Делия Стейнберг Гусман - Сегодня я увидела…
Я замечала прежде, что в разных уголках земли: в Европе, Азии, Америке, Африке – самые главные, самые значительные памятники посвящались вовсе не человеку и не прелестям повседневной жизни. Совсем наоборот, их воздвигали в честь Бога, в честь Таинства, их посвящали циклическому круговороту жизни и смерти, одним словом, чему-то вечному, непреходящему. Именно здесь таится секрет моих людей-великанов. В их душах жили сила и величие, и жили так глубоко, что наполняли силой и величием все их труды.
Каждая сохранившаяся каменная плита, каким бы загадочным способом ее ни создали, являла собой торжественную песнь Жизни и Творцу Жизни. Люди-гиганты всегда были уверены в своих чувствах и потому были уверены в своих действиях.
Они знали, что умрут намного раньше своих творений. Но я увидела: они посеяли в этих камнях зерна вечности, словно символические письмена, чтобы много лет спустя другие люди из расы великанов прочли их.
И сегодня я увидела это послание…
Его необходимо правильно понять, ведь сегодня мы так малы и так боимся великих идей. И великих дел тоже. Современные люди влюблены в материю, в бездушный строительный камень, и любопытно, что и дела, и камни день ото дня мельчают, потому что люди ничего не видят дальше самих камней. Они озабочены только бытом, только тем, чтобы жить – вернее, существовать – исключительно сегодняшним днем. Завтра? Это всего лишь мечта, не имеющая точек опоры. Вчера? Какое нам до него дело?
Так, не имея ни прошлого, ни будущего, осыпаются дома и рушатся храмы. Все мельче становятся сооружения, мечты и чувства. Наступают времена людей-карликов, людей посредственных, недалеких, критикующих всё и вся и лишенных творческого воображения.
Однако человек-карлик любит путешествовать, и в туристических поездках, случайно наткнувшись на следы человека-великана – редкие следы, ведь их столько раз разрушали, сравнивали с землей, – он пугается: «Это уж слишком! Почему их так много, почему они такие огромные?»
Но в этом вопросе, помимо врожденного страха перед величием, слышится восхищение, рождается молчаливое желание обладать такой же великой душой, чтобы создавать нечто столь же великое.
Тайну великанов хранит зерно великана; оно прорастает в душе человека, и чаще всего из него рождается дерево с густой и пышной листвой. Под его сенью вырастают величайшие деяния, какие только знало человечество и какие оно еще узнает.
Сегодня я увидела, что мы способны расти, и начинать нужно с самих себя. Бояться великого означает бояться самих себя. Сможем ли мы принять этот вызов?
… свою современницу
Сегодня я увидела свою современницу.
В этот раз я смотрела на нее пристальнее, чем раньше, ведь нынешний год посвящен именно женщине. И все же мне не удалось разглядеть ее…
Я на каждом шагу встречаю женщин, против чего-то протестующих. Они либо обвиняют мужчин в том, что те превратили их в рабынь, либо восхваляют свое рабство; они либо требуют большей свободы, либо взывают о покровительстве, давно уже отбив у мужчин охоту им это покровительство оказывать. Я вижу женщин, которые, сэкономив ткань на платье, выставляют напоказ свои женские прелести – почти единственное, что еще позволяет узнавать в них женщин, и вижу тех, кто не из стыдливости, а из-за дурного вкуса тщательно скрывают то, чем природа наделила их, дабы отличать от сильной половины человечества. Я вижу тех, кто наряжаются и причесываются так, что становятся больше похожими на театральных кукол, и рядом с ними – женщин, лишь понаслышке знающих, что такое аккуратность и чистота. Некоторые научились деланно улыбаться, с их лиц не сходит заученная гримаска, от которой издалека веет фальшью; другие вечно мрачны и угрюмы, всегда готовы кричать и браниться и искренне полагают, что в их дурном настроении повинен весь мир.
Но я вижу, что все эти женщины сбиты с толку, растеряны и не знают, чего хотят и чего, собственно, просят; они лишь пытаются обратить на себя внимание.
Однако я уверена, что важно добиваться внимания не с помощью ярких сиюминутных уловок, а с помощью решительных и вполне определенных завоеваний, которые женщина – как одна из полярностей природы – может и должна осуществить.
Было бы нелепо полагать, что «женский вопрос» – сегодня или когда-либо еще – стоит отдельно от всех других. Нет, эта проблема лишь одно из следствий всеобщего процесса обесценивания традиций и падения нравов, глупого, легкомысленного отказа от прошлого, от всего предшествующего опыта, который мог бы, по крайней мере, стать твердой основой, фундаментом для нового.
Женщине, как никому другому, следовало бы знать историю – история ведь тоже женщина, и, как женщина, она живет во Времени, которое проходит, но, проходя, оставляет глубокие следы. Время не враг женщине, вовсе нет. Время не старит ее, а делает вечной, поддерживает в ней жизнь, придает ей силы и отражает ее суть в образе Вечной Женственности, образе, который испокон веков вдохновляет всех художников.
Время и История показывают нам других женщин, не из нашего века, – да нам и неважно, из какого, ведь мы стремимся найти вечный, вневременный символ. Время и История рассказывают нам о древних жрицах, чистых душой, служивших связующим звеном между богами и людьми. Они рассказывают нам о царицах и воительницах, которые обладали даром управления людьми, даром стратегии и мудрого предвидения будущего. Они рас сказывают нам о сильных, исполненных гордости и достоинства матронах, для которых воспитывать детей означало в некотором роде вершить историю. Далеким эхом доносятся до нас голоса тех, кто, не боясь ни смерти, ни страданий, с благодарностью принимали покровительство рыцарей и в ответ изливали свою проникновенную доброту на тех, кто, облаченный в доспехи, осваивал и совершенствовал мир, в котором было нелегко выжить. До сих пор слышим мы звонкий смех жриц обаяния и красоты, превращавших самую хрупкую нежность в могущественное оружие…
Но теперь не время жить одними воспоминаниями. Память может и должна дать нам силы, направить нас, укрепить благодаря накопленному опыту. А затем нам надо решительно выходить на арену современного мира, современной цивилизации, которая переживает явный упадок, похожий на сумерки, в которых невозможно отличить человеческие силуэты от бесплотных теней.
Для того чтобы женщина вновь стала Дамой и вернула себе свои права – и для этого ей не пришлось бы протестовать, – необходимо, чтобы все остальное тоже вернулось на свои естественные места: чтобы мужчина вновь стал Рыцарем, чтобы жизнь вновь обрела важную, непреходящую цель, чтобы благодаря образованию люди воспитывались, а не просто накапливали информацию.
Но в основе любой работы, любого изменения должен лежать определенный принцип. А женщина всегда была в первую очередь Матерью. В наше время женщине суждено стать Матерью нового мира, где, освещенное лучами солнца, все предстает в своем истинном облике, где не нужно надевать маскарадный костюм «унисекс», чтобы спрятаться от ответственности. Женщина является Женщиной, когда принимает на себя роль живой природы и светится любовью, красотой, пониманием; когда воспитывает в добродетели не только собственных детей, но также всех тех, кого считает детьми в своем сердце; когда призывает к священной войне или примиряет врагов; когда, подобно тенистому дереву, дарит отдохновение и покой тем, кто в них нуждается; когда, наконец, она ощущает в себе свою древнюю космическую силу и ей не нужны ни пустые протесты, ни специально ей посвященный год, «год женщины», ибо испокон веку и во веки веков каждая Женщина подобна первой звезде, сверкнувшей в темнеющей глубине неба.
Быть Женщиной – это не позор и не исключительная честь. Быть Женщиной – значит понимать игру цветов радуги, оставаясь верной своему собственному цвету, и лелеять мечту о белом, который объединяет их все.
И, между прочим, пишущая эти строки – тоже женщина…
… ребенка (I)
Сегодня я увидела ребенка. Детей редко можно встретить одних, обычно рядом с ними всегда родители или другие члены семьи, и потому в ребенке, которого я увидела, я рассмотрела и его самого, и черты окружавших его взрослых.
Это был обычный ребенок, во всем похожий на таких же, как он, малышей. Однако мне бросилась в глаза его одежда: она была нелепой уменьшенной копией одежды взрослых. Я подумала, что это, должно быть, случайность, и принялась внимательнее изучать героя моего сегодняшнего рассказа.
То, что я увидела, поразило меня еще больше. Меня испугали глаза ребенка: в них не было ничего детского, он смотрел слишком по-взрослому, искушенно, даже зло, что никак не соответствовало его облику. Это были глаза старика, заключенные в тело, которое только-только начинает жить. Но я увидела, что родителей, с которыми он шел, это восхищало: общество становится все более развитым, а соответственно, быстрее развиваются и раньше взрослеют и дети – так считали они.
