Серые Ангелы (СИ) - Богатырев Александр Петрович "Крысолов"

— А речь вон о том! — загадочно бросил Григорий и указал в сторону того самого новенького ангара. — Из-за этого я тебя и позвал сюда.

— А что такое?

— А сюрпри-из! — со значением протянул Григорий вышагивая в прежнем направлении.

Василий, оценив оставшееся расстояние до ангара не стал переспрашивать и настаивать.

В ангаре было темновато. Так что когда Василий проморгался, привыкая к полумраку, ему в глаза бросилось то, что он почти пустой. Однако не совсем.

Посреди него возвышалось нечто. Причём явно на самолёты не смахивающее. Разве что на ракету. Но и то…

— А это что?!! — изумлённо спросил Василий глядя на это «нечто» закрытое плотной материей. И было оно около четырёх метров в высоту.

Григорий оскалился своей фирменной улыбочкой сытого аллигатора и подошёл ближе.

— Тада-ам! — пропел он и дёрнул за верёвочку. Материя спала и обнажила бронзовую статую. Также исправно упала челюсть и у Василия.

Оно и понятно: перед ним возвышалась «забронзовелое» изображение, которое он уже видел: дама, с небольшим рюкзачком за плечами, с карабином воздетым над головой и в узнаваемом прикиде «а-ля Натин». То есть сочетании брюк и платья до колен плюс изящные сапожки, но без высоких каблуков. Кстати и рюкзак за плечами дамы был не таким вещмешком, как тут привыкли щеголять разные путешественники в конце 19-го века. А более-менее узнаваемым по концу века 20-го.

Да и лицо дамы было узнаваемым не просто так. А сразу по двум причинам.

Во-первых, этот образ уже был однажды «собран» на компе яхты для иллюстрирования приключений одной мифической дамочки. Впрочем, «как оказалось», по результатам визита в Парагвай, и не такой уж и мифической[1].

Во-вторых, именно этот образ, нарисованный в объёме, видел однажды Василий. Как раз тогда, когда брат собирал этот образ и выбирал нужный для «фотографии» в книгу.

Надо отметить, что образ получился удачный. Даже ветер в этой бронзовой статуе также присутствовал — в развевающихся волосах Мэри и ремне карабина, как бы свободно болтающегося под ветрами. Ясно дело, что и то, и другое было выполнено в бронзе, но именно впечатление ветра в лицо было передано отменно. И естественность образа подчёркивалась даже мельчайшими деталями. Например, пряжкой на ремне карабина. Не только в деталях одеяния героини.

Однако больше всего притягивало взор лицо. И не потому, что скульптор догадался прорисовать зрачки, от чего сама бронзовая фигура приобретала весьма живой вид.

Лицо прямо светилось жаждой жизни. Весёлое и дерзкое.

Василий подошёл ближе. Потрогал свежую бронзу.

— Ха! Так вот ты зачем меня пытал про защищающие бронзу составы!

— Для этого! — всё также скалясь ответил Григорий и гордо указал широким жестом на статую.

— Гм! — смутился Василий, пришедшей мысли. — а не слишком ли быстро её сделали? Ты когда заказал её?

— Да я её заказал ещё тогда, когда писал рОман про Мэри Сью. Так, по приколу. А получилось… ВОТ!

— Прелестно!.. Хм! А не послать ли вот эту статую нашим друзьям-парагвайцам? — оторвавшись от созерцания статуи спросил Василий.

— Я так и планировал. А копию ещё заказал. Тому же скульптору. Чтобы здесь, в Питере установить.

— А ведь ТЕМА! — продолжил восторгаться брат.

Лязгнула открываясь малая дверь ангара и кто-то вошёл.

— О-о!!! — раздалось от входа.

— Вот это да!!! — вторил ему другой голос.

Братья обернулись.

У входа с расширенными от восхищения глазами застыли Ольга Смирнова с неразлучной Катериной Соколовой.

— Ну вот! Паломничество началось! — поддел брата Василий.

Григорий же наоборот стал в позу и опёршись одной рукой на статую заявил!

— Вот, уважаемые дамы! И в нашей Рассее умеют делать великие скульптуры! Не хухры-мухры! Та самая Мэри Сью!

— …Которая на самом деле Мари Эстелла Габриэль де Суньига… — тут же добавил Василий, заметив табличку у подножия. Просто положенную там и, как видно предполагающуюся к закреплению на постаменте.

— Так это… Сью… не настоящая её фамилия?!

— А то! — ещё больше надулся Григорий. — Ей ещё жить охота, чтобы выставляться под своей родной! Впрочем, сейчас она и не «Суньига», и не «Сью». Как вы можете предположить.

— Ну да… Конечно! Она же замуж вышла за этого… — произнесла Ольга но видно слова в горле застряли. Статуя чисто литературной героини производила мощное впечатление.

— …А как вы говорите, господин Румата, её по настоящему зовут? — спросила Катерина в то время как Ольга с открытым ртом жадно разглядывала сверкающую бронзу.

— Мария Эстелла Габриэль де Суньига! — торжественно объявил тот. — Совсем недавно мы получили разрешение на прямое использование её настоящей фамилии и полностью. За исключением её нынешней.

— А вы нас с ней познакомите? — тут же загорелась Катерина.

— Вот тут — увы и ах! — тут же посмурнел Григорий. — За ней всё ещё гоняется тьма разобиженного бандитского люду. С весьма кровожадными намерениями. Так что не можем! Чтобы не раскрыть её нынешнее местопребывание и нынешнюю фамилию. Так что звиняйте!

— О! Ну да… Мы понимаем! — тут же закивала Катерина, переключилась на созерцание статуи и двинувшись вслед за Ольгой вокруг неё.

Увидев, что дамы заняты, Василий ехидно заметил на санскрите.

— Вот и увековечили твой ёрнически-фельетонный персонаж! Сначала издатели, потом парагвайцы, «узнав в ней» свою, а сейчас и скульптор.

— Подожди, братец, и тебя тоже когда-нибудь увековечат.

— Только вместе с тобой!

— А как же! — с апломбом заявил Григорий. — И не только со мной. Вообще всю нашу компанию в бронзе отольют. Как ещё одних мэрисьюшников. Бу-га-га-га!

— Ну… не вижу в себе таких качеств, чтоб быть похожим на вот эту — пожав плечами бросил Василий и кивнул на стоящую перед ним статую.

— Кстати братик! — продолжил на санскрите хохмить Григорий. При этом дамы лишь недоверчиво покосились на обоих братьев недоумевая зачем они говорят так, чтобы им было не понятно. — По большому счёту самая чёткая «Мэри Сью» среди нас — Натин Юсейхиме. Вот эта мамзель любой тест на мэрисьюшность пройдёт не почесавшись!

— Ну… ей как бы по роли полагается быть ею. — снова пожал плечами Василий.

— ?!

— Прогрессор! — удивлённо напомнил брат.

— А всё равно! — тут же пришёл в себя Григорий и отмахнувшись продолжил. — Прикинь! Чисто по канону мэрисьюшности. Ведь всё есть: кр-расавица! Целая Принцесса! Силы немерено — «одним махом всех побивахом»…

Последнюю фразу Григорий сказал по-русски, так как поговорка русская. Из-за чего обе дамы оторвались от созерцания новоявленного «образа богини» и бросили заинтересованные взгляды на братьев. Но те не заметили и Григорий как ни в чём не бывало продолжил перечисление попутно загибая пальцы.

— …Все повесы-идиоты, увидев её за квартал, обделываются жидко и стремятся убраться подальше… Дабы не попасть под горячую руку. А она у неё всегда «горячая». Чуть что — балбес рискует лишиться пары зубов… как минимум. А как максимум парой поломанных конечностей, которые он по глупости «не туда пристроил».

— А! Ты вспомнил случай, как она решила пройти по Питеру в прикиде простой мещанки?

— Да не только! Вспомни, как её ещё зимой от того дятла, сынка генерала, отмазывали… Общими усилиями. Так там вообще она умудрилась по рылу настучать многим, да ещё «голыми руками» за шашку хваталась… Да… И вообще, даже в высшем свете на неё смотрят часто с изумлением и опаской.

— Ну, положим, из высшего как раз только один принц Ольденбургский её вблизи видел. И что-то я не заметил, чтобы он на неё с опаской смотрел. Наоборот — с интересом.

— И это тоже укладывается в канон! Да ещё ты, братец, не слышал разговорчики в среде разных там генералов и прочих. Так там…

Продолжить он не успел. Со стороны незакрытой двери ангара послышалось рассерженное шипение и в полумрак ангара шагнула обсуждаемая.