Артист (Управдом – 4, осень 1928) - Андрей Никонов
Травин сходил в артельную лавку напротив, купил еды, положил на тумбочку, и тоже завалился спать.
Советскому служащему полагалось две недели отпуска, за это время Сергей рассчитывал подготовить дом к зиме, сходить на охоту и, может быть, выбраться на несколько дней в Ленинград, Лиза давно просила. На поездке в Пятигорск настоял Меркулов.
— Съезди, отдохни, — замначальника оперсектора ГПУ был завален делами по самую макушку, но Травина почему-то к себе вызвал, — сейчас к тебе внимание повышенное, а к зиме, глядишь, страсти улягутся, заодно подлечишься, а то вон какой бледный. Да и человек ты теперь холостой, здесь ничего не держит.
Действительно, с Черницкой они разошлись, точнее, она уехала, а его с собой не позвала. Отъезду предшествовал грандиозный скандал в больнице, после которого Черницкая тут же уволилась, собрала вещи, и вместе с сыном перебралась в Эстонию, на прощание пообещав писать. Сергей считал, что без Меркулова и его особого отдела тут не обошлось, но мысли свои держал при себе, у каждого своя работа, у кого-то опасная и трудная, а у него лично — восемь часов в день с одним выходным в неделю.
— Почему за месяц?
— Ты как будто вчера родился, — Меркулов посмотрел на Травина таким честным и открытым взглядом, что аж пробрало, — это отпуск две недели, а ты, как пострадавший боец Красной армии, лечиться едешь. Минимум три плюс дорога, в больнице тебе такую схему лечения расписали, за два месяца не управиться. Вот, Лена специально мне передала.
— А Лизку куда дену? Школа у неё.
— С собой вези, нечего девке тут киснуть, она как-никак дочь красного командира, погибшего за революцию, ей тоже отдыхать положено, а там лермонтовские места. Они Лермонтова в каком классе проходят?
— Ты, Александр Игнатьич, не темни, — Сергей слегка сжал кулаки, положил на стол, — я загадок не люблю, и ребёнка непонятно в какую аферу не повезу.
— Ладно, — Меркулов нарочито вздохнул, отбил пальцами по столешнице короткую дробь. — Женщину помнишь? Ну которая в тебя три года назад стреляла и почти промахнулась. По глазам вижу, помнишь.
— Было дело, — не стал отпираться молодой человек, — сдал я эту гражданочку в отделение, а что дальше с ней случилось, не знаю, следователь так и не объявился, а в милиции сказали, что передали в районное угро. Какая-то сумасшедшая, приняла меня за другого.
— Я тогда в Москве работал, и попала эта дамочка прямо к нам, потому что паспорт у неё был французский. Ну а поскольку ты царапиной отделался, мы с ней строго побеседовали и отпустили. Ничего, кстати, не отрицала, сказала, что мстила за смерть мужа, которого ты, по её словам, оставил умирать в Харбине вместе с остальными членами боевой монархической ячейки, а сам сбежал.
— Ошиблась, я же сказал.
— Конечно, — чекист усмехнулся, — во-первых, ты не такой и друзей в беде не бросишь, во-вторых, мы ведь уже выяснили, что вовсе не тот Сергей Олегович Травин, сынок штабс-капитана Травина Олега Станиславовича, а другой совершенно, полный однофамилец, из крестьян Сальмисского уезда. Вот только Гжицкая, она же мадам Руйоль, клялась, что тебя узнала, прямо-таки об заклад билась, а я её лично тогда допрашивал. Ну да ладно, дело прошлое, мало чего там пожилой женщине в голову взбредёт. Она, хоть за французом замужем, в эмигрантских кругах вращается, после того случая мы её привлекли к сотрудничеству, так что присылает нам иногда кое-что. Большей частью слухи всякие, кто там из великих князей по проституткам бегает, или какой новый тайный союз организовался «Меча и орала». Сведения в основном безобидные и малоинтересные, но бывают и существенные факты. К примеру, на Северном Кавказе, а именно на узловой станции Минводы, группа людей собирается из бывших. Чем конкретно они занимаются, мы пока не выяснили, но связан с ней вот этот человек.
На столе появилась фотография щеголеватого мужчины в военном мундире с одной полоской на погоне. Появилась и ударила Травина прямо в голову, резкая боль заставила закрыть глаза. Отработанным уже способом Сергей представил, что это просто изображение, а не бывший знакомый, и никакого отношения он к нему не имеет, но на этот раз голова на обман не поддалась.
— Капитан Федотов Виктор Николаевич, — Меркулов был занят своими мыслями и на реакцию Травина внимания не обратил, — родился в семье действительного статского советника в 1894-м, до революции служил в авиаотряде под Выборгом, военный лётчик, сбит в начале 1917-го, лежал в госпитале, потом некоторое время жил в Петрограде. Сейчас работает в почтовом отделении Пятигорска телеграфистом, через него наши недобитки с Парижем связь поддерживают. Подпоручик Травин, тот, который из благородных, с ним немного знаком, аэроплан ему чинил. От тебя, Сергей, многого не требуется, придёшь на почту отправить телеграмму, встретишь этого Федотова, поздоровайся, если узнает — от встречи не отказывайся, но и большого интереса не проявляй. Будет о ваших делах прошлых пытать, для достоверности я тебе несколько фактов подкину, ну и на амнезию сошлёшься. А потом невзначай сведёшь его с нашим сотрудником, и всё, отдыхай дальше, пей нарзан. Ну а если знакомства возобновить не пожелает, мы другие способы найдём нашего человека к нему приставить.
— Только поздороваться? — Сергей усмехнулся. — Я ведь и разговорить его могу подчистую, навыки имеются, всё расскажет, что помнит и что забыл.
— Если нужно будет, разговоришь, а пока делай то, что приказывают. Федотова не спугни, рыбка это мелкая, нам на крупную выйти надо, тут ювелирная работа нужна, а не шашкой махать
