Вервольф. Заметки на полях "Новейшей истории" - Алесь Горденко

– Бог даёт мне надежду… и утешение. А ещё он милосерден.

Он не разучился прощать…

– А житие митрополита Филиппа ты читал?

– Читал.

– Церковную версию?

– Я не знаю... Ту, которая в брошюрке, которую в храме раздавали.

– Ну, значит, церковную. То есть для дураков.

– А есть какая-то другая?

– Есть. В церковной всё просто и понятно, как в сказке о Колобке. Дескать, жил-был царь Грозный, тиран и самодур. И был у него митрополит, который тиранство и самодурство царя смело обличал. Царю надоело это слушать, и он митрополита удавил.

Так примерно, если вкратце?

– Ну да.

– Так эта версия для дураков. Потому что на самом деле был царь, впервые взявший в руки столько власти, чтобы называться царём. И были бояре и попы, которые не хотели эту власть отдавать. И среди них был Филипп, особо наглый поп, который царю по такому поводу хамил. Царь это слушал-слушал и однажды сказал: «Буду же отныне таким, каким называете меня!» И стал. И первым, кому он это разъяснил, посредством своего любимого опричника Малюты и удавки, как раз и был поп Филипп. Ты понял?

– Нет, Шеф. Наверное, я действительно дурак.

– Ты, Эринг, страна эта проклятая... Вы все... Для вас нет большего удовольствия, чем обсуждать, как криминальный авторитет Жора Палач вдруг стал руководителем Службы безопасности Президента Северной Федерации. Вы приписали мне кучу трупов и заламываете ручонки – ну как же так?! Кого понабрали страной руководить?! Мы-то не такие! Мы-то чистенькие, благородные, человеколюбивые! Где вы все были, со всем вашим человеколюбием, когда вот сюда вломились менты, чтобы уничтожить моё счастье, а? Тогда я ещё никого не убивал... А теперь... Буду же отныне таким, каким называете меня!

Одним рывком он поднял водителя с пола и долго смотрел ему в глаза. Это был уже какой-то иной взгляд… оценивающий, что ли. Потом Шеф усмехнулся и разжал руку.

– Поэтому думай обо мне хорошо. И веди себя прилично.

– Вы… Вы меня не убьёте?

– Дался ты мне... Живи.

Коротким взмахом руки Шеф отправил водителя обратно на лестничную клетку. А сам ещё долго ходил по разорённому бывшему жилищу.

Перед уходом водитель снова взглянул на трупы бомжей. Потом на Шефа.

– Не беспокойся... Я всё сделаю! – мимоходом бросил тот. – Сочини Эрингу душещипательную историю о том, как я в своё рабочее время, используя служебное положение, гонял на казённой машине чёрт-те куда, встречаться со своим прошлым.

У входа в подъезд он вдруг остановился. Опустил голову. Тихо произнёс, обращаясь непонятно к кому:

– Встречаться со своим прошлым... Ну почему с прошлым? Почему? Я ведь... Я ведь честно не хотел, чтобы оно всё вот так... Так получилось и так закончилось.

Перед отъездом Шеф протянул водителю добытую неизвестно откуда фляжку:

– Выпей. Ты сейчас в таком состоянии, что тверёзый точно куда-нибудь не туда въедешь. Да, и ещё... Ты мне никогда не простишь того, что было сегодня. Твоего страха, твоего унижения. Того, что теперь у Эринга ровно столько же причин тебя прихлопнуть, как и у меня. Не хочешь – не прощай. Но хотя бы попробуй это понять: я действительно не хотел ничего этого. Мне хватало каморки на третьем этаже. Но всё получилось так, как получилось. Почему и зачем – я и сам не знаю…

Всю дорогу до столицы он сидел, прижимая к груди старую разделочную доску с рисунком: молодая красивая женщина стоит у окна и встречает рассвет, держа на руках младенца. Разве что прервался один раз на звонок по спецсвязи.

– Эринг? Лиандер беспокоит. Я принял решение насчёт предстоящего Первомая. Подробности лично, но в целом вам понравится. У меня в кабинете через два часа устроит? Отлично, жду.

Вечером по телеканалу «Подстоличье» показали репортаж. Областные новости: в городке Варском бомжи, поселившиеся в расселённых домах на окраине, пытались согреться, развели костёр и устроили пожар. Три ветхие деревянные постройки сгорели дотла, на пепелище найдены останки тел двоих бездомных, погибших при пожаре. В мэрии города пообещали уже на ближайшем заседании рассмотреть вне очереди вопрос о своевременном сносе расселённого ветхого и аварийного жилья.

ОБРЕТЕНИЕ

(ПЕРВАЯ ЖИЗНЬ)

Тот, с кем случается чудо, об этом не знает.

«Талмуд»

1

– Недобрый вечер! Вы позволите?

Девушка подняла глаза.

Вообще-то она специально выбрала этот столик – в самом дальнем углу кафешки. Чтобы никто не мешал. И ей почти удалось. Взяв бутылку самого дешёвого красного вина, она уже почти выпила её, не привлекая ничьего внимания. Пока вот…

Рядом с её столиком стоял человек. В какой-то книжке она однажды вычитала об одном из персонажей: «Никакой какой-то». Вот он и был – никакой какой-то. У него было много особых примет, но, сливаясь воедино, они давали очень даже средний портрет. Незнакомец был явно молод. Коротко стриженные густые волосы тёмно-рыжего оттенка. Прямой нос. Довольно высокий лоб. Тяжёлый подбородок. Одет в импортную чёрную кожанку. Каким-то непостижимым образом всё это, собранное вместе, создавало очень даже невзрачную личность, легко теряющуюся в любой толпе; через минуту и не вспомнить, и не описать. Руки с «музыкальными» пальцами; на среднем пальце правой руки – тяжёлый золотой перстень с каким-то вензелем.

Глаза вот разве что. Незнакомец напомнил девушке Тузика. Когда-то давным-давно к ним, под порог детдома, подкинули беспородного щенка. Парадокс, но он стал всеобщим любимцем. Надо же и детдомовцам кого-нибудь любить? А взгляд у пса навсегда остался грустным. Может быть, он по-прежнему чувствовал, что однажды его предали и подкинули под чужой порог.

У незнакомца вот тоже – был какой-то грустный и немного растерянный взгляд. Поэтому девушка и кивнула.

– Садитесь.

При незваном госте была бутылка хорошего коньяка и большая тарелка с бутербродами. Несколько секунд он смотрел на девушку. Та не выдержала.

– Что вам надо?

– Извините, я не хотел вас обидеть. У вас тоже кто-то умер?

–