Михаил Ланцов - Россия Молодая. Том 1

— То есть, ей это все не по душе?

— Жаловалась она, плакалась. Говорила, что братец твой совсем от рук отбился. Грезит военными походами, мечтает Царьград из рук мусульман взять, а то и Иерусалим. Оттого все какие‑то задумки, да выдумки сооружает. С простыми мужиками возится. И ничего поперек не скажи.

— Неужели она совладать с сыном не может?

— Буйный он какой‑то стал совершенно и кипучий по ее словам. Ни минуты покоя не знает. Утром встает ни свет, ни заря. Сразу «водные процедуры» вместе с потешными своими проводит или с мужичьем. И дальше — весь день на ногах. Никакого подобающего достоинства и основательности. Кипит, бурлит, покоя не зная и не признавая, и никому рядом его не давая, почитая его за леность и праздность и называя не иначе, как грехом.

— Очень интересно… А что патриарх? Мне доносили, месяца полтора назад, что ходил он к брату, беседовал о чем‑то и вышел очень задумчивый.

— Про то он мне не сказывал. Но о Петре отзывается спокойно. Ездил к нему в Преображенское две недели назад. Службу в местном храме служил по просьбе братца вашего.

— По просьбе?

— Сказывают, что он в отличие от прошлых лет стал много больше святых отцов почитать.

— Иоаким подтвердил про Царьград и Иерусалим?

— Он ответил уклончиво, что, дескать, разговоров о том между ними не было. Да и рано им быть — мал Петр еще.

Софья тяжело вздохнула и снова начала вышагивать. Василий же молча наблюдал, ожидая ее реакции.

— Нам нужно иметь своего человека среди этих потешных, чтобы знать, к чему же на самом деле он их готовит, а главное — какие разговоры ведет промеж них.

— Но он ограничился полусотней, — пожал плечами фаворит царевны.

— Царство не обеднеет, если мы, милостью нашей поможем братцу ратное дело осваивать и возьмем его расходы на казну. Благо, что они невеликие, если судить по твоим речам. Заодно и человечка нашего приставим, смотреть за делами в Преображенском. Через него и деньги отпускать. Но подробные донесения о тратах и делах на стол мне должны ложиться регулярно.

— А что с мастеровыми делать? Плотниками да прочими?

— Ничего. Он вряд ли их в свои задумки посвящает. Наемные ведь люди. Поэтому постарайся подобрать человек тридцать–сорок среди отроков, которые согласятся докладывать нам. Да гляди, чтобы подходили они под требования, что Петька предъявлял при первом отборе. Сколько тебе на это да на прочую подготовку дней нужно?

— Пару седмиц. Может и скорее, но вряд ли.

— Вот и хорошо. Как будешь готов — скажи, я Наталье Кирилловне письмо отпишу. Человечек, что за деньги отвечать станет при Петре, с письмом поедет, да там и останется. А отроки, как братец новый набор начнет, пойдут.

— А не заподозрит? Мало ли расспрашивать начнет, откуда, да что?

— Василий, милый, ты ли это мне говоришь? — Прыснула руками Софья. — Ему десять лет! Я до сих пор не верю, что это он сам учудил со странными причудами для укрепления тела. Мнится мне, что из Кукуя, что рядом совсем, к нему какой советчик прибился. Мало ли среди них всяких чудных да дивных.

— Пожалуй, — кивнул Голицын. — А как быть, ежели Петр возжелает оружие закупать?

— Так выделим ему из наших запасов старые пищали, али изношенные мушкеты иноземные.

— Велики они для отроков будут. Не согласится Петр на них, ибо не приставить их к делу. Но рядом с Преображенским, как ты, душа моя, верно заметила, Кукуй стоит. А значит и купцы заморские да связи. А ну как он через них, что купить надумает? Ведь во Франции да Голландии, поговаривают, оружие будет лучше нашего. Да и под заказ можно сделать. Как раз для отроков. Я слышал, что и такое тоже делают.

— У него не велика армия, — чуть подумав, сказала Софья, — казна от того не опустеет.

— Кстати, по поводу армии. Сколько ты хочешь взять на содержание потешных?

— Нам нужно, чтобы вновь прибывших было больше, чем уже набранных. Иначе наши люди окажутся на виду. У него сейчас полсотни. Вот два раза по столько и возьмем. Полторы сотни отроков, я полагаю, даже при хорошем оружии нам никакой угрозы не представят. Или не устоим?

— Устоим, конечно. Любым полком их раздавим. Да что полком — ротой единой.

— Хорошо, тогда так и поступим. И еще, будь очень осторожен с патриархом.

— Думаешь, он что‑то задумал?

— Не знаю. Может глупости все это, но мнится мне: его поведение имеет какой‑то умысел.

Глава 3

Петр стоял в свеженьком сарае, поставленном едва ли пару месяцев назад, и любовался на работу ткацкого станка. Нет, конечно, ничего особенно удивительного в нем не было. Да, по правде сказать, даже напротив — убогая копия, механического ткацкого станка Роберте, вся прелесть которой заключалась только в одном — никакого аналога ей пока еще не было. Вообще[6]. К огромному удовольствию юного царя в текущей обстановке даже в Англии и то не знали даже станка с челноком–самолетом[7], а уж о механизированных станках так и речи не шло даже в проекте, тем более таких, что позволили бы ткать что‑то сложнее примитивного полотна. А у Петра получилось. Безусловно, он изначально знал устройство и принципы, но ведь это не исключает немалых сложностей в реализации проекта местными силами. Ведь кроме нескольких пусть и толковых, но практически необразованных плотников у него ничего не было под рукой.

Однако вот уже вторые сутки с механического ткацкого станка экспериментальной модели выходила ткань. Практически непрерывно. Останавливаясь лишь на то, чтобы заправиться шерстяными нитями. И хотя ни к паровой машине, ни к водяному колесу его так и не удалось подключить в силу непреодолимых обстоятельств, это не мешало ему работать, поражая всех посвященных скоростью и качеством. Тем более что ткань станок выдавал качественного саржевого плетения, которого в те годы еще никто и не знал.

— Чудно, — только и выдавил из себя Федор Юрьевич, смотрящий как несколько мужчин, что ходили по кругу, вращая за ручки корабельный шпиль, приводили в движение многие части ткацкого станка. — Да шустро то как…

— Это еще что, — с явной гордостью произнес Петр. — Вот по весне начнем ткацкую мануфактуру ставить, там водяное колесо к делу приспособим. И дело пойдет намного лучше. Ведь мужики‑то вон — выдыхаются часто. Четыре смены поставили. А вода усталости не знает. И это пока.

— А потом что?

— Паровую машину поставим. Ей вода речная для дела не нужна, то есть можно ставить удобнее, а не берегов держаться. Да и зимой или в половодье никаких бед с ней не приключится. Правда, вот работает на дровах или угле каменном. Или на горючей земле — торфе, сланцах и прочем. Мощные машины. Десятки, сотни станков можно к ним приставить. Но то дело будущего.

— Паровая машина… — произнес Ромодановский, скептически пробуя название на вкус.

— Англичане да итальянцы уже ставят их. Но за этими механизмами будущее. Их ведь и на корабль можно поставить, позволив ему идти словно на веслах, но без устали, выгребая легко против речного течения. И на повозки. Но то совсем малые машины. Однако выйдет и без лошади ехать. Впрочем, не будем спешить. Всему свое время. Пока нам и такой ткацкий станок большая подмога.

— Это верно, — кивнул Федор Юрьевич. — Я ведь до конца не верил, что выйдет толк. Одним станком за пару дней переработали столько пряжи, что и за месяц десяток мастериц не изведет.

— Да не просто, а особым образом. Ткань‑то такую и не найти более нигде.

— Хорошее полотно.

— Саржа.

— Как?

— Говорю, что такое плетение называется саржевым или попросту — саржа.

— Ну да. Саржа так саржа. Эх. Жаль, что пряжа так быстро разошлась. На сутки работы еще от силы.

— Ничего страшного, — хмыкнул Петр. — Как закончится пряжа, так мы станок осмотрим. Разберем. Где что нужно поправим. Мы же его‑то вон — на коленке из деревяшек срубили. А там по–хорошему из железа или бронзы многое делать надобно. Да много чего усовершенствовать. Кроме того, нужно будет шпиль под лошадь или быка какого приспособить, дабы не мучать мужиков. Им и другая работа найдется.

— И то верно, — согласился Федор Юрьевич. — Лошадь, ежели ее не сильно гнать, а спокойным шагом водить, по много часов кряду станок приводить в действие станет.

— Вот. А пока мы его до ума доводить будем и чертежи править, нужно купцов подыскать ухватистых, да ловких. Не самому же мне торговать тряпьем с людом. А им почет и уважение. Продадим уже готовую ткань. Закупим шерсти да подрядим девиц сельских на приработки. Прясть‑то, поди все умеют, а лишняя копеечка крестьянину очень пригодиться. Жители Преображенского нам еще спасибо скажут. А может и соседей подрядим из Семеновского, а то и Измайлово.