Мы, Мигель Мартинес. Накануне - Влад Тарханов
— Почему?
— Товарищ Сталин, одной из версий было то, что враг скрывается именно в нашем ведомстве, правда, мы думали, что в центральном аппарате. Оказалось, что в нашем ведомстве, но не только в центральном аппарате, а еще и в управлении по охране железнодорожного транспорта. В этом была и сложность обнаружения нашего объекта: его спрятали в ведомственной тюрьме именно этого управления. Точнее, на их тайной базе, приспособленной под тюрьму. Там были организованы камеры временного задержания для нарушителей, которых отлавливали железнодорожная милиция. Так что вычислить было сложно, тем более что по документам он проходил совершенно под другой фамилией.
Киров взял небольшую паузу, налил себе воды, выпил, после чего продолжил. Интересно, что вождь к этому времени успокоился и на манипуляции товарища смотрел совершенно спокойно.
— Двадцать шестого января, сотруднику наружного наблюдения Шпильману удалось обнаружить человека, похожего на портрет в форме майора НКВД неподалеку от разыскиваемого здания. Была установлена очень аккуратная слежка. Похожие на портреты товарищи — один в форме майора НКВД, второй — в форме лейтенанта входили в здание ведомственной тюрьмы, точнее, объекта 17203. К сожалению, туда проникнуть сразу не удалось, как и выяснить, находится ли там Строитель. За похитителями была установлена слежка. Было очень важно установить не только кто они и где содержат Строителя, но и кто за ними стоит.
— Установили?
— Не сразу, товарищ Сталин. Сначала мы выявили имена самих похитителей.
Были выложены фотографии, которые сразу передали на стол вождю.
— Вербицкий Дмитрий Андреевич, девяносто девятого года рождения, русский из Пятигорска. Лейтенант госбезопасности, перед переводом в Москву работал начальником отделения на железной дороге имени Орджоникидзе. Два месяца назад переведен в центральный аппарат управления транспортной милиции. Он ходил в своей форме, но при похищении Кольцова пользовался поддельными документами на имя лейтенанта госбезопасности Павлова.
Сталин внимательно рассматривал фотографию, с которой на него смотрело простоватое лицо обычного русского парня. Взял второе фото. Киров сразу же продолжил:
— Булах Пётр Фёдорович. Русский, майор государственной безопасности. Девяносто восьмого года рождения, Харьков. Был начальником НКВД Орджоникидзевского края, три месяца назад переведен в центральный аппарат НКВД, в транспортный отдел, заместитель его начальника. По поддельным документам проходил как майор госбезопасности Левицкий. Выглядит старше своих лет.
Дождавшись, когда Сталин отложит и эту фотографию, Сергей Миронович продолжил доклад:
— Как удалось установить, непосредственный начальник транспортного отдела, старший майор госбезопасности, Александр Михайлович Шанин покрывал своих подчиненных. Но на выявление и точную установку связей фигурантов похищения понадобилось много времени, больно уж осторожны были в своих действиях. Удалось выяснить, что переводу обоих фигурантов в Москву способствовал комиссар безопасности Леонид Михайлович Заковский[1]. Мы приняли решение не проводить сразу же ареста фигурантов, важнее быловыявить их связи. В ходе дела вылезли интересные подробности: в частности, заинтересованность этим делом была у Роберта Индриковича Эйхе, именно он составил основную протекцию Булаху при переводе его в Москву. Так же выявлены активные связи Эйхе с Израилем Моисеевичем Леплевским. На двенадцатое февраля были выявлены основные связи фигурантов, установлена прослушка, собраны доказательства их преступной деятельности. Удалось внедрить своего человека на объект 17203, четырнадцатого стало ясно, что Строитель находится именно там. Стали разрабатывать операцию по его освобождению. Шестнадцатого провели аресты основных фигурантов, в ходе допросов удалось выяснить, что дело ведет к Пятницкому.[2] Именно он стал руководителем этой преступной группы.
— Опять следы ведут в Коминтерн? — поинтересовался вождь.
— Мы аккуратно изъяли товарища Пятницкого — отправили его на срочное лечение нервов в наш ведомственный санаторий, в ходе допросов выплывает фигура Зиновьева.
— Как он выплывает? — во взгляде вождя мелькнули хищные искорки. Тигр учуял серьезную добычу.
— Зиновьев хочет вернуть себе былое влияние, а также его и Пятницкого не устраивает реформа Коминтерна. Их тактической целью было скомпрометировать Кольцова, как человека, который приложил, по их мнению, много сил для падения влияния международной организации коммунистов.
— Значит, хотели свести старые счеты?
— Установлено, что именно так. Они не простили Кольцову ни Марти, ни Орлова. Потом Зиновьев планировал организовать политическую пропаганду в партии, обвиняя руководство и товарища Сталина в отхождении от ленинских норм и заветов. На ближайшем пленуме предполагалось восстановить влияние Зиновьева в партии.
— Скажи, почему так много крыс у тебя в ведомстве, товарищ Киров? — вопрос вождя звучал остро, но это был, скорее всего, отвлекающий манёвр. Сталину надо было подумать о более важных вещах, но пока что он переводил стрелки разговора на детали.
— Товарищ Сталин, мы убрали самых отъявленных сторонников Ягоды и негодных работников из НКВД, но мы не могли вычистить всех, просто некому стало бы работать. Чистку проводили аккуратно, учитывая наши реальные возможности и специфику кадров. Те же Шанин и Заковский — выдвиженцы Ягоды. Сейчас есть возможность провести еще одну чистку, более основательную. У нас есть материалы на откровенно плохую работу и саботаж целого ряда сотрудников наркомата. Сейчас проходит выпуск школы кадров для НКВД, так что подросли молодые ребята, которыми можно будет закрыть ряд вакансий. План переаттестации наших сотрудников предоставлю двадцать пятого.
— Не позднее, товарищ Киров. А по поводу наших фигурантов… Пятницкого арестовать. Пусть дает показания. На суде пусть дает. Все свободны. Товарищ Меркулов. Задержись на пару слов.
Когда все вышли, Сталин начал набивать трубку, доставая табак из кисета. Табак был турецкий, он любил крепкие ориентальные сорта этого зелья, туже «Герцоговину Флор». Этот был не хуже.
— Так вот, товарищ Меркулов, нам нельзя проводить процесс над Зиновьевым сейчас. Над Пятницким можно, над Зиновьевым нет.
— Я всё понял, товарищ Сталин.
— И смерть этого ублюдка должна быть естественной, но не лёгкой. Это понятно? Вижу, что понятно. Работай, Всеволод Николаевич. Считай, что сдаешь главный экзамен в своей жизни.
[1] Настоящее имя Генрих Эрнстович Штубис, латыш в РИ расследовал убийство Кирова. Ответственный за репрессии. Выдвинулся при Ягоде.
[2] Осип Аронович Пятницкий, он же Иосель Ориолович Ташис, старый большевик, член Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала. В РИ расстрелян в 1938 году.
Глава третья
Лечебно-профилактическая
Глава третья
Лечебно-профилактическая
Подмосковье. Горки Ленинские[1]
11 марта 1937 года
Когда я стал приходить в себя? После визита дружной парочки Куни и Орландо. Ясно, что коллеги-гипнотизеры снимали с меня показания о последнем моем приключении, вполне возможно, что не только о нём, этого я знать не мог. Но кажется мне, что они еще и что-то подправили в мозгочках.
