Александр Старшинов - Смерть императора
И все же чем-то эта женщина тронула его сердце… Быть может, тем, что несмотря на потери держалась твердо, как триарий[15], когда сражение уже почти проиграно, и последняя шеренга вступает в бой.
* * *К приходу Приска солдаты расчистили уже почти весь атрий, обнажив на полу прекрасные мозаики с богиней Дианой-охотницей в центре. По углам атрия на мозаичной картине среди зарослей прыгали мохнатые олени и длинноухие зайцы, там и сям выглядывали из кустов кабаны и леопарды, тигры и антилопы. Да и стены – судя по всему – украшали в основном пейзажи – сады, скалы, тонущие в голубой дымке горы. Денежный сундук в центре стоял на куске мрамора, будто на белой скале. С него уже сняли бронзовые скобы, крепившие хозяйскую казну к полу, и шестеро солдат готовились волочить его из атрия.
– Так это дом Александра и Береники! – воскликнула Флавия, когда Приск привел ее к развалинам, на которых трудились три его центурии.
– Вернее, то, что от него осталось, – уточнил трибун. – Надеюсь, хозяева живы – тел мы под камнями пока не нашли – только труп привратника.
– Разумеется, живы, – отозвалась Флавия. – Александр с Береникой были у себя на вилле в тот день, когда случилось землетрясение. Я видела их у фонтана с тремя дельфинами – они приходили к стене кого-то искать. – Женщина покачала головой, брови ее сошлись на переносице. – Я умоляла… долго… их вилла почти не пострадала… и я… я ведь только просила взять меня с собой… пока не найду кого-нибудь из родни… Береника сначала согласилась… Но потом Александр накричал на нее, и она отказала… сунула мне в ладонь пару монет и ушла… Они бросили меня на улице… Как ветошь… как…
Женщина наконец не выдержала и разрыдалась. Злыми слезами последней, переполнившей чашу терпения обиды.
– А ты знаешь, где находится их вилла?
Флавия кивнула.
– И дорогу сможешь показать?
Снова кивок.
Ну что ж, у несчастной вдовы есть шанс отплатить за пренебрежение. Причем многократно. Вернуть удар – что может быть слаще?
– Сабазий! – позвал Приск раба.
Но раб и в этот раз не пожелал откликнуться – то ли уснул где-то среди развалин, то ли самовольно отправился на виллу Филона. Уже дважды Приск ловил его за подобными отлучками. Раньше его исполнительность просто поражала. А теперь он сделался безалаберен, лодырничал и при первой возможности исчезал из поля зрения хозяйского ока. Похоже, парень нуждается в хорошей порке. Хотя – с другой стороны – быть может – каждодневное созерцание трупов в самом деле выбило парня из колеи. Но сегодня вечером он точно получит – потому как исчез, когда в нем была нужда.
– Децим Проб! – окликнул Приск одного из легионеров. Тот живо подскочил, стукнул кулаком себя в грудь. Приск поднял руку в ответ.
– Вот что, воин… Немедленно отведи эту женщину к Афранию.
Женщина вроде как прекратила рыдания, но продолжала всхлипывать.
– Послушай, сейчас мой легионер проводит тебя к центуриону Афранию Декстру. Расскажешь про Беренику и Александра все, что мне говорила. Ты поняла?
– Разве я глупа? – усмехнулась Флавия, отирая слезы.
– Потом, Децим, отвези домну на виллу Филона. Там тебя, милая, встретят как дорогую гостью.
Женщина недоверчиво приподняла бровь.
– Филон всех так встречает, – слукавил Приск.
И на всякий случай написал письмо механику с просьбой принять женщину и разместить как приличествует знатной даме.
Работы на развалинах тем временем продолжались.
– Без меня сундук не открывать, – приказал Приск центуриону Фалькону. – Все найденное отправить на виллу Филона под охраной. Я сейчас же… забираю три контуберния для одного срочного дела. Знаешь дом у столетнего кипариса?
– Как не знать! Там напротив такой лупанарий, такие цыпочки!.. – Центурион причмокнул. Был Фалькон годами старше Приска (но старше ненамного), широкоплечий, полноватый, в новеньких доспехах – старые наверняка пришлось продать – потому как не сходились на раздобревшей фигуре.
– Теперь вряд ли… – хмыкнул трибун.
– Не-е, говорят, девочки все спаслись и по-прежнему принимают посетителей, – не согласился центурион.
Сирийские легионы – это сирийские легионы – служба в них зачастую проходит в лупанариях, тавернах да винных лавках, недаром центурион так располнел.
Приск усмехнулся: хороший солдат всегда отыщет жрачку и девок – так что центурион наверняка прав.
– Отлично… Пошлешь туда три контуберния – но не в лупанарий… – уточнил трибун, – а к дому со столетним кипарисом. Прикажешь стоять поблизости – не на виду. Как раз возле лупанария всем и тереться. Чтобы со стороны казалось, будто парни решили порезвиться и устанавливают очередь…
– А они могут?… Ну в лупанарий…
– Когда я отпущу. И пусть прихватят с собой ручного «барана».
Речь, разумеется, шла не о настоящем таране, что разбивает городские ворота, а о толстом бревне с бронзовой башкой-«бараном». Им легионеры высаживали двери, которые заклинило после землетрясения.
– И да… пусть возьмут с собой лестницу.
– Э… да у нас настоящий штурм! – воскликнул центурион почти с радостью.
Видимо, решил, что это будет весело.
* * *Пан топал домой в приподнятом настроении – то ли он не боялся хозяина, то ли домашняя трепка была для него делом привычным.
Дом рядом с кипарисом оказался ничуть не поврежденным землетрясением – как и сам кипарис. Только зелень огромного дерева припорошило известковой пылью, отчего великан казался поседевшим. Этот район пострадал меньше других – даже фонтан на перекрестке функционировал, и, выстроившись в очередь, горожане набирали в кувшины воду.
Дом, о котором говорил Пан, напоминал крепость. В Антиохии любят дома с множеством окон, их украшают колонками и фронтончиками. А тут на улицу не выходило ни единого окна, а массивная дверь была плотно заперта, как будто никто в этом доме не жил.
– Будем стучать? – спросил оробевший вигил, оглядываясь по сторонам, – даже он почуял подвох.
– Погоди!
Приск оглянулся – его легионеры уже толклись возле дверей лупанария, перебрасываясь шуточками. Однако прибыли они – как и приказал Приск – с оружием и прихватили с собой «барана». Приск подал им знак, вояки враз построились, бегом пересекли площадь, два контуберния встали у входной двери, а третья восьмерка побежала за угол – у дома мог быть выход на соседнюю улицу, и там стоило перехватывать слишком резвых обитателей.
– А вот теперь можно и постучать, – сказал трибун.
Но не успел.
На крыше дома мелькнула тень, вниз сорвалась черепица. И, прежде чем кто-то сообразил, в чем дело, или что-то разглядел, трибун заорал «Щиты!», толкнул ничего не соображавшего вигила к стене и сам ринулся вплотную к кладке.
Пан в растерянности остался там, где стоял. Потом, связанный, неловко прыгнул в сторону.
Замешкайся Приск – два дротика ударили бы его в грудь – а так один просвистел мимо, а второй – чиркнул по шлему. Вдобавок кто-то сверху – не разобрав что к чему – пронзил Пана дротиком насквозь. А может – наоборот – разобрал. Хотя Пана пробило насквозь, умер он не сразу – а еще скреб древко, пытаясь вырвать его из груди, и на губах его пузырилась красная пена.
– Чтоб им заболеть! – пробормотал вигил, невольно приседая. Приск ухватил его за ворот туники и удержал на ногах.
На счастье, легионеры показали отличную выучку, среагировали мгновенно, успели прикрыться щитами от посыпавшихся сверху снарядов. Судя по крику – одного все же задело – в руку или ногу. Там, наверху, ведущих обстрел было не меньше десятка, и эти десять умели вести заградительный огонь.
– Черепаха! – крикнул Приск. – Таран!
Получалось в самом деле что-то вроде штурма крепости. Ну опыта в подобных делах Приску не занимать – Дакия его научила, как брать неприступные твердыни.
Два контуберния мгновенно перестроились и, прикрываясь щитами, подошли к двери. Тут передняя часть черепахи раскрылась, и «баран» яростно боднул дубовую дверь. От первого удара она треснула, а от второго – вылетела внутрь горой обломков и щепок.
За дверью никого не было. Легионеры ринулись внутрь.
Раздался визг – женский…
Трибун рванулся следом за своими легионерами.
– Мне нужен Амаст! – крикнул Приск, хватая за тунику какого-то паренька в атрии, что пытался укрыться в углу и слиться со стеной.
– Он в триклинии… – У раба от ужаса прыгали губы.
Легионеры тем временем уже успели по лестнице взбежать на крышу – и там рубили тех, кто осмелился встретить градом дротиков римских солдат в римском городе. У людей Амаста имелись при себе мечи, но не было ни щитов, ни шлемов, ни доспехов. А значит – и не было шанса уцелеть. Бой был короткий и кровавый. Трое упали наружу – остальные тела – в перистиль, ломая туи и рододендроны.
Приск, держа пойманного раба за шкирку, вместе с тремя легионерами ворвался в триклиний. Стол был уже накрыт, на столе – целый кабан с румяной поджаристой корочкой, порезанный на куски, налитое в серебряные кубки разбавленное вино – но ни хозяина, ни гостей за столом. Лишь оброненный венок да снятые сандалии… Судя по всему, Амаст и его дружки успели удрать. Опять! О, боги, чтоб у них на пути оказался вход в Аид!