Евгений Лукин - Миссионеры
Затем адмирал поведал нам, что жители острова, на песчаном берегу которого был найден сосудец, при виде его явили страх и уважение. Подвергнутые испытанию, они, не зная угодных Господу языков, все указали на юг. Там, несомненно там, за линией горизонта, лежали, по мнению адмирала, желанные Золотые острова, губернатором которых его назначил король.
В нашем присутствии он приказал прикрепить сосудец к серебряной цепочке и надел ее на шею, дабы все видели его уверенность в том, что цель близка, и воспряли духом.
Зная вспыльчивый нрав адмирала, я не дерзнул указать ему, что не пристало воину, заслужившему грозное имя Десницы Божьей, носить на груди предмет, бывший, может быть, когда-то кадильницей дьявола, и что за такой поступок он был бы в другое время примерно наказан церковью. Но в море владыка – он. А я? Что я есть? Смиренный слуга Господа, не более…
Иту, база Утренних.
Шестьдесят первый год высадки. День двести пятый
Очертаниями остров был похож на искалеченного краба. Уродливый каменный краб, выставивший из-под горбатого панциря Высокого мыса атакующую клешню Скалистой бухты. Там, отражаясь в неподвижной, как мутное зеркало, воде, среди радужных пятен сивушных масел, замер на якорях в ожидании шторма второй флот утренних. Мерзко пахло бардой и дохлой рыбой. У решеток сточных канав вздымались серые шапки зловонной пены.
Машину парламентера уже успели переправить на Высокий мыс. Транспортировали зачехленной – из соображений секретности. Из тех же соображений экипаж «Тахи тианга» не был отпущен на берег, и это было тем более обидно, что известие о захвате «стальной чайки» все равно облетело базу в полчаса…
Прекрасно сознавая, что это значит, на верфях без приказа ускорили сборку. Штрафники на тростниковых полях, напротив, замахали ножами помедленнее, многозначительно переглядываясь и надеясь с минуты на минуту услышать команду к общему построению. Наверное, даже кокосовым крабам в уцелевших от вырубки пальмовых рощах было ясно, что в самом скором времени острову гореть.
Ждали событий. Ждали, что, прибыв на Высокий мыс, Сехеи тамахи первым делом «вывяжет единицу», то есть объявит чрезвычайное положение, сосредоточив всю власть в своих руках. И пойдут взрываться, треща, в хижине со стенами из двойных циновок слепящие электрические разряды, полетят по острову из зеркала в зеркало серии вспышек – приказ за приказом.
Но время шло, а Высокий мыс молчал. Ни одного распоряжения за весь вечер. А потом начался шторм.
Первый шквал обрушился на побережье с мощью ракетного залпа. Ломая пальмы и свайные постройки, он расшибся о горбатый панцирь каменного краба и, с воем перемахнув гребень, ворвался в долину. Он оборвал канат подвесной дороги, в бухте – взбил вдоль берега пятиметровые хребты серой пены, черным смерчем крутнулся над рудником и ослабел лишь в теснине, где шелестела распадающейся серой листвой Мертвая роща. Мертвая – после аварии в спиртохранилище.
На юго-восточном склоне было относительно тихо. Сырой ветер, войдя в наполовину раскрытую стену, свободно гулял по хижине.
– Сядь, – сказал Сехеи. – Почему он отстранил тебя от командования? Что было поводом?
Предки Таини тамуори жили когда-то на сожженном ныне Ана-Тарау, владели узелковым письмом, вырезали из камня бесполезные узорчатые столбы с человеческими лицами и считали дикарями все прочие племена.
Статная, рослая, темнолицая, Таини прошла через хижину и опустилась рядом на циновку.
– Поводом был один провинившийся, – нехотя сообщила она. – Сегодня утром он заявил при всех, что не собирается выходить на свободу.
– Не понимаю, – Сехеи нахмурился.
– Я тоже не совсем понимаю его, – призналась она, помолчав. – Он сказал, что лучше остаться в живых «на тростнике», чем сгореть заживо в нейтральных водах. И еще он сказал, что это не трусость, а доблесть, поскольку он знает, на что идет. Когда мне доложили об этом, я приказала доставить его сюда, на Высокий мыс.
– Зачем?
– Его бы убили, – просто ответила Таини. – Ты же знаешь, что такое «тростник». Если провинившиеся хотя бы заподозрят, что кто-то из них нарочно работает плохо, надеясь удлинить срок, – этот кто-то немедленно исчезает, а потом его находят на решетках стока… А тут человек сам заявил, что отказывается воевать…
– Я знаю, что такое «тростник», – сквозь зубы проговорил Сехеи. – И я спрашивал не об этом. Зачем тебе понадобилось спасать его?
Таини тамуори ответила не сразу. Слышно было, как ветер треплет кроны пальмовых деревьев на гребне Высокого мыса.
– Этого никогда не случалось, тама'и. – Как и все выходцы с Ана-Тарау, Таини выговаривала слова удивительно мягко, заменяя отдельные согласные придыханием. Но теперь казалось, что ей просто не хватает сил произнести слово отчетливо и громко. – Тама'и, «тростник» всегда считался позором и для воина, и для мастера. И если нашелся человек, для которого это не наказание… Я должна была с ним поговорить.
– Поговорила?
– Нет, – с сожалением отозвалась она. – Хеанги перехватил его и отправил обратно. Теперь уже, наверное, этого человека нет в живых…
– И это все? – досадливо морщась, спросил Сехеи.
Повод и вправду был смехотворный: отстранить от командования Левую руку стратега из-за какого-то штрафника, отбывающего срок «на тростнике».
Таини медленно повернула к нему темное лицо, надменное, как маски, которые ее предки вырезали на каменных столбах.
– Как ты себе представляешь эту войну, тама'и?
Сехеи промолчал.
– Мы сожжем архипелаг, – очень тихо, почти про себя сказал она. – Мы уничтожим его… Перемирие затянулось. Мы успели накопить слишком много техники, напалма… Нам просто некуда отступать.
– Вечерним тоже, – недовольно напомнил Сехеи.
– Да, – машинально согласилась она. – Вечерним тоже…
Сквозь шум дождя и ветра послышался тяжелый тупой удар. Потом еще один удар. Потом еще. Пять тяжелых тупых ударов, следующих через равные промежутки времени. Арсенал испытывал стволы.
– Бессмыслица, – проговорила она с тоской. – Источник, какая бессмыслица!.. Утренние – на западе, вечерние – на востоке… Во всем, даже в этом…
Трудно поверить, но два года назад эта девчонка, командуя соединением легких авианосцев и получив от Сехеи приказ прервать связь вечерних с их третьим флотом, атаковала координационный центр противника на Ледяном Клыке. Строго говоря, приказ был выполнен, только вот связь вечерние утратили не с одним, а с четырьмя флотами сразу. Какой момент для возобновления войны! Но даже сам Сехеи – и тот растерялся, когда ему доложили об успехе операции. Он, собственно, предполагал потревожить их «зеркалки» на атоллах, не более. О Ледяном Клыке и речи не шло – тогда считалось, что эта цитадель вечерних неприступна… Старый, помнится, был в бешенстве – Таини при этом нарушила одно из основных табу, и Сехеи пришлось потратить немало времени и сил, чтобы уберечь свою будущую Левую руку… И что с ней стало теперь?..
Таини молчала, упоров подбородок в безупречную татуировку на груди. Потом подняла голову, и в ее темных больших глазах он увидел бесстрашие приговоренного.
– Почему мы воюем, тама'и?
– Женщина! – Сехеи впервые повысил голос.
Ее темное красивое лицо внезапно исказилось. Свирепо, дикарски блеснули зубы и белки глаз.
– Я не женщина! – огрызнулась она. – Я отстраненная от командования Левая рука стратега! И я спрашиваю тебя, тама'и: почему мы воюем?
Сехеи, не отвечая, ошеломленно глядел на ее левую щеку. Ну, конечно! Вот она – та загадочная неправильность татуировки, точь-в-точь как у вестника Арраи! Один и тот же рисунок. Попала девчонкой под особое наблюдение воспитателей, но ни в чем не виновата…
– Воевали всегда, – оправясь от удивления, сказал он.
– Нет! – бросила она. – Так, как воюем мы, никто никогда не воевал. Дикари хеури тоже воюют, но их хотя бы можно понять: разные племена, разные веры… Из-за чего воюем мы?
– И из-за чего же? – спросил Сехеи. Он уже решил терпеливо выслушать все, что она ему скажет.
Таини отцепила от пояса шнур и протянула его стратегу.
– Развяжи! – почти потребовала она. – Это узлы тридцатилетней давности. Даже тебя не было на свете, когда они были завязаны. Я скопировала их в архиве на Руонгу.
Пожав плечами, Сехеи ощупал узлы. Обрывок какой-то древней легенды. Опять легенда…
«Давным-давно, когда Старые были молоды, на атолле Та жили два друга: Ани и Татуи. И упал кокосовый орех. И они поспорили, чей он. И стали биться. И начал Татуи одолевать».
– Очень интересно, – сухо заметил Сехеи. – И что, я должен развязать этот бред до конца?
– Да!
Сехеи вздохнул.
«И пошел Ани к Старым (в битве, что ли, перерыв?) и попросил: дайте мне блестящий камень тиангу, ибо одолевает меня Татуи. Старые были добры и дали ему то, что он просил. И начал Ани одолевать».
Далее Ани и Татуи поочередно просили у Старых горящую воду, крылья из тапы и пожирающий землю пламень. И Старые были добры.
