Кеннет Макси - Вторжение, которого не было
“Наш пилот решил воспользоваться предыдущим опытом и направился на свою территорию, почти касаясь деревьев. Он пересек береговую линию западнее Фолкстоуна. Я сидел впереди, откуда был хороший обзор территории, над которой мы пролетали на большой скорости. Внизу мелькали фермы, леса и деревни. Мы обходили города, чтобы избежать зениток и аэродромов. Я обратил внимание на оживленное движение даже на проселочных дорогах: колонны автомобилей, грузовиков и телег, люди, смотрящие вверх или прыгающие в придорожные канавы. Это были гражданские беженцы — картина, знакомая нам по Бельгии и Франции. Военного транспорта видно не было.
Ближе к побережью все чаще встречались знаки войны. Кое-где горели дома. Пару раз нас пытались сбить. Кормовой стрелок непрерывно предупреждал о приближении вражеских самолетов. Хотя, мне теперь кажется, некоторые из них в действительности принадлежали “Люфтваффе”. Неожиданно для себя мы обогнали звено Ju.52, тяжело идущих в сторону моря в районе Хайта. В ту минуту меня осенило, что мы находимся в центре вторжения. Слева, где разыгралось сражение, поднимался столб дыма и пыли. Он постепенно расползался между линией прилива и скалами. Перед нами до самой Франции через Ла-Манш тянулись корабли, суда и конвои.
Это была впечатляющая картина. Если можно почувствовать исторический момент, то мы его почувствовали. Конечно, нам[33] следовало немедленно направиться домой с отчетом о проделанной работе, но, повинуясь безотчетному импульсу, мы повернули влево и полетели вдоль побережья. Невозможно было оторвать взгляд от надвигающейся армады. Первые армейские подразделения уже высаживались на берег, чтобы соединиться там с воздушно-десантными войсками. Мы летели, почти касаясь волн. Кое-кто поднимал вверх головы, но большинство солдат были слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание. Суда все прибывали, некоторые из них были охвачены пламенем. Ближе к Лувру мы заметили вспышки выстрелов. Повернув к Дюнкерку, мы видели залпы орудий военных кораблей. В скалах Кале била тяжелая артиллерия. Казалось, что около Дувра идет морское сражение. Лежала тяжелая дымовая завеса, суда были беспорядочно разбросаны по акватории, не осталось и признаков построения. В тот момент нас одолевали противоречивые чувства. Во-первых, ощущение безопасности — ведь вокруг были наши орудия и бомбардировщики. Во-вторых, страх, многие и, надо думать, искусные стрелки на судах открывали огонь по нашему самолету — так или иначе по дороге через Ла-Манш нам досталось. Но, во всяком случае, это были переживания, не лишенные спортивного азарта”.
Пабст вспоминает прошлое и описывает свои чувства, связанные с “памятным и историческим моментом”: “Конечно, я был взволнован общей картиной боя и не слишком вникал в страдания сражающихся там внизу. Лишь со временем до меня, да и до других немцев дошло, какие испытания выпали на долю этих людей. Мой кузен был убит при наступлении парашютно-десантных войск, мой брат Вернер тяжело ранен при чудовищном избиении у подножья скал во время высадки. Конечно, все это глубоко личное. Таковы дороги войны. Я с грустью осознал тогда, что Вернер пострадал не на поле боя, а на море, едва ступив на берег. Тем летом он впервые в жизни увидел море. И все-таки я не могу не восхищаться многочисленными победами этого судьбоносного дня”.
Появление идеиВнезапное решение о вторжении Адольф Гитлер — канцлер кейха и главнокомандующий вооруженными силами вермахта, — принял 21 мая 1940 года. Это был день эйфории, день, когда для[34] Германии открылись горизонты к полному господству над Европой. Германское оружие одержало еще одну великую победу. За полторы недели Запад был завоеван. Лишь четыре дня понадобилось, чтобы подчинить Голландию. Теперь же победоносная армия стояла у берегов Ла-Манша. Танки XIX моторизованного корпуса Гейнца Гудериана, прорвав фронт союзников в Арденнах, прошли с боями более трехсот миль и заняли Аббевиль[35].
Предстояло решить, куда танки направятся дальше: повернут ли они на юг — к сердцу Франции, или же на север к Дюнкерку, чтобы окружить французские и английские войска левого фланга, которые только начали осознавать грозящую опасность быть отрезанными и от Франции, и от морских путей отступления в Англию[36].[37]
Боевые действия во Франции, которая уже лишилась лучшей части своей армии, не требовали особых усилий[38]. Европа, глухо и печально ворча, лежала у ног Германии. Завершится война во Франции, и англичане неминуемо запросят мира. Размышляя таким образом, командование вермахта обратило свои взоры к Альбиону. Какие следует предпринять шаги, если англичане все-таки поведут себя неразумно?
Ведение военных действий против Голландии, Бельгии, Франции и Британии было организовано в рамках концепции “блицкрига”. Таким же образом еще в сентябре за 30 дней была разгромлена и оккупирована Польша, а 9 апреля 1940 года было блистательно осуществлено вторжение в Данию и Норвегию.
Летом 1940 года вермахт по праву считался лучшей военной машиной в мире. Умело сочетая действия быстроходных танков, артиллерии, механизированной пехоты и пикирующих бомбардировщиков, используя пропаганду, направленную на подрыв самой способности противника к сопротивлению, немцы добились впечатляющих побед над Польшей, Данией, Норвегией, Бельгией, Голландией и Францией.[39]
Польша была первой страной, на которой испытывалась концепция “блицкрига”. Концентрическая атака превосходящих немецких сил привела к уничтожению польской армии и распаду государственности; этот процесс был ускорен разрушением с воздуха польских коммуникаций и провокационными действиями национальных меньшинств, прежде всего — фольксдойче.
Норвегия пала вследствие внезапной атаки без объявления войны; правительство было ошеломлено захватом ключевых точек страны германскими десантниками, которые неожиданно высадились не то с кораблей, не то с самолетов. В Норвегии и Дании (равно как и в Польше) для подготовки вторжения активно использовалась прогерманская пресса, формирующая и направляющая действия “пятой колонны”[40].
Десятого мая наступил черед Бельгии, Голландии, Люксембурга. И вновь немцы использовали тактику внезапного нападения, быстрого продвижения вперед, неожиданного изменения направления главного удара. Вновь профессиональная подготовка немецких солдат и командиров, подвижность армий, организация взаимодействия видов вооруженных сил, оперативное усиление — ставят в тупик противников; вновь с легкостью уничтожаются или обходятся новейшие оборонительные сооружения. Немцы переигрывают своих противников в темпе маневра, продвигаясь со скоростью до 50 миль в день, они систематически уничтожают ударами с флангов и тыла лучшие неприятельские соединения, захватывая амуницию и боевую технику. Ложные радиосообщения извещали мир о падении городов, которые еще как-то держались, распространяли уныние и убеждали народы и правительства в бессмысленности сопротивления.
Такова была атмосфера блицкрига в стиле 1940 года. [41]
Прекрасным утром 21 мая 1940 года Гитлер принимал поздравления высших офицеров вермахта[42]. Главнокомандующий сухопутными силами генерал-полковник Вальтер фон Браухич и фельдмаршал Герман Геринг, командующий “Люфтваффе”, говорили только об окончательном успехе. Куда меньше радовался адмирал Эрик Редер, командующий “Кригсмарине”: вверенные ему корабли не принимали участие в боевых действиях в Бельгии и Франции. Флот по-прежнему был занят в Норвегии, лишь малые суда сыграли какую-то (очень незначительную) роль в завоевании Нидерландов. Неожиданное изменение баланса сил на Западе заставило Редера серьезно задуматься над оперативным положением. Дождавшись окончания общей дискуссии, командующий флотом попросил слова для обсуждения предложения, отвергнутого в прошлом, — плана завоевания Англии. Этот проект по своей грандиозности должен был стать самой крупной десантной операцией на европейском континенте со времен Вильгельма Завоевателя (1066 г.)
Возможности десантной операции против Англии впервые обсуждались в ноябре 1939 года в контексте подготовки наступления на Западе. Капитан Ганс Рейнеке из “Кригсмарине” проанализировал планы вторжения через порты северной Германии, и его выводы значительно поубавили энтузиазм слушателей, если таковой у них и был.
Геринг от имени “Люфтваффе” официально отклонил предложенный моряками план. Армия детально изучила выводы Рейнеке и сформулировала свои требования к морскому и воздушному обеспечению вторжения (не надеясь, впрочем, на многое).
Двадцать первого мая Редер вновь решил обсудить с фюрером возможность десантной операции. Надо сказать, что адмирал не предполагал встретить сколько-нибудь положительный отклик, скорее, он хотел получить подтверждение неизменности воззрений[43] Верховного главнокомандующего. Однако, к разочарованию Редера, пьяный воздух победы пробудил революционный дух Гитлера. Фюрер видел перед собой карту Англии, рассеченную синими стрелами, показывающими движение германских армий: новые возможности открывались перед непобедимыми корпусами вермахта.
