Александр Прозоров - Душа оборотня
Олег отвязал свою телегу, Вторуша влез на козлы, хлестнул лошадь, и повозки ходко покатили по лесной дороге.
Лес по сторонам сменился: березы, осины и ели незаметно уступили место соснам. Величавые деревья росли редко, и бор просматривался далеко вглубь несмотря на надвигающиеся сумерки. Коричневато-желтые стволы горели в заходящем солнце янтарем, густые кроны висели над головой, точно темно-зеленые облака. Пахло смолой и хвоей. Корни все чаще змеями переползали дорогу, и телеги подпрыгивали на них, кренясь, как корабль во время шторма. Вторуша знай подхлестывал лошадь, и Олег, не имевший богатой практики в управлении гужевым транспортом, прилагал все усилия, чтобы не отстать. Злобно всхрапывала Сивка, привязанная к повозке Середина: хозяин все больше шагом ездил, а теперь вдруг рысью пустился.
Сквозь сосны справа блеснула вода. Вторуша свернул с дороги и напрямик, петляя меж стволов, двинулся к реке. Колеса мягко зашуршали в желтой хвое, устилавшей землю. Лес расступился. Вдоль обрывистого берега с висящими над водой корнями купец направился к песчаному плесу.
— Здесь остановимся, — буркнул он, спрыгивая с телеги, — распрягай коней, я хворост соберу.
Олег спустился на землю, присел, разминая ноги. Свежий воздух, напоенный запахами реки и хвойного леса, был до того вкусен, что хотелось резать его и есть, как краюху хлеба. Середин выпряг лошадей и по очереди свел их к воде. Речка была неширокая, с песчаными берегами. В прозрачной воде колыхались водоросли. Стайка мальков прыснула от берега, когда лошади, увязая в сыпучем песке копытами, вошли в воду. Ведун скинул сапоги, засучил штаны и тоже ступил в реку. Сложив ладони ковшиком, он плеснул на лицо, напился и, подождав, пока вода успокоится, посмотрел на свое отражение. Лицо загорело, волосы выгорели, короткая бородка, сливаясь с усами, обрамляла знакомую физиономию. Середин подмигнул отражению. Лошади фыркали, иногда отрываясь от воды и поглядывая по сторонам. На ходу расстегивая куртку, Олег вышел на берег. Вечер вступал в свои права: лес потемнел, зажигались первые робкие звезды, небо наливалось темной синевой, переходящей в фиолетовый сумрак на западе.
Скинув рубаху, ведун запрыгал на одной ноге, снимая штаны. Прохладный воздух освежил тело. Разбежавшись, Олег сильно оттолкнулся ногами и, подняв тучи брызг, обрушился в воду. Разом исчезла усталость, захотелось без причины заорать во все горло, радуясь нахлынувшей бодрости, прозрачной влаге, проснувшейся в руках силе. Он и заорал, крутясь в реке мельничным колесом, хлопая ладонями и гикая от удовольствия.
— Эй, парень! Плыви к берегу, давай, давай, — срывающийся на крик голос заставил Середина угомониться.
От сбившихся в кучу телег к реке бежал Вторуша с топором в руке. С разгону купец залетел в воду по пояс и, держа руку с топором на отлете, протягивал другую к Олегу.
— Давай, выгребай, сейчас я его, вместе сдюжим, давай, мил человек…
— Ты чего? — Середин неспешно подплыл к берегу, встал, ощутив под ногами песчаное дно, огляделся. — Увидел кого?
Вторуша опустил топор.
— Я думал, тебя водяной схватил, — растерянно пробормотал он. — Ты ж орешь, как хряк под ножом.
Олег захохотал так, что лошади, смотревшие на людей с недоумением, шарахнулись в сторону.
— Так это я от радости. Эх, жизнь хороша! А, купец?
Вторуша в сердцах плюнул, повернулся и побрел к берегу. Олег догнал его, обнял за плечи:
— Ну, не серчай.
— Да ну тебя. Только зря одежу намочил. Чумовой ты какой-то…
— Что есть, то есть, — согласился Середин. — Ты лучше скажи: сетка али невод у тебя не запасен? Тут рыбы, наверное, несчитано-немеряно, а жрать все одно нечего — может, рыбки наловим?
— Сетка есть. Вон, в моей телеге, под поклажей.
Середин раскатал сеть на песке. Ячейки оказались крупные, в пол-ладони, камни с отверстиями служили грузилами. Справа, под обрывом, возле упавшей в реку сосны, где течение было не такое быстрое, он осторожно, чтобы не спугнуть возможную добычу, вошел в реку. Широко размахнувшись, бросил невод, стараясь накрыть как можно больше поверхности. Сеть пошла под воду, исчезая в зеленоватой глубине. Подождав, Олег ухватил края невода и, быстро перебирая, потянул на себя. В сети кто-то бился, дергая ее из стороны в сторону. Пятясь, ведун вышел на берег. В ячейках запутались три сазана, килограмма по три каждый, и сом, в руку длиной. Олег оглушил рыбу подвернувшейся под руку корягой, выпутал из сети и понес к лагерю. Вторуша уже разложил костер и теперь рассыпал овес по торбам, собираясь кормить лошадей.
— Вот, гляди какой улов, — приподнял Олег добычу.
— Мелковата, — пробурчал купец, — вот у нас сом однажды теленка с водопоя утащил. Только голову и нашли потом.
— Ну, ты сказал, — Олег бросил рыбин у костра, — а бражки под телятину он у вас не спросил?
— Вот, лопни мои глаза, коли соврал!
— Ладно, котелок есть у тебя?
— Есть. Сейчас, коней покормлю и займусь.
Олег вернулся к реке, нашел глинистый выход на берегу и простирнул пропитавшуюся потом рубаху.
Вечер перешел в ночь, похолодало. Середин накинул куртку на голое тело, надел кожаные штаны, подхватил сапоги и подсел к костру. Вторуша, бросив в котел рыбьи головы, хвосты и плавники, резал рыбу крупными кусками. Потрескивали в огне сучья, лошади хрустели овсом в подвешенных на головы торбах.
— Я сомика варить не стану, — сообщил Вторуша, — мы его в углях запечем. И похлебка будет, и жарево. Лады?
— Лады, — ответил Олег, растягиваясь у огня.
Он облокотился на локоть, наблюдая, как купец колдует над котелком. Вторуша экономно подсолил похлебку, зачерпнул деревянной ложкой, попробовал, подумал, добавил еще соли. Затем побросал в котел куски рыбы, помешал и присел у костра. Делал он все не спеша, степенно и размеренно.
— Слушай, купец, — спросил Олег, — а на кого это ты с топором кинуться хотел? Неужто на водяного?
— На кого, на кого… — Вторуша покосился на него, почесал затылок. — Стал быть на него, на водяного самого.
— Ну, ты даешь, купец, — усмехнулся Середин, — да что ж ты ему топором сделаешь?
— Знаешь чего, мил человек! Там думать не пришлось: я вижу — орешь ты и руками, чисто рыба хвостом, плещешь, подхватился да и кинулся.
— А если б вместе пропали, а?
— Ну, значит, доля такая. Ты меня спас, как же я могу по-другому? — Он внимательно посмотрел на Середина: — Эй, да ты смеешься надо мной! А я-то — олух…
— Ну, не сердись. Ты лучше скажи, чего ж ты на нежить с топором не пошел?
— Так под рукой не было! Я уж когда ты двух завалил, только и понял, чем я отмахиваюсь. У меня силы не дюже. Вот у Тиши, у брата… — Вторуша вздохнул, покачал головой. — Выходит, не всегда силушка спасает. Кому что положено, кому сколь отмеряно… — Он выкатил из костра половину углей, нанизал порезанного сома на веточки и пристроил над углями.
Посидели, помолчали, глядя в огонь. Плеснула рыба. Середин оглянулся. Луна проложила на реке дорожку. Вода под ее светом напоминала жидкое серебро. Комары звенели, словно кто-то далекий и неумелый пилил на скрипке заунывную мелодию. Вторуша закряхтел.
— Ох и есть охота… — Он зачерпнул из котелка, вытянул губы, пробуя похлебку. — Ну, вроде, готово. Давай-ка, подсоби.
Они сняли котелок с костра, поставили его прямо на землю. Вторуша разлил из кувшина остатки меда.
— Ну, помянем брата моего и мужиков, что сгинули.
Угрюмо выпили. Купец достал оставшийся хлеб, разломил пополам и протянул один кусок Олегу. По очереди зачерпывая ложкой, стали хлебать из котелка. «Сазан, конечно, рыбка ничего, — подумал ведун, — но уха без картошки… Знал бы — захватил мешок с собой из будущего. Все-таки скуден рацион местный: ну, мясо, ну, каша, репа пареная, пироги, рыба, сыр, грибы, молоко, а вот картошечки не хватает! Эх, почему же это Конкиста лет на шестьсот раньше не началась?» Олег заглянул в котел и выловил кусок сазана.
Уха оказалась настолько сытной, что сома решили приберечь на потом. Олег сложил куски рыбы в горшок из-под каши и поставил в сторонку, остывать. Вторуша пошел к реке вымыть котел, Середин крикнул ему вдогонку, чтобы тот прихватил топор на всякий случай, но купец только отмахнулся.
Костер догорал, и Середин подбросил несколько поленьев.
— Ты где спать-то будешь? — спросил вернувшийся с реки Вторуша.
— Да здесь и лягу возле огня.
— А-а, ну, я тогда на возок, к товару поближе.
Купец проверил, как привязаны лошади, достал кусок овчины и передал Середину — все мягче будет. Свет от костра золотил стволы сосен, в полутьме всхрапывали лошади, глядя на огонь блестящими, как антрацит, глазами. Ночь была ясная, крупные звезды помаргивали, едва заметно кружась вокруг Полярной звезды. Олег отыскал Большую Медведицу. Где-то он слышал, что со временем положение звезд меняется и через несколько тысячелетий можно не узнать знакомые созвездия. Но то ли десяток столетий для Вселенной слишком мало, то ли Олег забыл контуры Медведицы из своего века, однако явных изменений он не обнаружил. Вот и Полярная на месте.
