашем бегстве, которое закончилось аж в Мексике. Потом наврала про участие в заокеанской революции, о возвращении в Россию, после чего плавно перешла на правду. То, что Любаня слушала, раскрыв рот, меня шибко не удивило: первый раз такая занимательная история кого хошь заинтригует. А вот округлившиеся в самом начале повествования глаза Натальи стали для меня откровением. Неужели я ей ни разу эту сказку не сказывала? Так или иначе, но добралась я до дней наших и запила дозволенные речи добрым глотком вина. После чего пришёл черёд держать ответ Любане. Мы с Натальей навострили уши, но девушка начинать не спешила. Поначалу повздыхала, опустив глаза долу, потом подняла их на нас.
– То, что вы сейчас услышите, никто, кроме Вадима, до вас не слышал. Честно сказать, трудно мне на это решиться, но есть у меня теперь все основания считать вас людьми родными. А, коли так, слушайте…
Родилась я на Дону, в зажиточной казачьей семье. Отец мой, Родион Яковлевич, был казачьим есаулом, и до, и во время, и после Мировой войны служил при штабе атамана Каледина. После того, как в стычке с «мироновцами» Каледин был убит, отец мой вроде как пропал. Нам с мамой жить в станице стало худо. Сыновей бог родителям не дал, моя старшая сестра была замужем и жила далеко от нас. Прочей родни, правда, вокруг было превеликое множество, но почти все казаки к тому времени признали атаманом Миронова, а отец мой числился, стало быть, предателем. Никто нас не трогал, но косые взгляды на наш дом бросали многие. Не знаю, как бы всё кончилось, не объявись одной тёмной ночью отец. Мы бежали из станицы, за нами отрядили погоню. Нам удалось уйти, но одна пуля попала в маму, и та умерла на наших руках через несколько часов. Мы с отцом прибились к отряду таких же горемык и вместе с ними стали пробираться к морю, где ползком, где с боем. До моря мы-таки дошли. Там удалось договориться с контрабандистами. За немалые деньги женщин и детей приняли на фелюгу, которая взяла курс на Турцию, а мужчины остались на берегу прикрывать отход, поскольку преследователи были совсем близко.
– Так ты успела и в Турции побывать? – воспользовавшись паузой в монологе по причине очередного Любаниного вздоха, спросила я.
– Нет, Ольга Владимировна… – печально покачала головой казачка.
– Ольга или Оля, – поправила я её. – Мы же договорились называть друг друга по именам.
– Не могу я вот так сразу, – пояснила Любаня, – но я буду стараться. Нет, Оля, до Турции я так и не доплыла. А всё из-за моей любви к свежему воздуху, ну не могу я в духоте жить!
– Это ты сейчас, в иносказательном смысле про воздух сказала? – уточнила Наташа.
