Джордж Мартин - Ночь «Вампиров»
Рейнольдс включил свой лазер, и почти в тот же момент другой «Вампир» — Рейнольдс не знал, Ранзик это или Бонетто, — выпустил свои последние ракеты, подойдя почти вплотную к противнику.
Оба «Вампира» оказались рядом с бомбардировщиком, а затем слились в один огненный шар. Желто-красное пламя проглотило оба самолета и все росло, росло, росло.
Рейнольдс опять оцепенел, глядя на этот пылающий ад. Его самолет продолжал двигаться в том же направлении, навстречу огню. Опомнившись, Рейнольдс сменил курс. Его лазер мигнул в последний раз, осветив огненный хаос.
И все. Рейнольдс остался один. Остался только один «Вампир» в этом ночном небе, вокруг него — звезды, под ним — облака. Рейнольдс выжил.
Но какой ценой? Он медлил. Он отставал. Он держался в стороне. Вместо того чтобы атаковать. Он не заслуживал жизни — он трус. Те, другие, заслужили ее своим мужеством. Но они погибли. Рейнольдс почувствовал омерзительную тошноту.
Но у него есть шанс искупить свою вину. Да. В небе остался еще один форовец, и он продолжает полет в сторону Вашингтона, с ядерными бомбами на борту. И теперь никто не может его остановить, кроме Рейнольдса.
И Рейнольдс, спикировав, начал преследование.
После небольшой профилактики в студии Уоррен снова вышел в эфир — с новой заставкой и новыми гостями. Заставка представляла собой большие часы, которые бесшумно отсчитывали секунды и минуты, пока в студии шел разговор. Приглашены были отставной генерал и известный политический обозреватель из газеты.
Уоррен представил обоих и обратился к генералу:
«Множество людей напуганы сегодняшней атакой, особенно жители Вашингтона. Какова, по-вашему, вероятность ядерной бомбардировки города?»
Генерал фыркнул:
«Нулевая, Тед. Это невозможно. Я прекрасно знаю, что системы ПВО в нашей стране абсолютно надежны. Они предназначены для защиты на случай войны с другой ядерной державой. Какую-то одиночную вылазку они отразят без труда».
«Вы хотите сказать, что Вашингтон вне опасности?»
«Безусловно. Вашингтону ничто не угрожает. Этот план по сути своей совершенно безнадежен с военной точки зрения. Я в полном недоумении, зачем ФОР понадобилась такая авантюра — она обречена на провал».
Уоррен кивнул и повернулся к политическому обозревателю.
«Что можно сказать об этом плане с политической точки зрения, Сид? Вы давно и регулярно освещаете политику президента Хартманна и ситуацию в Вашингтоне. Как, по-вашему, эта акция имеет какие-либо шансы на политический успех?»
«Пока рано делать выводы, — осторожничал обозреватель. — Но мне с моей колокольни кажется, что ФОР совершил чудовищную ошибку. Эта акция означает для ФОР политическую смерть — по крайней мере, на данный момент другого мнения быть не может. Большинство населения Вашингтона — афроамериканцы, которые и составляют основную базу поддержки ФОР. Этой акцией ФОР рубит сук, на котором сидит, это катастрофа для партии. В восемьдесят четвертом году за Дугласа Брауна проголосовало больше избирателей с черным цветом кожи, чем за трех других кандидатов, вместе взятых. Без их голосов президентская кампания ФОР выглядела бы крайне несерьезно».
«И как же теперь изменится поведение сторонников ФОР?»
«Это ключевой вопрос. Думаю, что они отвернутся от этой партии. С момента создания в ФОР имелось очень сильное пацифистское крыло, и оно часто вступало в разногласия с более радикальными элементами, которые создали военизированные отряды. Я думаю, сегодняшние события — политическая смерть для этих людей».
«И кто, по-вашему, окажется в выигрыше?»
Обозреватель пожал плечами.
«Трудно сказать. Возможно, на обломках ФОР будет создана новая политическая партия. А курс президента Хартманна, я уверен, получит дополнительную поддержку. Не исключено, что возродится партия Старых демократов, если ей удастся вернуть симпатии чернокожего населения и радикалов, которые в последнее время перешли на сторону ФОР».
«Благодарю вас, что нашли возможность прийти к нам, — сказал Уоррен. Он быстро просмотрел бумаги на столе, чтобы ознакомиться с последними новостями. — Мы еще вернемся в студию. А сейчас я хочу предложить вашему вниманию репортаж нашего корреспондента из Калифорнии, с военной базы, которая подверглась нападению».
На экране появился молодой, высокий репортер. Он стоял у главных ворот военной базы. Рядом кипела лихорадочная деятельность: подъезжали джипы, сновали полицейские и солдаты. Прожектора на заборе снова работали, и в их свете хорошо были видны разрушения.
«Говорит Дик Гамильтон, — начал молодой человек. — Тед, мы прибыли сюда, чтобы выяснить, было нападение или нет, поскольку ФОР обвинил президента Хартманна во лжи. Судя по тому, что мы тут нашли, лжет все-таки ФОР. Нападение действительно имело место, и притом весьма разрушительное. Вы можете это видеть своими глазами. Мы находимся там, где были сосредоточены основные силы нападавших».
Вмешался Тед Уоррен с вопросом:
«Вы видели тела погибших?»
Репортер кивнул.
«Да, жертв очень много. Погибло более ста военнослужащих с базы и около пятидесяти форовцев».
«Удалось ли опознать нападавших?»
«То, что это форовцы, не вызывает сомнений, — ответил репортер. — Бороды, длинные волосы, униформа. У многих в карманах — пропагандистская литература. Листовки с призывом принять Шесть требований и прочее в этом роде. Но опознать конкретных людей пока не удалось. Я имею в виду форовцев, разумеется. Что касается военных с базы, то их имена известны. Тела нападавших сильно изуродованы, и это, конечно, затруднит опознание. Скорее всего, их похоронят в коллективной могиле».
«Дик, что ты можешь сказать о расовой принадлежности погибших?»
«Ничего особенного. Все, кого я видел, — белые. Но ведь в Калифорнии вообще мало чернокожего населения».
Уоррен приготовился задать еще один вопрос, но не успел. Без всякого предупреждения военная база и Дик исчезли с экрана, и вместо них появилось бушующее людское море.
«Говорит Майк Петерсон из Вашингтона», — раздался голос репортера.
Его сносило людским потоком, его толкали со всех сторон сцепившиеся в схватке люди. Отряд Чрезвычайной городской комиссии в серебристо-голубой форме стремился пробиться сквозь толпу сопротивляющихся форовцев. На стене за спиной Петерсона виднелась большая эмблема ФОР. С трудом удерживаясь перед камерой, он продолжал:
«Я нахожусь возле штаб-квартиры ФОР. Я… — Тут его толкнули так, что он чуть не упал. — Мы находимся в эпицентре событий. Несколько минут назад полицейский отряд по распоряжению Чрезвычайной городской комиссии ворвался в здание и арестовал лидеров ФОР, в том числе Дугласа Брауна. Собравшиеся люди оказали сопротивление, и сейчас полиция пытается продолжить аресты. Черт!..»
На него кто-то упал. Полицейские вовсю применяли дубинки.
Петерсен попробовал выбраться из толпы и продолжить репортаж, но что-то ударилось в камеру, и изображение с экранов телевизоров исчезло.
Рейнольдс остро ощущал свое одиночество. Он летел на высоте шестьсот тысяч футов, разрезая облака пелену за пеленой. Один в огромном пустом небе. Где-то ниже летел форовец, но Рейнольдс его не видел. Хотя точно знал, что тот здесь. Барахлил экран радара — значит, у кого-то работала противорадарная защита.
Глаза Рейнольдса блуждали, мысли тоже. Итак, он остался один на один с форовцем. Может быть, конечно, ему выслали подмогу. Когда они только-только засекли этих бандитов, Бонетто послал радиограмму. Вдруг кто-нибудь запеленговал ее. И сейчас сюда летит новое звено «Вампиров», чтобы перехватить бомбардировщик.
А может, и не летит.
Они ведь все время меняли курс. Сейчас Рейнольдс пролетает над Кентукки. Летит он высоко, да еще противорадарная защита мешает определить его местоположение. Так что, вполне вероятно, никому не известно, где он находится.
Главное, не вспугнуть форовца. Может, он еще не знает, что Рейнольдс уже близко, и удастся захватить бомбардировщик врасплох.
Рейнольдс очень надеялся на это. Собственно, больше надеяться ему было не на что. У него оставалось только две ракеты. И вообще Рейнольдс очень сомневался, что «Вампир» может одолеть бомбардировщик LB-4 в схватке один на один.
Он перебирал в уме факты. Взять хотя бы лазеры. У бомбардировщика сверхмощный источник питания. Дальнобойность его лазерной пушки в два раза больше, чем у «Вампира». И компьютер системы наведения у бомбардировщика тоже помощнее.
А у «Вампира» какие преимущества? Прежде всего скорость. И еще маневренность. Ну и, может быть, как пилот Рейнольдс профессиональнее форовца.
Впрочем, так ли это? У Рейнольдса возникли серьезные сомнения на этот счет. Уж больно мастерски проявили себя форовцы. Странно, очень странно. Кто бы мог ожидать от них! Особенно, когда они начали с элементарнейшей ошибки — забыли включить противорадарную защиту.
