Жандарм - Никита Васильевич Семин
Больше узнать, что твориться на улице, я не смог и вернулся к изучению комнаты, в которой оказался. И первым делом заглянул в шкаф. Надо же одеться, а то лежать мне уже надоело. Было чувство, будто пролежал не меньше года. Тело требовало движения, и массаж коновала этому только поспособствовал.
В шкафу я нашел несколько висящих на плечиках рубашек, один пиджак и два вида военной формы. У одной китель был темно-зеленого цвета, изрядно выгоревший на солнце и с погонами на плечах. На погонах — один «просвет» и две звезды по бокам от него. В голове тут же всплыло слово «лейтенант», но почему-то внутри появилось отторжение, когда я мысленно назвал предыдущего хозяина тела таким званием. Этот китель был очень похож на тот, из моего последнего и единственного воспоминания. Может он и есть.
Второй китель выглядел гораздо наряднее. Синий, с двумя рядами пуговиц по левой и правой стороне. Запах на правую сторону. Там же от уровня груди к правому плечу свисают золотистые «веревки». Даже не представляю, как они называются. Хотя стоит узнать у старика, а то обидно будет попасться на незнании такой мелочи. В глаза эти «веревки» бросаются очень сильно. Также вместо погон на кителе круглые нашлепки, отороченные свисающей бахромой. В голове само собой всплыло слово «эполеты». Но опять же, это не память моего нынешнего тела, а мои прошлые воспоминания. Блин! Пора бы привыкать, что теперь это мое тело и не отделять его от себя.
На нижней полке аккуратно лежали брюки к обоим кителям, обычные темные штаны из хорошей приятной на ощупь ткани и пара кальсон, таких как на мне сейчас были надеты. В самом низу нашлись сапоги из кожи и удобные туфли с острым носком, точно по моей ноге.
Не откладывая, я тут же одел рубаху, штаны, накинул пиджак и с удовольствием всунул ноги в туфли. Но все равно возникло чувство, что чего-то не хватает. Тело остро сигнализировало, что комплект «не полный». С недоумением снова осматриваю шкаф и так ничего нового и не найдя, наконец догадываюсь поднять взгляд вверх. Там лежат две фуражки и белая шляпа, украшенная черной лентой вдоль основания. Нахлобучиваю ее на голову и полностью довольный собой, захлопываю шкаф. Вот теперь можно и на улицу!
— Черт!
Я снова подергал ручку двери, но чуда не произошло. Степан уходя закрыл дверь на ключ, а я этого даже не заметил. Все-таки пленник! Хоть привязывать снова не стали и то хлеб. Попробовать выйти через окно?
Я снова подошел к нему и попробовал найти ручку, но нашел лишь отверстие под нее. Кто-то не поленился и снял ее. Разбить стекло? Вариант, но стоит ли? Шум точно услышат и как отреагируют, я понятия не имею. Старик может и психануть и снова привязать к кровати, а я и сопротивляться не смогу — применит ту свою табличку и все!
От злости я снял шляпу и швырнул ее на кровать, после чего в бессилии плюхнулся на стул. И только сейчас почувствовал, как много сил потратил на простой осмотр комнаты и одевание. Тело еще было слишком слабо, так что даже не факт, что у меня удалось бы разбить стекло и уж тем более после этого уйти куда-то. До этого момента действовал чисто на адреналине, которого после разговора с Бологовским и от новых впечатлений во мне было с избытком.
— Ладно, посмотрим, что у нас здесь, — решил я проверить стол, в котором были выдвижные ящички.
Сидеть без дела точно не вариант.
На самом столе ничего интересного не было. Стеклянная банка с изображением двуглавого орла на боку и чернилами внутри, пара листов рядом и... все. Как уже упоминал, над столом висели фотографии. Их рассматривать пока не стал, а выдвинул верхний ящичек, что располагался слева под столешницей.
— Так, что у нас здесь, — сидеть в тишине было невыносимо, и я непроизвольно комментировал то, что увидел. — Библия, еще чистая бумага... а вот это уже интереснее, — вытащил я снимок.
На нем были изображены офицеры в парадной форме. Все молодые, лет двадцати или около того. По центру на стуле сидел усатый дядька. Его усы заслуживают особого внимания. Густые, длинные, чуть подвернутые вверх на концах. Так они еще и почти доставали до бакенбард, которые тот тоже не гнушался носить. Небольшое пузико придавало ему солидности. Повертев фото, на обороте я прочитал пояснительную надпись:
— Михайловская Артиллерийская Академия, выпуск 1911 года. Хмм... — я снова посмотрел на офицеров на фото. — И кто из них — я?
Чтобы понять это мне нужно зеркало. Я до сих пор не знал, как выгляжу и это уже начало напрягать. В верхнем выдвижном ящичке зеркал не оказалось. В нижнем тоже. Там вообще были какие-то тетради, фотоальбом и письма.
Идея увидеть свое отражение захватила меня и я потратил минут десять на поиск отражающих поверхностей, пока не нашел искомое все в том же шкафу. Небольшое зеркальце, овальное без ручек, лежало под парадной фуражкой. Если не искать целенаправленно — фиг найдешь. Пусть оно было всего с мою ладонь, но этого хватило, чтобы оценить внешний вид. Хотя бы лицо рассмотреть.
Из зеркала на меня смотрел молодой щеголь. Черные волосы, короткие усики, чисто выбритый подбородок. Похоже, пока я был в беспамятстве, Степан не только мне массаж делал, но и о внешнем виде не забыл. Или это не он? Не важно. Глаза у меня карие, подбородок заострен, нос прямой, аристократический. Только взгляд настороженный и недоверчивый, чуть прищуренный, словно всех подозреваю. А как тут не подозревать, если понятия не имею, что со мной творится?
Снова взяв фото, уже без труда нашел на нем офицера с точно таким же лицом, которое увидел в отражении. Но здесь «я» смотрел на фотографа с веселой улыбкой, гордо подняв острый подбородок вверх. Этакий самоуверенный лихач, который не знает преград. Нашлась преграда, иначе я бы здесь сейчас не оказался.
Дальнейшее исследование ящичков информации дало и много и одновременно мало. Письма я условно разделил на три категории: по военному ведомству, по линии знакомых и друзей и от некой Евгении Старопольской. Последняя видно была или пассией прежнего владельца тела или его тайной воздыхательницей. Во всяком случае, в одном из писем даже обнаружилось черно-белое фото в стиле «ню». Красивая девушка.
