Максим Владимирович - Последний кабальеро
– Пошёл, потому что врач сеньору нужен. И заказать мессу для Игнасио. А что вы в такое пекло ходите, всё равно, сейчас ни разбойник, ни вор не полезет никуда. Пока украсть попытается, хотя, что у нас красть, да и парни не дрыхнут, слышите, песню поют, его раз пять удар хватить может!
– Ах, Методио, Методио! Ты как всегда предан своему хозяину, и кроме того, слишком уверен в том, что знаешь людскую природу. Ну, ладно, иди, если свою голову тебе не жаль. Если увидишь в городе дона Басилио, передай от меня привет и подтверди, что я буду завтра, как и обещал!
Не дожидаясь ответа, Мигель, насвистывая мотив, незнакомый Методио, прошёл внутрь усадьбы. Старик помедлил, глянул назад, но управляющий уверенно шёл в дом, не собираясь останавливаться и добавлять какое-то новое задание. Методио был в некотором привилегированном положении, и потому напрямую Мигель не приказывал ему, зато обращался с просьбами, которые старик не решался игнорировать. Кто знает, если умрёт старый дон Хуан, не сможет ли этот пройдоха завладеть землями «Гранд террано донасьон»? Старик подумал, а не мог ли этот сын спившегося священника и бывшей туземной рабыни быть причастным к тем поворотам судьбы, что лишили дона Хуана земель? Но тут же он отверг такое предположение, поскольку из-за трусливого характера Мигель Кобардио, может и желавший после смерти хозяина прихватить что-то себе из господского имущества, хотя бы и землю, скорее стал бы рыться на старом кладбище, чтобы продать кости студентам-медикам, чем посметь пойти против закона. Но он всё равно был неприятным типом, полным всяческих скрытых и неприятных вещей.
Методио вышел за ворота усадьбы, побрёл по кое-как проложенной дороге вниз, в сторону мертвых домиков Сан-Кристобаль. Когда-то дорога эта была выстроена по приказу местного владыки, мелкого князя туземцев, но с тех пор минуло уже половина тысячелетия, а у новых хозяев не было нужды в ремонте старой дороги. Только в последние пару лет, видимо из-за постоянных взрывов, камни стали вылезать, превратив гладкую поверхность дороги в настоящее испытание для коня и человека. На телеге ехать было совсем невозможно, отчего и не ездили сюда знатные господа, а уж если и приходилось навестить старого хозяина, то поднимались на холм верхом, но не по дороге, а по протоптанной тропе, рядом с разворошенным каменным полотном. Особо мешающие камни убрали прошлой весной, но сильные проливные дожди проделали в пустотах канавы, отчего разрушение дороги только усилилось. Методио уныло обозрел будущий путь, ему предстояло преодолеть не меньше мили, пока он доберётся до первых домиков поселения. По тропе он не решался идти, так как в это время года в траве на склоне было много змей, а его сапоги имели кое-где прорехи. Самое отвратное, это быть укушенным мелкой гадиной, которую и не увидишь, и медленно подыхать, мечась в бреду и агонии. Несмотря на то, что камни должны бы привлекать тварей, на дорогу они не желали вылезать. Это было главной причиной, почему Методио побрёл по искорёженному пути.
Он брёл, обдумывая про себя, что же привело Мигеля среди дня в усадьбу. Обычно он вёл свои дела, не посещая усадьбы, если того не требовалось, либо если не было указания дона Хуана. Но хозяин уже давно не отдавал никаких указов, живя в прошлом, а Мигель вёл дела так, как считал нужным. Пеоны жаловались на него, утверждая, что он повысил норму сдачи урожая, урезав забор воды и повысив саму ренту. Сколько из полученного добра уходило на счёт дона Хуана? Кобардио наверняка приворовывает, а чтобы не было так видно по счетам, увеличивает поборы. Надо бы сказать отцу Мигелю, может, что и присоветует, ведь злобу свою земледельцы могут сорвать не только на управляющем, но и на всех слугах дона Хуана, и даже на самом хозяине.
Он остановился и задрал голову, в небе не было ни одной птицы, ни одного облака. Пот стекал по рукам и спине, он уже весь покрылся липкой солёной сыростью. Казалось, что голову охватывает огненный горшок, или даже тиски, раскалённые тиски, которые медленно сжимает невидимый великан, стремясь узнать, что скрывает там внутри череп этого существа. На какой-то миг ему показалось, что земля зашаталась, и он оступился, споткнулся, почти упал, но смог удержать равновесие. Что-то шевельнулось сбоку, он инстинктивно развернулся, готовый отпрыгнуть назад. Змеи могут подползти к самому краю дороги. Перед ним сидел старый, похожий на истрескавшийся и высохший корень дерева старик.
– Не ходи туда, сын Ангелина. Постой рядом со мной. Я хочу сказать тебе, предупредить тебя.
Голос был словно бы тихий шелест травы, и он не был уверен, что старик говорил с ним.
– К-кто т-ты? – от неожиданности Методио не мог выговорить слова, язык словно онемел.
– Ты знал меня когда-то, да забыл. Все забывают тех, кто уходит и не возвращается.
– Я не знаю тебя, дедушка! Я знаю всех в округе, многих из ныне мёртвых знал лично. О многих слышал, но тебя я вижу впервые! – Методио мельком оглядел странный наряд старика. Обычное одеяние для людей племени юрок, но больно уж чудное. Такого орнамента и шитья он не видел.
– Знаешь, мальчик, я ведь сделал тебе первый кнут, чтобы ты смог пасти твоих овец. А амулет ты зря не одел, он тебе ещё пригодится.
– Итчекаса?!
Глава вторая
Генерал Энрике Себастьян Пейран – видный государственный и военный деятель второй половины прошлого века. первый президент республики, после победы над диктатором Хасундо, сподвижник видного деятеля народного движения Хелайа Хосе Лопес. Под его руководством были разработаны: основной закон страны, Вторая Конституция; создана система всеобщего избирательного права, включая впервые давшее право голосовать для женщин и туземцев; составлен свод законов, улучшивших жизненные условия большинства жителей страны. Под его непосредственным руководством впервые в стране была создана система всеобщего бесплатного среднего образования, основана, а затем расширена система медицинского обслуживания населения. Была разработана и введена новая денежная система, изменившая сложившуюся за века колониального правления стандарт «золотого дублона». Эскудо был объявлен внешней платёжной единицей, внутри страны была введена десятичная система, в которой реал равнялся десяти песо, которые делились на сто сантимо. Реал был заменён в последствии полностью на песо, в соотношении один к пяти, эскудо же оставалось платёжной единицей для внешней торговли ещё тридцать лет. Занимал должность временного, затем первого президента 17 лет, после чего сдал пост первому избранному всеобщим голосованием президенту Леону дель Баррас. Памятник генералу Пейрану и музей, созданный в фамильной усадьбе рода Пейран, являются главными достопримечательностями его родного города, Сьюдад-де-ла-Фуэнте. Каждый год,10 мая, в день смерти основателя и защитника республики, сюда стекаются десятки тысяч людей изо всех уголков нашей любимой Родины, чтобы отдать долг памяти великому сыну своего народа.
Албарра и Сиреко, История государства и его создателя.
После погони, устроенной «дикими котами», и последующей стычки с людьми генерал-капитана де Соуза, завершившейся полным уничтожением солдат, сержант Коррадо принял решение убираться отсюда, пока майор не принялся за него, как ненужного свидетеля. Коррадо был всего лишь вестовым, посланным навстречу с главарём «котов», сержантом Хуаном Эчеварра, с пакетом, запечатанным самим майором. Но вид семерых кавалеристов, расстрелянных из кустов «котами» ввёл сержанта в состояние близкое к паническому. Конечно, он слышал всякие разговоры, перешёптывания и весьма сомнительные шутки, но не придавал этому особого значения. Даже участие в нападении на бедную деревню горцев, с последующим насилием над всеми жителями женского рода, будь то старуха или почти младенец, не было для него сильным испытанием совести. Ведь надо же когда-то и повеселиться солдату! А эти полулюди-полузвери, всё ещё хранившие заветы своих давно сгнивших в земле дикарей-предков, поклонявшихся каким-то ветрам, огню и прочим зверушкам, да птичкам, были просто идеальной мишенью. Он даже прихватил, на память и просто потому, что взять особо было нечего, красивые бусы из застывшего вулканического стекла, у той тощей смуглолицей девке, которое потом подарил Вероники. Но убийство солдат генерал-капитана, посланных по незнанию в след трём котам, ограбившим тех дураков-пилигримов, было последней чертой. Майор сделал свой выбор, встал на сторону скандального политика и богача, Хелайа Хосе Лопес, и что скоро все встанут на одну из сторон, о чём недавно по пьяни хрипел Хименес, лейтенант при штабе полка. Но ему, уроженцу пригорода столицы, тридцати лет от роду, сержанту Мигелю Коррадо, мечтавшему осесть где-то в подобном местечке, претила сама мысль оказаться в составе одной из сторон в будущем кровопролитии внутри страны. Во-первых, за все двенадцать лет службы ему посчастливилось не участвовать ни в одной кампании, и обрывать этот срок он был совершенно не согласен. Во-вторых, шансы у Лопеса были не самые явные, генерал Веласкес, отец главы кампании «Веласкес импреса», имел намного больше сторонников, в том числе и генерал-капитан де Соуза был в его рядах. Антиреэлекционистскому движению, требовавшему отстранения от власти нынешнего президента, куда входили и Веласкес и Соуза, принадлежало как минимум треть мест Сената, треть была у консервативного блока доктора Мадраса, поддерживаемого религиозной частью общества и большинством мелкого и среднего класса предпринимателей. Доктор Мадрас шёл на смену президенту Хасундо, готового отдать пост в руки любого кандидата, кто обеспечит неприкосновенность его состояния и жизни, а также его многочисленных родственников минуте трагическая участь семьи генерала Максимилиана, провозгласившего себя королём. Их попросту перевешали, словно рабов, бежавших с плантации лет сто назад. Даже маленьких детей. Коррадо очень хорошо помнил те времена, поскольку его семья жила рядом с дворцом неудавшегося императора, и видел, что бывает с проигравшими в борьбе за власть. Даже если проигравшему пять лет, и он даже имени своего написать не может. В-третьих, столкновение с людьми де Соуза не могло долго скрываться, а значит, их ждёт как минимум усиление гарнизона, а кто знает, кого пришлют на подмогу. Если это будут верные режиму части, либо зависимые от генерала Веласкеса и его сторонников, тогда дни майора, а с ним и всего полка сочтены. В-четвёртых, родители Вероники сделали весьма явный намёк, что девушке в её возрасте не престало встречаться с мужчиной его лет без каких-либо перспектив. Фактически отец Вероники, мелкий торгаш, поставил ультиматум, или он до осени объявляет о женитьбе, или он, член городского совета, напишет на него заявление, что он, сержант Коррадо, силой овладел невинной девицей. Если же он согласен, то так и быть, он, Франсиско Косерас поможет устроиться будущему зятю в городскую стражу. В таком случае ему надо было как можно быстрее уволиться, ведь альгвазил Морено был троюродным дядей Вероники, и наверняка нашёл бы место бывшему сержанту армии с безупречным послужным списком. Да и вообще Коррадо до зубовного скрежета надоело быть десять лет подряд сержантом на бумаге, на деле вестовым, мальчиком на побегушках у других сержантов и офицеров, порученцем у штаба полка. Денег это не приносило, а когда выпучив глаза Коррадо, обливаясь потом и пыхтя, нёсся по гарнизону, а то и по городу, над ним посмеивались, словно над рекрутом. И вообще быть членом полубандитского сообщества, именуемого для приличия 7-м горно-кавалерийским полком, было просто стыдно. А теперь ещё и очень опасно. Ведь он так и не стал носителем их тайного знака, лапы кошки, а значит, увидев уничтожение людей де Соуза, он обрёк себя на смерть.
