Александр Архиповец - Вальс Бостон
Девушка наградила меня пронзительным, испытующим взглядом, будто хотела проникнуть в душу. Я его стойко выдержал.
– Где остальные: Диоген, Борода, Цек?
– Неужели непонятно? – неопределенно пожал плечами. – Там же, где и Бешенный.
– Ты что, их всех… один?…
– Так получилось…
Мерли тяжело вздохнула и, подняв с пола смятую блузку, неспеша оделась.
– Боюсь, Умник, что этим все не кончится, – задумчиво пробормотала она. – Что станем делать дальше? Как думаешь?
– Может, позвонишь отцу?
В ответ – быстрый колючий, на этот раз недобрый взгляд. Хотела сказать что-то резкое, однако, вспомнив о судьбе недавних подельников, сдержалась.
– Об отце откуда знаешь?
– Слышал, что говорил Бешенный…
– Он от меня отказался, когда бросила университет и сбежала со Стасом… Да и как звонить-то? Ведь междугородки на яхте нет. Разве с берега. Нет, не то!
– Так по мобильному свяжись или через Интернет…
– По какому такому мобильному? Ты чего несешь? На солн-це перегрелся?…
– Сотовый… Спутниковая связь?… Всемирная сеть, паутина.
– Я ни о чем таком и не слыхивала… Разве что у военных или федералов. Сам-то ты часом не оттуда? Больно шустрый… Умник…
Вот это да! Так вот откуда постоянно сопровождавшее меня ощущение нереальности! Ограниченности. Ни мобильных, ни Интернета, незнакомые марки машин, непривычные деньги. Привратник Горио предупреждал, что могу влететь не туда. Напартачил, одноглазый черт. Вот я и получил по полной, хотя по большому счету – все едино. Один хрен по молекулярному коду[4] вычислят…
– Что умолк? Попала?… Угадала?
– Пальцем в небо… Я такой же беглец, как и ты. Только не-други мои посерьезнее будут – не твоим чета. Сейчас мне нужно время, чтобы немного осмотреться, привыкнуть.
– Хорошо, давай осваивайся, а я пока переоденусь.
Теперь все виделось в совершенно ином свете: и овальный с пористым выпуклым стеклом светильник, и больше похожий на синтетический коврик пол каюты, и дисковая магнитола в форме полупрозрачного куба, и подборка дисков незнакомых рок-групп, и то, как нелегко усваивался незнакомый язык. Похоже, "потусторонний" – греческий. Но больше всего поразил календарь на 2009 год с изображением грудастой голой девицы, зазывно улыбающейся и кокетливо прикрывающей интимное место затемненной бутылкой с этикеткой "Мерси танго". Значит путь из "Лесной отрады" к "Данае" был длиною в два года. Целых два года!
Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, вставил в магнитолу диск, нажал "Пуск". Музыка, как музыка. Современный "металл", в котором я ни черта не смыслю.
Пластиковая мебель цвета кофе с молоком плотно при-крепленная к стенам. Выдвинул из плоской тумбочки верхний ящик – несколько мужских журналов в глянцевых обложках, начатая пачка сигарет "Nero", зажигалка в форме головы дракона. Поборов искушение, задвинул обратно. Вытянул другой – мелкие банкноты, удостоверение личности, небольшой черный пистолет и пакетик с белым, чуть опалесцирующим порошком. Специфический запах: местный кокаин.
"Значит, ты, браток, пошаливал,… – подумал, глянув на труп Бешенного. – Да, о специфике вашего бизнеса теперь догадаться несложно. Похоже, и Мерли тоже… вон как разошлась в баре".
Впервые за долгое время захотелось курить. Может, сигарет давно не видел, а может, потому, что, сбежав из одной тюрьмы, сразу угодил к наркоторговцам. К этим тварям испытываю ненависть еще с прошлой жизни. Тут мало что изменилось. Вот разве Мерли… Она почему-то выпадала из общей обоймы, не казалась мне закоренелым преступником. Влюбилась, сбежала, увязла…
Положив кокаин на место, задвинул ящик.
"Как просто себя обмануть! Особенно если хочешь… А вот и она! Легка на помине. Что-то слишком быстро вернулась.
В облегающих джинсах, тонком кремовом под горло свитере и кроссовках. Милая скромная студенточка,… ой, сейчас покраснеет.
А мобильников и компьютеров нет. Полное дежавю! Привыкай! Теперь это и твой мир.
Успела поправить прическу, подкрасила глаза и губы. Не для покойников же? Правда? И следов побоев почти не видно. Вот это интересно! Чудеса местной косметологии?"
– Ну как, осмотрелся? Музыку слушаешь. Любимая песня Бешенного "My bebi", группа "Кристи". Делать-то что дальше станешь?
– Давай прежде договоримся, чего делать не станем. Иначе нам не по пути! Согласна?
– Ну и?…
– Лгать друг другу не будем…
Сразу почувствовал, что сказал несусветную глупость. В карих глазах девушки промелькнула искра насмешки.
– Ну даешь! А я-то думала, что ты и взаправду умник. Спрашивай…
– Товар на борту или где-то на берегу?
Она мгновенно превратилась в ту Мерли, которую я встретил в баре: бессердечно добивавшую раненных. Сжалась, глаза зло блестели.
– Тебе какое дело?
– Хорошо, тогда скажи, если бросим все как есть и сбежим, нас оставят в покое?
– Нет… не оставят. Нужно сделку завершить. Пойми, из этого бизнеса так просто не уходят… Там товара почти на миллион! Можешь себе представить – целый миллион! И все наше! Если только выгорит, на всю жизнь хватит! Сытую, безбедную… – на всю-всю. До самой старости. Понимаешь, Умник?
Похоже, случившееся ничему ее так и не научило.
– Мерли, опомнись, – это лишь мираж! Не будет никакой сытой счастливой жизни!
Она, упрямо надув губки, исподлобья глядя на меня, гнула свое.
– Подумай, Умник, такое выпадает раз в жизни. Я предлагаю прибыль поделить пополам. Одна сделка – и точка! Разлетаемся в разные стороны. Все равно ты уже замаран по уши. За спиной гора трупов. Просто так уйти не удастся – не выпустят, и не мечтай.
Да, я действительно глупец! Честность и Мерли – понятия несовместимые. Придется играть по ее правилам.
– Ты знаешь, кто были те в баре?
– До того, как убили Стаса, думала, что федералы. Сейчас сомневаюсь. Следов и свидетелей мы оставили много – машина, лодка… – связать не тяжело. Федералы работают жестко и быстро, а мы до сих пор на свободе.
– Кто такие федералы?
– Ты что не знаешь федералов?
Я вопросительно смотрел на девушку.
– И откуда ты такой взялся, Умник. С Луны что ли свалился? Федеральное бюро Содружества по борьбе с наркотиками. Ну так как, что скажешь насчет пятисот тысяч?
– Если поймают, сколько нам светит?
Мерли опустила глаза.
– Лет двадцать каторги, а если убили федералов – пожизненное.
– Ты Стаса любила?
– Тебя это не касается, – девушка нахмурилась, недовольно поджав губы. Немного помолчав, добавила: – Вначале – да! Потом… был просто секс. Он меня защищал.
"Кажется, смерть Стаса особо ее не расстроила. Ничего себе подруга! Хоть бы скупую слезу пустила: все-таки защищал. Ну и ну – спину такой не подставляй. Может, все же стоило нажать еще раз на спусковой крючок?"
Видимо, она прочла мои мысли…
– Ты… ты ничего не понимаешь, Умник! Ничего… Даже представить себе не можешь!…
Я ожидал, что сейчас ее прорвет, на карие глаза набежит слезинка. Не тут-то было! Они стали еще суше и злее.
– Сама не раз убить хотела…
Вот так признанье! А ведь спали вместе, близкие все-таки люди – чисто женская, непонятная мне логика.
Яхту качнуло, затем еще, на этот раз сильнее: вначале робкий утренний ветерок понемногу набрал силу и теперь шалил волнами.
– Хорошо, я подумаю… над твоим предложением. А сейчас пора уматывать, пока гости не пожаловали. Яхтой управлять можешь?
– Приходилось.
– Вот и давай, а я займусь твоими бывшими дружками.
"Да, мертвецы далеко не самая лучшая компания, особенно если путевку на тот свет ты оформил лично. Хотя как посмотреть: с другой стороны, они намного безопаснее моей новой напарницы", – размышлял я, отправляя трупы на корм рыбам и крабам.
Первым последовал за борт "ирокез", за ним – "крепкий орешек", а уже потом – Борода и Цек. Прежде чем отпустить очередного покойника в царство Нептуна, я тщательно их обыскивал. И не зря!
На шее Бороды на шелковом шнурке висел ключ от зажигания. У Диогена, кроме объемного портмоне с деньгами, реквизировал три ключа на золотом брелоке с изображением заключенного в звездный круг кентавра и золотые часы "Tissot". От Цека ко мне вернулся бумажник "рокера" – о нем "матросы" так и не успели доложить боссу.
Над головой пронзительно кричали чайки, будто горько сожалели, что им ничего не достанется от предстоящего "пиршества".
Вытер вспотевший от "трудов праведных" лоб. Свежий ветерок ласково перебирал волосы, холодил чело. Хорошо!
Взявшись за поручень, залюбовался морем. Как можно его не любить? Эту бескрайнюю, бездонную синь. Прародительницу, колыбель всего сущего. Загадочную и непостижимую. Как бы хотелось слиться с ней воедино, смыть грязь человеческих грехов, стать ее неотъемлемой частью… и познать вечность.
Шум лебедки, поднимающей якорь, заставил меня вспомнить о надувной лодке, все еще болтавшейся за бортом. Втащил ее на палубу, закрепил тугими шнурами-резинками с крючками на концах.
