Юрий Волошин - Зеленые холмы Винланда
– Завтра проскочим остров Борнхольм, и, считай, мы дома. Останется совсем немного, – говорил Олав, мягко скалясь. – Скоро осень, торги за морями закончены. И будем ждать местных ярмарок.
– А нам как жить там? – в который раз спрашивал Ленок.
– Хозяин Рунольв определит это позже. Вот расторгуемся в Гокстаде и засядем на зиму в Брейдифьорде. Отдохнем, поохотимся в лесах. Брагу бочонками пить будем, скальды песни петь нам станут, висы сказывать. Свадьбы пойдут. Весело!
– Вам-то весело, – хмыкнул Белян невесело. Тем самым разрушил иллюзию свободы-равенства-братства. Особенно свободы. Ну, и равенства. А про братство и вовсе что говорить!
Стало неловко. Олав не подтвердил, но и не возразил. Ушел молча. Ночь уже, однако.
– Рабами сделают, – горестно вздохнул Ленок. – Выкуп за нас никто не даст… Да и ждать долго, если б и дал кто.
* * *
Утром, когда туман рассеялся, впереди показалась твердь Борнхольма. Обходили с севера – темная полоска суши медленно проплывала по левому борту. Ветер шевелил парус едва-едва, и кормчий ударил в гонг, призывая к веслам. Ритм отбивался средний. Впереди целый день, и надо распределить силы равномерно.
Но тут вдруг гонг зачастил, послышались крики встревоженных матросов.
– Что-то случилось! – крикнул Ленок сидящему впереди Сивелу.
– А что бы ни случилось, нам не все ли едино!
Да нет, не все… Гонг все учащал удары. Гребцы стали поспешно надевать доспехи, развешанные тут же на колышках. Раскладывали оружие под руками.
– Сивел, никак готовятся к бою! Оружились варяги! – Голос у Ленка напрягся, спина задеревенела. Пот – крупными каплями.
К гребцам спустился Олав, прокричал что-то.
Сивел не понял слов, но понял смысл. Никак беда надвигается? Видно, разбойники? Настигают?.. Особой радости от мысли, что скоро плен может закончиться, не возникло. Так-то оно так, но не станет ли хуже? Здесь хоть не на цепи сидим, а что ждет у разбойников?
Скрипели снасти – матросы поднимали рей с парусом, пытаясь поймать ветер. Готовились луки и стрелы, а гребля продолжалась в неистовом темпе. Пот заливал глаза гребцам. Гремел голос Рунольва, бряцало оружие, стучали глиняные ядра, перекатываемые пращниками. Готовы встретить пиратов? Всегда! Лучше бы, конечно, с ними, с пиратами, вовсе не встречаться. Но раз уж так случилось…
Сивел исхитрился взглянуть на море в щели между щитами. Там, в море, стремительно шли на веслах два больших дракара [2] с драконьими головами на высоких носах.
Еще около часа продолжалась гонка, но уйти от преследователей не удалось. Дракары приблизились, стрелы застучали о борта и щиты, дребезжа оперением. Гребцы выбились из сил. Смены им не предвиделось. Все свободные от весел отражали натиск пиратов. А те уже изготовились забросить абордажные крюки.
Ну, все. Варяги прекратили грести. Толку-то! Дракары стали ломать весла лодьи, притягивая ее борта вплотную. Крики и стоны, стук копий и звон мечей. А новгородцы продолжали сидеть, пригнувшись на своих скамьях. Их соседи по веслам уже отбивались. Раненые и убитые валились навзничь и ничком, орошая кровью старые доски.
– К хвосту! К хвосту! На корму! – прохрипел Белян.
Раскоряками полезли через скамьи. Вокруг варяги и пираты – в пылу битвы.
Они втроем добрались до закутка, ссыпались в него, прикрыли дверь. Кто б им сказал неделю назад, что они вернутся в ту зловонную каморку с чувством глубокого облегчения – на смех подняли бы, а то и на копья!.. Затаились. Нет, право! Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
Треск и сильный толчок! Ага! И второй дракар тоже сцепился с лодьей. Вой наступающих – с удвоенной силой. Вопли и стоны – с утроенной силой. Звон и скрежет. Глухие удары по дереву. Кровь, кровь, кровь…
– Теперь уж скоро, – вжал голову в плечи Ленок. – Авось, нас не кончат сразу, а? Не дрались ведь мы, а?
– Чего гадать! – сплюнул Белян. – Эх, лучше б дрались… Тогда б хоть честь по чести…
– Сдаются, – шепнул Сивел, разобрав в сумятице криков отдельные слова варягов и пиратов. – Вот и все… – Бледность четко выделила его лицо в полутьме.
Топот ног, лязг железа приблизились. Дверь закутка вылетела от удара ногой. В проеме возникла громоздкая фигура пирата в шлеме. Фигура слепо вгляделась во тьму, прозрела, заорала. И без переводчика ясно: «А тут вот еще кто-то!!!»
Новгородцев выволокли на палубу. Глазам их предстала картина полного разгрома лодьи. Скамьи гребцов сплошь завалены телами, вокруг да около – брошенное оружие. С убитых стаскивали доспехи и платье, тут же полоскали в забортной воде, смывая кровь, и бросали в кучу. Вокруг лодьи – обломки весел, обрывки одежд, щепки. Там же медленно исчезали брошенные в воду тела убиенных, почти голые.
Пираты скакали через скамьи, ворошили товар, победно гоготали, встряхивая соболей и куниц, шкурки которых сверкали мельчайшими искорками.
Новгородцев затолкали в редкую кучку плененных варягов. Среди них оказался и Олав – с почерневшим от запекшейся крови лицом, с пораненной грудью. Сквозь ткань кафтана еще сочилась кровь, сгустками застывала меж пальцами прижатой руки.
– Гля, братья! Олав-то наш жив, а Рунольв, хозяин наш, того… – азартно шепнул Ленок.
Посеченный бездыханный Рунольф медленно и печально уходил в морскую пучину, воздев руку в невольном последнем прощальном приветствии.
– Хоть рыбам прокорм будет, – процедил Белян. Наконец-то в голосе обнаружилось удовольствие. Впервые с той поры, как он прыгнул на палубу варяжской лодьи.
* * *
Дергаясь на буксирном канате и покачиваясь на пологой серой волне, лодья тянулась за дракарами под мерные удары гонга. Связанные попарно гребцы натужно упирались ногами в поперечины на днище, украдкой бросали злобные взгляды на пиратов, расхаживающих посередке с бичами в руках.
– Вот она, наша судьба, где, – шипел Белян.
Судьба – новые хозяева. Грязные бородатые, не снимающие доспехов и оружия. Безжалостные – уже двое из пленников были выброшены за борт, не смогли грести от слабости.
…Шило на мыло! Ведь снова и опять – день да ночь, день да ночь, день да ночь. Тупость и безразличие одолевали. Ряды гребцов редели, на скамьях остались самые сильные и выносливые. Хорошо, новгородцы в их числе. Что странно, Ленок – тоже! Вот ведь мелкий, а жилистый!
Но доколе, доколе так продолжаться будет!
А вот – вошли в узкий пролив. По берегам – поселения, почти города! Ну?!
Однако прошли пролив, городки и селения остались за кормой, а впереди опять тоска неизвестности и отчаяния. Какая ж тоска! Какое ж отчаяние! Доколе, доколе! Когда – земля?! Земля – когда?!
Земля показалась на следующий день. Парус спустили. Снова весла ритмично захлопали по воде. Маленькая флотилия втащилась в широкий фьорд.
– Видно, здесь и конец пути, – прохрипел Олав Беляну, соседу по скамье.
– Ну, и что? – Белян был отрешен и безразличен.
– Отдохнем, подкормимся. И на торги нас выведут. Теперь мы станем рабами. Может, удастся выкуп собрать родственникам. Передать весточку надо. Но надежды мало. Откуда взять? Хозяин сгинул, платить некому.
– Значит, боги от нас отвернулись. Не угодили мы им. Жертв мало поднесли. Сердятся-злобятся они… А что мы можем дать? Хоть в Христа верить начинай.
Почти до самого вечера шли на веслах по фьорду. Рыбаки в лодках провожали пиратов долгими тяжелыми снулыми взглядами.
Наконец весла втянули внутрь, дракары стукнулись о причальный брус пристани. Толпа любопытных сбежалась поглазеть на добычу и пленных. Пираты приветствовали друзей и отпускали шуточки случайным бабенкам.
– Фюркат, если не ошибаюсь, – определил Олав.
Фюркат, да. Небольшой городок, прибежище пиратов-викингов. Тут же скальды слагали новые песни и длинные замысловатые саги о былых походах и битвах отважных ярлов и хавдингов [3].
– Королевская власть сильна, и пиратам не так вольготно, – снова просвещал Олав своих товарищей по несчастью. – Но продать они нас тут всегда могут. Для этого им власть короля не помеха.
Пленных повели на окраину городка, где серели низкие дома с крохотными оконцами, забранными железными решетками.
Кузнец, тоже раб, судя по ошейнику с рунами, бойко стучал молотом. Всех заковали в кандалы, затем насадили цепь на скобу в стену. На грязную солому вывалили черствый хлеб ломтями. Ржаво заскрежетал замок. Пленники остались одни.
Скоро начнутся торги…
5
Скоро, да не скоро. Только через неделю и начались. Ну, верно, в общем. Товар надобно подать если не с лучшей, то и не с худшей стороны. Потому и отнюдь не лишне сначала чуток откормить, чтобы хоть ребра не проступали. Да и раны нелишне подлечить, чтобы хоть не кровоточили…
Их вывели во двор и под конвоем погнали нестройной колонной на площадь. Там бонды и торговцы приценивались к двуногому скоту для работ в усадьбах или на скамьях купеческих лодей.
