Сергей Чекоданов - Летний шторм
- Расстояние - восемьсот. Ветер северный - три метра в секунду. - Продолжал Андрей.
Павел выбрал упреждение, цифры поправок сами собой возникали в голове. За полгода тренировок и два месяца войны, все эти навыки уже дошли до автоматизма. Казалось, сунь ему во сне винтовку, он, и тогда, всe выполнит строго по инструкции.
Немец остановил свои поиски, поправил наводку резкости, что-то сказал, наверное, отдавая команду связисту. Пора! Пашка нажал на спусковой крючок и вражеского наблюдателя отбросило внутрь пожарной каланчи. Павел дослал патрон, ожидая появления напарника немца. Но того не было. Или слишком хитрый, или уже удрал.
- Пятый ориентир. - Вновь послышался голос напарника. - Кажется, начальство пожаловало!
У крайнего дома улицы, прикрываясь невысоким кустарником, расположился кто-то из офицеров противника. Виден был серебряный погон, но никаких подробностей в отбрасываемой домом тени рассмотреть не было возможности. До пятого ориентира, этого самого дома, было ровно девятьсот тридцать метров. Павел подкрутил целик, прицелился и произвeл выстрел. Немецкий офицер исчез, попадали и солдаты, сопровождавшие своего командира.
Ударили пулемeты противника, зазвенел безответный колокол на колокольне. Павел покачал головой - они не такие дураки, чтобы лезть на неe. Можно найти много более удобных позиций, пусть и не таких высоких. Конечно, с колокольни обзор намного лучше, но выстрелить с неe больше двух раз немцы не дали бы. Здесь же они потратили уже пятый патрон, и пока не обнаружены.
Этот чердак просто создан для снайперской позиции. Широкое слуховое окно, выходящее на восток, позволяет контролировать дальние подступы к позициям обороняющегося внизу взвода. Ну, а сняв несколько черепиц, они увеличили свой сектор обстрела в два раза.
В дальнем проeме улицы показался танк. А вот это уже по их души! Офицерик то серьeзным человеком оказался.
- Андрюха, собирай вещи и вниз! - Отдал Павел команду напарнику.
Панкратов упаковал свою аппаратуру в специальный ранец, медленно переместился к люку на чердак, у которого охранял их позицию третий боец, флегматичный белорус по фамилии Боркевич. Уяснив команду, тот отправился проверять лестницу. Доверять полякам не стоило, нужно учитывать, что они в любой момент могут выстрелить тебе в спину.
"Эйфория идиотизма", как выразился командир их взвода, капитан Синельников, когда в Варшаве польские отряды перешли на сторону немцев. Конечно, большинству населения, без разницы, какая в стране власть, да и не все солдаты бывшей польской армии согласились воевать на стороне Германии. Но и тех, кто стал служить Гитлеру, вполне хватало для того, чтобы держать в напряжении тылы Красной армии. Больших диверсий пока не было, но и еженощные обстрелы, пусть и беспокоящие, удовольствия не доставляют.
Немецкий танк ворочал башней, отыскивая возможную цель, но выстрела пока не было. Немцы, судя по всему, экономили снаряды, предпочитая рисковать наблюдателями, а не драгоценными боеприпасами. Наконец, откинулась крышка командирского люка и из неe показался командир танка. Повертев головой и не обнаружив видимой опасности, он высунулся из башни по пояс, достал бинокль и стал осматривать костeл, в котором так удобно расположился Павел со своей "Гюрзой".
Павел нажал на курок, проследил, как исчезает в люке его мишень, и снялся с позиции. Пора уходить. Они уже выбрали лимит везения и, вскоре, их должны вычислить. Можно, конечно, сделать с одной позиции и больше выстрелов, но за короткое время. А они здесь более получаса торчат.
Павел уже спускался по лестнице, когда захрустела наверху черепица. Немцы решились накрыть огнeм непримечательный флигелeк, теряющийся на фоне других построек. Или вычислили, или кто-то подсказал? И кажется Павлу, что этот кто-то несколько часов назад встречал их на заднем дворе костeла, когда они выбирали позицию. То-то, ксeндз с такой неприязнью их осматривал. Впрочем был в своeм праве. По всем традициям и законам, писаным и неписанным, вход в храм божий с огнестрельным оружием запрещeн. Но ведь они в сам костeл и не стремились, облюбовав одну из хозяйственных пристроек.
Их группа прошла половину лестницы, когда снизу, навстречу им, выскочил один из сопровождавших ксeндза церковных служек. Мальчишка быстрыми прыжками пересeк расстояние до них и что-то быстро забормотал по-польски.
- Что он хочет, Боркевич? - Спросил Павел.
- Товарищ старшина, он говорит, что вниз идти нельзя. - Начал торопливый перевод белорус. - Говорит, что внизу нас "жолнежи" ждут.
- Какие "жолнежи", немецкие? - уточнил Павел.
Боркевич переспросил служку. Тот ответил. Павел в "пшекающем" польском языке с трудом понимал отдельные общеупотребительные слова, пропуская всe другое мимо ушей. Впрочем, как и большинство остальных бойцов. И только белорусы да украинцы, в основном с западных областей, присоединeнных всего два года назад, прекрасно понимали поляков.
- Стась говорит, что солдаты польские, из "Армии Крайовой". Привeл их ксeндз. - Ответил Боркевич. - И ещe. Он утверждает, что они вели речь о вашей винтовке.
Ну что же, всe стало на свои места. Полякам, или англичанам, понадобилась его "Гюрза". Немцы уже разобрались, что это такое и даже начали предпринимать меры. По крайней мере на фронте высокопоставленные цели к передовой ближе километра не подходят. А офицеры в передовых цепях стали прятать погоны под специальными чехлами, пока по собственной инициативе.
В Красной армии полевая форма одежды одинаковая для всех ещe с начала этого года. Поначалу данный приказ недоумение вызывал. Сколько пытались выделить командный состав для повышения авторитета, а тут опять всех под одну гребeнку подровняли. Недоумение исчезло, как только в первых боях побывали. Желающие пофорсить на передовой цветными петлицами и нарукавными нашивками очень скоро отправлялись на тот свет отчитываться перед ангелами, или чертями, кто там на небесах заведует распределением советских командиров. А оставшиеся в живых немедленно натянули солдатские гимнастeрки и пилотки, припрятав командирскую форму до более благополучных дней.
Служка опять что-то затараторил, показывая рукой на боковой коридорчик, Боркевич его выслушал, переспросил, повернулся к Павлу.
- Стась предлагает подвалом уйти. Вот тут как раз спуск в него имеется.
- Ты откуда пацана знаешь? - Поинтересовался у белоруса Панкратов.
- Да так. - Тот на мгновение замялся с ответом, но решился. - Мать его прачкой при комендатуре работала. Вот, он там постоянно и вертелся.
Павел усмехнулся. Всe ясно. Мать работала прачкой, пацан вертелся рядом, а бравый боец Красной армии пристроился помогать по хозяйству, и не только... Ситуация знакомая. Хоть и запрещeнная.
- Ему доверять можно? - спросил Павел, кивая на церковного служку.
- Можно! - Ответил белорус. - У него немцы отца под Познанью убили в тридцать девятом, а год назад старшего брата расстреляли за то, что вслед патрулю плюнул. Можно ему верить, и матери его тоже! - Добавил боец с яростью в голосе.
Стась действительно вывел их к одному из входов в подвал, извлeк ключ и, поскрипев замком, распахнул дверь. В подвале было довольно темно, неяркий свет прорывался в редкие оконца где-то под потолком, но рассеивался толстым слоем паутины на окнах. Пахло мышами, застарелой плесенью и пылью. Проведя группу мимо завалов всякого хлама, который всегда скапливается при избытке места хранения, служка вывел их к большой деревянной бочке. Показал на неe, шепнул несколько слов на ухо Боркевичу.
- Стась говорит, что за этой бочкой потайной ход, который в другой подвал выводит. - Пояснил белорус. - Нужно только бочку отодвинуть.
Втроeм сдвинули с места бочку, в которой когда-то было вино, а сейчас она только скрипела рассохшимися клeпками, источая приятный запах. За бочкой, в самом деле, оказалась изрядно подгнившая дверь, выломанная без особого труда и шума.
Из проeма подземного хода тянуло лeгким сквозняком, колыша свисающую с потолка древнюю паутину. Павел смахнул еe поднятой с пола деревяшкой. Панкратов достал из своего бездонного ранца два фонарика, входящие в оборудование их снайперской пары. Первым в проeм скользнул Андрей, подсвечивая себе путь фонариком, вслед нему Павел толкнул пацана, затем пошeл сам, светя больше по сторонам и стараясь не зацепить неразобранной винтовкой за стены. Последним, прикрывая их от возможного преследования, шeл Боркевич.
Минут через десять, покрытые древней пылью и паутиной, выбрались они ещe к одной двери. Та оказалась не намного крепче предыдущей и вылетела со второго удара. За ней оказался ещe один подвал, захламленный даже больше церковного. С трудом продравшись через завалы мебельной рухляди, каких-то ящиков и других вещей, опознать которые не представлялось возможным, они сумели добраться до входной двери, оказавшейся открытой. Поднялись по не слишком крутой лестнице и оказались в здании школы. Павел даже удивился такому везению. Именно это здание он намечал в качестве запасной позиции.