Марик Лернер - Цель неизвестна
Проблему пока вижу одну. Не знаю, насколько она серьезна и существует. Но ведь напрашивается. Мое сознание и его подсознательные реакции со временем сольются. Я уже не стану изображать Штирлица, живущего под маской. Я им фактически и стану. Истинным арийцем, думающем на немецком и автоматически зигуищем при виде фюрера.
В принципе это ж к лучшему. Поведение придет в норму, а что я слегка модернизируюсь, так это и без того с каждым происходит. Человек, переехав в другое место, приспосабливается к чужой жизни. Даже в своей стране огромная разница между мегаполисом и городком где-то в занюханной дыре. В Швейцарии я ж прижился и сумел стать своим? А там тоже было очень не просто первоначально. И я давно не тот бабушкин мальчик ни по воспитанию, ни поведению. И мозги у меня явно не те, и не так думают, как в детстве. То есть реально уже один раз модернизировался. Ну придется измениться снова. Нормальное дело.
Э… да я и не заметил, как дров нарубал на пол вагона. Пора аккуратно сложить возле бани. В конце концов для себя стараюсь. Попариться совсем не дурно. Душа с ванной в ближайшей окрестности не наблюдается.
Глава 3. Россия без Петра
Оказывается у меня имеется имущество, пикируя на сундук, обрадовался. Как же сразу не сообразил. Все ж я тормоз, изучая обитый железными полосами и нарядно смотрящийся предмет, решил. Откуда-то в голове сидело, что хранить положено в таких круглых кадушках, очень удобных на случай пожара или еще какого бедствия. Свалил на бок и выкатывай на манер бочки. А то на плечо поднимать и тащить чудовище вроде моего пупок развяжется.
Мои это воспоминания или подсознание в очередной раз старается, так и не уяснил и решил относиться ко всему с практической точки зрения. Мало ли чего положено. Воровать и обманывать тоже не принято открыто. Главное что есть. Замка про между прочим не имеется, хотя дужки в наличии. То ли не принято здесь от своих запирать, то ли молод ишо от родных прятать нечто.
Ну порнухи здесь не дождешься, да вряд ли кто додумается держать на виду у всех в открытом ящике. Живем все ж даже не как в общаге, а совершено открыто. Одна большая комната с лавками. На них спим, едим, да сидим. И ни шкафчика, ни еще чего отдельного. Все общее. Не зря так обрадовался личному предмету.
Поднял крышку и нетерпеливо сорвал холстину, закрывающие богатства. И ведь ничуть не ошибся! То что лежало с самого верха для меня в данный момент дороже безлимитной кредитки. Платежная система здесь пока не приспособлена под кассовые аппараты и пользы от нее нуль. А это… Супер! Реципиент был видать не дурак, принял как версию. Это удачно. Самые натуральные печатные книги. А это еще одна подсказка. Так, «Псалтырь» Симеона Полоцкого мне сейчас не требуется. Молитвы скоро услышу и без него.
Полоцк это где? В Белоруси? Она вроде одно время была отдельным государством. Или нет? Украина точно к Польше относилась, а эти куда? С кем-то Иван терибл воевал. Еще в проруби пленных утопил. Или то про Новгород? А чего он с собственным государством резался? Может потому и запретили Эйзенштейну снимать про него фильм? Непатриотично типа. Не помню, совсем в истории ничего не помню. Никогда чушь про прошлых царей и их достижения не волновала. Было и прошло.
А вот это гораздо занимательнее. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого. Кто им придумывает эти дикие имена? Невольно начинаешь искать не то поляков, не то еще каких странных людей. Тем более «кий». Осторожно открыл ветхий, чуть не до дыр истертый томик и проверил сначала сзади, затем спереди. На любой книге должны быть исходные данные.
Есть! Москва. А это значит, что я действительно в России и разница в языке от времени. Мелочь. Выучим. Теперь уточнить год на дворе и от него отталкиваться. Когда Peter The Great, то есть Петр Великий дал дуба совершенно не помню, но где-то в начале следующего века. Надо выяснить. А то вдруг удастся протыриться поближе. Он образованных и знающих иностранные языки любил.
Так. «Арифметика, сиречь наука числительная с разных диалектов на славенский язык переведеная и во едино собрана, и на две книги разделена». Обалдеть названьице. И пошто словенский, а не русский? Я цо, в Югославии? Ну вот, очередной облом. Если я про московских царей смутно помню, там вообще австрияки сидели. Или турки? И язык невразумительный.
«Чему учат сии четыре части? — Орфографиа учит право писати и гласом в речениих прямо ударяти. Этимология учит речения в своя им части точие возносити. Синтаксис учит словеса сложие сочиняти. Просодиа учит метром ли мерою количества стихи слагати».
Нет, ну какие словенцы? Они возле Италии и там тепло. А это просто язык изменился. Все ж без особых усилий доходит.
Уф. Ладно, выясним со временем. Вторая книга. От сотворения мира 7211 или 1703 г издания по нашему. Для моего удобства обе даты. Судя по виду ее тоже напечатали не вчера. Как бы Петруха коньки не откинул до моего появления. Ну как всегда. Размечтаешься и ничего не получишь. Исключительно по башке и больно. Реалистом надо быть.
Хотелось бы выяснить тираж. То вещь крайне интересная. Чем выше, тем больше учеников и грамотеев имеется. Теоретически я и раньше знал, большинству эти сложности ни к чему. Даже барину не каждому. У него управляющий всякие глупости про правильное вычисление участков изучает. Площадь треугольника и прочее. Узок наш круг образованных людей. Ерунда с твердым знаком на конце. Смысл достаточно понятен. По любому я уже кадр полезный. В чиновники можно попробовать пролезть. А там всегда место жирное.
О! Еще книга. «Вертоград многоцветный». Господибожешмой, ветроград это чего? То есть Вертоград, извини господи, ошибся? Снова не будет сообщения? А как я миссию мне неизвестную выполню? Квест без причины признак дурачины.
— Нет, ты глянь Василий Дорофеевич, — завопила в очередной раз сквалыжная баба, вызывая стойкое желание двинуть ей между глаз. — Он и не думает собираться. Опять за книжки свои мерзостные ухватился. Эдак мы в церковь опоздаем.
— Наука вещь нужная, — солидно заявил тятя, бросив на меня насмешливый взгляд. — Без грамоты и арихметики рази ж дела вести можно? Ведь руку прикладывает за кормщиков, — а вот сейчас в голосе прозвучала гордость, — с малолетства в бумагах. Вместо подрядчиков Алексея Аверкиева сына Старопоповых да Григорья сына Иконникова по их велению бумаги писал.
Как можно управлять кораблем и притом не уметь писать и считать тайна для меня велика. Навигация дело сложное, а спутники и эхолоты еще не изобрели. Неужто наизусть знают любой берег в море? Течения и камни? Уважаю, коли так. А вот писать за них сейчас я б поостерегся.
— Я уже, — бормочу без особой радости, откладывая книги и принимаясь за поиск парадных одежд в глубинах моего личного чемодана по прозвищу сундук.
Тут деваться некуда. Не скажешь же пофиг мне ваши праздники, лучше дайте изучить собственные вещи. Выделяться нельзя. Вот чего я точно помню, попы доносили о злоумышлении на государя-императора и посещении служб. Уклоняешься — подозрительно. А не склоняешься ли к раскольникам. Здесь на севере их изрядно попадается. И самосожжения случались.
Ага! Все ж я на родине! Пошла подсказка. Про беспоповцев у бывшего тела какие-то смутные воспоминания имелись. Иначе откуда бы я знал, что именно к ним хаживал и за то отец драл, а затем объяснил про надзор?
Упс, выходит я тот еще перец. Сомнительный в этом отношении и в церковь переться обязательно. Это Михайло мог чего душеспасительного искать и по скитам с подозрительными людьми шляться. Мне нельзя. Влипну на раз-два. Я одних от других не отличу, а держаться лучше официальных властей. Пока во всяком случае.
Мы выступали по улице сплоченным строем. Впереди тятя с мачехой, за ними мы с Ванькой. Все в новье и видимо не дешевом. Даже не видная под верхней одеждой рубаха шелковая, да красная. И то, выходной в деревне все равно что праздник. Себя показать, на других посмотреть. А собираются естественно у церкви. Где еще обновку продемонстрировать завидущим соседским зенкам. И платки цветастые на шеях у мужиков! Кокетливо повязанные у каждого. Богема натуральная.
Что всерьез доставало, так наличие на шапках очень длинных ушей. Ну ладно, в телогрейках крестьяне ходить принялись при советской власти, но шапка-ушанка как бы не от степного малахая пошла и должна присутствовать. Ничуть не похож данный фасон на мои старые впечатления о деревне с ящика.
Каждый раз нечто сбивает и заставляет сумлеваться о месте и веке. Зато успокаивает насчет глюков. Сроду мне ничего так подробно и вопреки знаниям не приходило. И даже под балдой никаких розовых слонов не видел. Нет, не верю. Аксиома есть аксиома и в доказательствах не нуждается. Я неизвестным способом угодил в прошлое. Будем считать навсегда.
А так все путем. В животе присутствовала приятная тяжесть. Хлеб ржаной, соленая рыба и кислое молоко в бытность мою в Швейцарии считались полезными экологически чистыми продуктами. Помимо соли никаких консервантов и пищевых добавок. Так что едал и раньше. Правда не в таких количествах.
