Гарольд Койл - Группа «Янки»
* Американское выражение, означающее «будет подан сигнал», «начнутся боевые действия»
Бэннон и Пирсон, молча, стояли целую минуту, и смотрели друг на друга, хотя ни один из них не мог видеть лица другого. Они понимали, что каждый был до определенной степени прав.
Пирсона не хотелось признавать поражения. Поражения, означавшего неспособность обучить своего нового лейтенанта.
Бэннон испытывал те же ощущения. Но они оба также понимали, что нельзя терять времени, потому что перед ними обоими стояли проблемы более важные, нежели уязвленная гордость. Гаргер мог отлично проявить себя, когда начнется бой. Этого никогда нельзя было сказать заранее. Но Бэннон не хотел рисковать. Он принял решение. Если Гаргер не в состоянии справиться, он уйдет. Они обменялись еще несколькими замечаниями, в основном касающимися состояния техники, соображений по улучшению позиций и тренировкам, которые необходимо будет провести сегодня. Они разошлись. Бэннон направился в обход леса к позициям механизированного взвода. Пирсон начал поднимать свой взвод. Война, или, по крайней мере, подготовка к войне, пошла своим чередом.
К тому времени, как Бэннон приблизился к забору фермы, где располагались позиции спешенного механизированного отделения, стало светлее. Однако Солнце еще не было видно.
Вообще-то, туман стоял такой, что было почти невозможно увидеть что-либо дальше двадцати метров. Механизированный взвод под командованием старшего лейтенанта Уильяма Хардинга уже выдвинулся по позиции и готовился к утреннему построению.
Бэннон решил остаться здесь до окончания подъема. Это был хороший взвод. Он являл собой необыкновенно удачное сочетание командира, взводного сержанта и командиров отделений.
Хардинг и его взводный сержант, сержант первого класса Лесли Полгар служили вместе почти год и отлично друг друга дополняли. Хардинг отвечал за мышление, отдачу приказов и командование взводом, в то время как Полгар взял на себя обучение, мотивацию и пинание солдат под зад, что для него было одним и тем же.
Сразу бросалось в глаза, что солдаты были хорошо подготовлены и уверены в себе, в своем оружии и в своих командирах. Они бежали на позиции, крепко выражаясь, проверяя оружие, разбирая назначенные сектора огня и готовясь встретить врага или услышать команду «отбой». К тому моменту, как Бэннон прибыл на ферму, Хардинг уже отправил в деревню отделение, чтобы создать там пост прослушивания или ПП. Солдаты, отправленные туда, имели при себе два «Дракона». Остальные два Хардинг оставил при себе. Прислонившись к стене сельского дома и глядя в окно за Хардингом, Бэннон подумал, насколько беспомощным он был бы, если бы кто-то решил напасть на него в тумане. Без шестидесяти одной тонны металла своего танка, у него не было бы ни шанса, так как он был вооружен лишь .45-м, который, наверное, был старше, чем он сам. Не то, чтобы .45 был плохим оружием. Просто для реального боя Бэннону хотелось иметь при себе нечто более значительное.
Рукопашная, глаза в глаза с противником, была темой для героических фильмов о войне, но на его взгляд, так дела не делались. Он решил при первой же возможности добыть себе винтовку М16. Ее, конечно, неудобно повсюду таскать с собой, но она обеспечивала гораздо большее чувство безопасности, когда нужно было бродить в темноте в одиночку.
В 05.00 было так же легко, как он и рассчитывал, а в поле зрения пока не было никаких русских, как, впрочем, и кого бы то ни было еще. Бэннон приказал Хардингу оставить отделение в деревне до того, как туман рассеется, а затем отойти на позиции взвода для отдыха. Он также напомнил Хардингу о совещании командиров взводов в 07.30 и проверке оружия механизированного взвода в 09.00. Бэннон знал, что когда он вернется, все оружие будет проверено, почищено, будет работать, будет распределено точно в срок под руководством либо Хардинга, либо взводного сержанта или их обоих. Все это было частью рутины, специально созданной, чтобы дать ему возможность больше узнать солдат взвода и дать им шанс узнать о нем. Было важно, чтобы приданное роте подразделение знало, что их командир отличается дотошностью, когда дело доходит до таких важных дел как оружие, позиции, маскировка и то прочее, что отличало расторопных солдат от мертвых.
На обратном пути, Бэннон шел от машины к машине, здороваясь с членами каждого экипажа, которые готовились к приему пищи и еще одному дню на границе. Он вносил некоторые коррективы, давал некоторые замечания, выслушал пару нареканий и, в общем, проявлял себя. Только возле «31-го» его встретил надлежащий, но несколько холодный прием. Члены экипажа танка находились в подавленном настроении, так же, как и Пирсон, не желая погибать из-за ошибки своего лейтенанта. Однако они были менее настроены сохранить его, нежели Пирсон. Члены экипажа понимали, что если Гаргер облажается в бою, они первыми поплатятся за это. В отличие от спешенного пехотного отделения, где каждый мог по собственной глупости погубить только самого себя, экипаж танка был единой командой, где судьба каждого зависела от других членов экипажа. Шестьдесят одна тонна стали молчаливо сковывала их судьбы в одну. Так что у танкистов была сильная мотивация к совместной работе и желание быть уверенными, что каждый будет делать свое дело. Гордость отступила для большинства членов экипажа «31-го» на второе место по сравнению с выживанием.
Бэннон закончил обход. Улецки, танкисты обоих танков штабного взвода и экипажи обоих ITV мылись, брились или копались в своих машинах.
ITV, стоявшая на краю линии деревьев, теперь отошла на скрытую позицию и была замаскирована. Улецки, раздевшись до пояса и присев на корточки рядом с БТР, умывался из небольшой кастрюли с водой. Глядя на подходящего Бэннона, он усмехнулся:
- Я знал, что вы вернетесь к подъему. Просто забыл, какой сегодня день. Мне сообщить об убийстве и вызвать санитарную машину, чтобы забрать тело одного из взводных - младших лейтенантов?
- Спокойно, У, я же добрый. Ты что, хоть на минуту мог подумать, что я что-то сделаю бедному мальчику, командующему 3-м взводом? Я что, действительно похож на такого человека?
Встав, и глядя прищуренными глазами на Бэннона, тот ответил:
- О, простите. Я подумал, это наш командир, который с утра никакой, пока не съест младшего лейтенанта.
- Да нет, это в самом деле я. Просто на этот раз младшего лейтенанта мне оказалось мало. Теперь ищу на закуску старшего.
Улецки преувеличенно резко посмотрел налево, затем направо, а затем повернулся к Бэннону:
- Я здесь таких не видел. Может быть, посмотрите вот на том холме, - сказал он, указывая на восток, в сторону границы.
Во втором раунде их нехитрого юмора победу одержал Улецки. Командир и старпом группы приступили к утренним мероприятиям. Улецки закончил мыться, и Бэннон взял бритву и подготовился умываться следующим. Улецкому сегодня предстоял долгий день и Бэннон хотел, чтобы он приступил к работе. Были проблемы с техобслуживанием, требовавшие его внимания, а также с запчастями, которые были запрошены, выпрошены или позаимствованы. Нужно было найти место и организовать стирку формы личного состава. Требовалось заменить батареи полевых телефонов и провода, некоторые из которых были порваны бронетехникой кавалеристов, забредшей в район позиций группы.
Решение этих и многих других нехитрых задач было необходимо, чтобы поддерживать группу в готовности.
Как только сержант вышел на позицию, неся в руках завтрак, он и Улецки разделели список задач, стоящих перед ними и свои обязанности на этот день.
Группа была в неплохой форме. Последний танк, отставший на марше во время движения к границе, наконец, вернулся в строй вчера днем. Таким образом, группа «Янки» насчитывала в общей сложности десять танков, пять М-113 и две ITV. У двух танков были проблемы с системой управления огнем, но они требовали не более дня для ремонта. Действительно, техника находилась в лучшем состоянии, чем люди.
Не то, чтобы солдаты разваливались на ходу. Однако полевые условия подкашивали их, лишая возможности получения таких земных благ, как питания, чистой сухой одежды и других предметов первой необходимости. В дополнение к этой проблеме, была напряженность, вызванная подъемом по тревоге и началом выдвижения к границе, за которым последовал шквал действий почти что в панической обстановке в первые сутки после выхода, а замет еще трое суток ожидания. Все это создавало почву для беды. Состояние усугублялось отсутствием надежных новостей из внешнего мира, а также беспокойством женатых офицеров, в том числе и самого Бэннона относительно эвакуации членов их семей обратно в Штаты. В довершение ко всему, многие не выдерживали дополнительной нагрузки, а некоторые не имели смены белья.
После трех дней тяжелой работы на жаре, рота начала выдавать себя запахом.
