Непобедимый - Алим Тыналин
Я поглядел на спутника. Он шел рядом, готовый поддержать, если я упаду, лицо виноватое, как будто на день рождения съел торт, предназначенный вечером для гостей.
— Все в порядке, — я к тому времени уже потихоньку пришел в себя. Ну как, пришел? Все вокруг оставалось все таким же, реальным и необычным. Все по-другому, старомодным, как будто я попал в фильм про советскую эпоху. — А я как сюда попал? Как здесь очутился?
Боря подозрительно посмотрел на меня. Виноватое выражение пропало с лица, тонкий нос приподнялся, словно вынюхивая, не обманываю ли я.
— В смысле, как попал? Мы вместе пришли. Ты сам захотел заниматься самбо. Забыл, что ли?
А я и не знал. Хотя сейчас, когда Боря это сказал, я смутно вспомнил. Да, и вправду, я сам попросил его. Другие воспоминания накладывались на мою память, как вуаль паутины.
Чужие воспоминания. Я словно просматривал жизнь другого человека.
Голова опять дико заболела. Я замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, взявшись за виски.
Вот оно что. Вот он какой, парень, в тело которого я угодил. Меня теперь зовут Волков Виктор Аркадьевич. Мне двадцать один год, я учусь на последнем курсе географического факультета Московского государственного педагогического института имени Ленина.
Сейчас все имени Ленина. Потому что это 1971 год, я отчетливо вспомнил это. Обычный парень, родом из Ржева в Тверской, то есть, сейчас Калининской области.
В школе занимался гимнастикой, бегал на лыжах с физруком, а потом начитался Жюль Верна, Арсеньева и Обручева и захотел путешествовать. Поэтому и поступил на географический. Эх, совсем наивный и простой.
Пытался ухаживать за сокурсницей Оксаной и получил синяк под глаз от дворовых хулиганов. После этого сразу побежал в секцию самбо, куда ходил его школьный товарищ Боря Квасцов и там случилось несчастье.
Теперь я понял, что случилось. Я погиб там, в теперь далеком 2021 году и очутился здесь, прыгнув на полвека назад. Неужели это так и вправду случается?
— Пошли скорее к врачу, — Боря снова взял меня за локоть и повел дальше. После того, как воспоминания схлынули, головная боль почти прошла. Я выпрямился и зашагал рядом с парнем, поглядывая на него с любопытством. — Тебя надо показать. Скорее всего, получил чертово сотрясение мозга. Извини, старик.
Я высвободил локоть и заставил себя улыбнуться. Голова почти прошла, вот только шея зверски болела. Правда, я уверен, что там не перелом или смещение, а просто сильный ушиб.
— Хватит уже извиняться, дружище, — я уже решил, как быть дальше. Я буду относиться к происходящему, как к игре. Если уж ничего другого не остается. Только так я смогу не сойти с ума. — Все хорошо, правда. Пошли, где там твоя медсестра волшебница?
Упоминание о медсестре привело парня в восторг. Он сразу забыл про мои боли и повел дальше. Мы пересекли фойе и вошли в другой коридор.
— Вы куда, молодые люди? — бдительно спросил пожилой вахтер, открыв дверь и выглянув из своей комнаты. — Чего тут разгуливаете? Потерялись?
Боря покачал головой и указал на меня.
— Мы в травмпункт. Товарищу плохо стало.
Вахтер кивнул и скрылся обратно в своей комнатушке, как улитка в раковине. Мы прошли один коридор, потом второй и очутились в небольшом закупке. Перед дверью с табличкой «Травматологический пункт. Участок ГП 3». А ниже листочек с предупреждением, написанным простым карандашом от руки: «Перевязочная на втором».
Рядом две светло-коричневые банкетки без спинок, слава богу, пустые. Посетителей нет. Боря вырвался вперед, подошел к двери, постучал и открыл, не дожидаясь разрешения.
— Здравствуйте, можно? У нас тут товарищ пострадал на тренировке, — закадычный друг засунул голову в образовавшуюся щель и разговаривал с кем-то внутри. — Мы его хотели показать.
Изнутри послышался мелодичный женский голос:
— Вот как? Давайте скорее вашего пострадавшего. Сам может двигаться? Или на носилках?
Боря обернулся ко мне и махнул, подзывая к себе. Приоткрыл дверь.
— Конечно, сам. Какие носилки, о чем вы?
Я вошел в травмпункт. Маленький кабинетик на шесть квадратов, стены выкрашены белой краской. У дальней стены кушетка, за нею возле окна ширма с блестящими металлическими стойками и большое окно, заливающее помещение лучами солнца. Там же на стене висел плакат с таблицей Сивцева для проверки остроты зрения.
В углу умывальник, тоже окрашенный в белый цвет, с надписями красной краской: «гор» и «хол». А еще на стене висели плакаты: «Здоровье каждого — богатство всех!», «Врач — друг народа!» и «Выше производительность труда! Поднимай рабочие показатели!».
Ближе к стене стол, за которым сидела весьма симпатичная девушка в белом халате. Она что-то писала в журнале и подняла на нас взгляд. Я посмотрел на нее и сразу понял, почему Боря так сюда стремился.
Стройная, даже худощавая, лицо с заостренным подбородком и высоким лбом. Блестящие светло-карие глаза, уголки слегка вздернуты. Тонкий очерченный носик и чуток пухлые длинные губки. Густые каштановые волосы зачесаны назад и уложены заколкой.
В целом, черты лица правильные, все вместе создавали необычайно очаровательный образ. Не каждый день можно встретить девушку, обладающую естественной, почти классической красотой. Минимум косметики, но все равно это нисколько не портило девушку, даже наоборот.
— Ну, что там у вас, больной? — строго спросила она. Голос чуть высокий, но все равно мелодичный. — Как это вас угораздило? Садитесь.
Она указала на стул, стоящий сбоку от стола. Я сел, смиренно положив руки перед собой. Боря встал было рядом, но девушка нахмурилась:
— А вас я попрошу подождать снаружи.
Мой приятель попробовал сопротивляться:
— Оленька, я должен убедиться, что с ним все в порядке. Позвольте, я останусь тут, посижу в уголочке. Я буду молчать, как рыба.
Но девушка непреклонно покачала головой.
