Валерий Белоусов - Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости
21 июня 1941 года. 19 часов 51 минута.
Минск
Командующий Западным фронтом (не Округом, а со вчерашнего дня — Фронтом) генерал армии Павлов находится не на фронтовом ГКП, а в Минском окружном Доме Красной Армии. Наслаждается опереттой «Свадьба в Малиновке»…
Рядом с ним первый заместитель командующего генерал-лейтенант Болдин И. В.
Оперетта им нравится, особенно веселит Попандопуло…
Неожиданно в ложе появляется начальник разведотдела штаба Западного фронта полковник С. В. Блохин. Наклоняется над ухом Павлова, что-то шепчет…
— Что за ерунда! Этого не может быть! — раздраженно бурчит Павлов.
Начальник разведки пожимает плечами и удаляется.
— Чепуха какая-то… — наклонившись к Болдину, вполголоса говорит Павлов. — Разведка сообщает, что на границе, якобы, очень тревожно. Немецкие войска, якобы, приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы. Слушай, сделай что-нибудь с этим паникером, чтобы он не мешал мне больше![5]
21 июня 1941 года. 19 часов 57 минут.
Крепость Брест. Западный остров. Окружная автошкола погранвойск
Никто ничего не знает об этой школе, расположенной на самом краешке советской земли, с трех сторон окруженной сопредельной территорией. Только выжившие свидетели героической обороны крепости в один голос вспоминают, что не было в этой школе ни гаража, ни автодрома, ни учебных автомобилей… Видимо, злобный сталинский режим заставлял будущих шоферов учиться исключительно по картинкам. А когда ранним утром на Западный остров ворвался немецкий штурмовой отряд, втрое превышавший по численности личный состав школы, — все до единого фашисты были уничтожены шоферами в рукопашной схватке… вот такая это была интересная «автошкола»…
Начальник автошколы, воентехник первого ранга Безуглый с интересом рассматривает мокрого до нитки немецкого унтер-офицера… Картина заслуживает внимания — на связанном, мычащем сквозь кляп, выпучившим глаза немце — кайзеровский шлем с пикой![6]
— Ну и где же, бойцы, вы этого клоуна отловили? — на секунду прервав созерцание, любопытствует Безуглый.
— Там их трое было — расчет MG-34. Аккурат на нас направленный, у отметки 145, — старший из двоих курсантов-«шоферов», сержант Михаил Мясников, невысокий крепыш в комбинезоне, вытаскивает из нагрудного кармана мокрые зольдатенбухи. — Солдатиков мы от греха притопили, а старшенького — на наш берег. Полиции пограничной на сопредельной стороне уже нет, блокпост пустой, то-то собаки немецкие второй день не лают.
— А вообще немцев в прибрежных кустах — как грязи! — добавляет второй «шофер», ефрейтор Колпаков. — Саперы лодки подтаскивают, вот здесь и здесь… — Колпаков показывает места на карте. — Окопы немцы не роют, стоят биваком. И вроде у них не иначе как… партсобрание — офицеры личному составу что-то вслух зачитывали.
— Добро! — кивает Безуглый. — Так, ребятки, кликните из канцелярии Немца и несите скорее горячий утюг — видите, совсем наш гость продрог, надо ему форму подсушить…
— Раздеть? — прикидывается дурачком Мясников.
— Нет, прямо на нем сушить будем! — криво ухмыляется Безуглый. — Ой, чой-то он головою затряс? Не хочешь утюга, да? Разговаривать будешь, камрад?
Из канцелярии возвращается Колпаков в компании еще одного курсанта — ефрейтора Алексея Фридриховича Вольфа, по кличке Немец.
— О, Алеша! — радуется Безуглый. — Давай-ка, переведи нам, что этот клоун лопочет!
— Говорит, что он социал-демократ, — хмыкает Вольф, — к тому же в тридцать третьем году голосовал за товарища Тельмана!
— Вот как! — широко и радостно улыбается Безуглый. — Это хорошо его характеризует! Чего он там еще лопочет? Гитлер капут, говоришь? Ну и ладненько! Колпаков, отставить утюг! Он нам просто по доброте душевной сейчас все-все расскажет! Немец, давай переводи…
21 июня 1941 года. 20 часов 10 минут.
Город Брест. Парк имени Первого Мая
Утомленное солнцеНежно с морем прощалось…В этот час ты призналась,Что нет любви…
Очаровательная блондинка, в шифоновой белой блузке, юбке-клеш, с прической, как у Марики Рокк, доверчиво прижимается к плечу младшего лейтенанта Бори Элькина — молодого красного командира в форме танкиста — изумительного стального цвета.[7]
Красивая пара… Вот только девушка отчего-то грустна…
— Эх, мивый, мивый… коханий… ведь завтра вОйна… закатуют тЭбья…
Элькин в остолбенении смотрит в ее затуманенные слезой голубые глаза…
21 июня 1941 года. 20 часов 12 минут.
Кобрин. Дом Красной Армии
На сцене — приключения, любовь, цыгане… в зале — половина зрителей в парадно-выходной форме. Коробков и Сандалов сидят в отдельной ложе.
Что-то нервничают. Наконец, Коробков не выдерживает:
— Слушай, Сандалов, пойдем-ка в штаб….
Стараясь не привлекать внимания, командиры тихо выходят…
21 июня 1941 года. 20 часов 14 минут.
Крепость Брест. Остров Пограничный. Штаб 3-й погранкомендатуры
— Таким образом, тащщ генерал, численность личного состава достигла ста пятидесяти двух человек, что на треть больше, чем по штату. Из них сверхсрочнослужащих, отслуживших к 1 января три года и не уволенных в запас особым приказом Наркома, — пятьдесят два человека. Старослужащих бойцов срочной службы, отслуживших два и более года, — шестьдесят человек, остальные — новое пополнение, — докладывает генералу Богданову начальник 9-й пограничной заставы лейтенант Андрей Митрофанович Кижеватов.
— Новички «те самые»? — уточняет генерал.
— Так точно! — кивает Кижеватов. — Призыв 1940 года, особо качественный. Девяносто пять процентов призывников имеют высшее и среднее специальное образование, с начальным образованием нет ни одного человека. Семьдесят два процента вновь поступивших — коммунисты и комсомольцы.[8] Все призывники только из добровольно изъявивших желание служить на границе и прошедших спецпроверку и учебную заставу Округа.
— Чем твои люди сейчас занимаются? — спрашивает генерал.
— В дозорах и секретах одномоментно у нас находятся до сорока пяти бойцов, остальные заняты боевой подготовкой или несут службу по распорядку дня.
— Как у тебя с оружием и боеприпасами? — продолжает спрашивать Богданов.
— Вооружение заставы по сравнению с прошлым годом значительно увеличилось! — сразу видно, что лейтенант этому факту очень рад. — Сейчас мы имеем три станковых и шесть ручных пулеметов, три ротных миномета, запас ручных гранат РГД-33 — до 1000 штук, патронов до 120 тысяч штук, в том числе имеются бронебойные. Произведена 18 июня, согласно приказа Наркомата, полная замена «драгунок» и карабинов на автоматические — ABC и самозарядные винтовки СВТ, в пропорции 1:3, имеются также два пистолета-пулемета ППД. Комсостав вместо револьверов Нагана вооружен пистолетами «Тульский-Токарев». Сдаваемое оружие смазано и складировано, но отправить в тыл Округа его еще не успели.
— Что у тебя с инженерными сооружениями? — Богданов внимательно слушает без малейшей запинки диктующего сведения Кижеватова.
— Согласно приказа Наркома, подготовлены дерево-земляные огневые сооружения, вырыты перекрытые сверху окопы и укрепленная траншея, под зданием конюшни оборудован блиндаж, протянуто скрытое малозаметное проволочное заграждение в три кола длиной до 600 метров, — отвечает лейтенант.
— Ну и… как вы тут… вообще? — слегка помягчел лицом генерал.
— Последние шесть месяцев, согласно ориентировки Наркомата, застава несет службу в усиленном режиме, а последнюю неделю бойцы спят не раздеваясь, оружие хранится в свободном доступе, в пирамидах в казарме, боеприпасы и гранаты на прикроватных тумбочках! — четко доложил Кижеватов и, как-то несколько неуверенно, добавил после небольшой паузы (потому что военный человек не должен выглядеть невоспитанным в глазах высшего командования. А воспитанные военные люди никогда не требуют от высших командиров объяснений их действий). — Мы ждем приказа, товарищ генерал-лейтенант…[9]
Богданов молчал почти минуту.
Наконец генерал поднял на лейтенанта глаза и сказал чуть дрогнувшим голосом:
— Считай, что дождались. У тебя связь работает?
— У меня? — недоуменно переспрашивает Кижеватов. — Так точно! Работает устойчиво. Провод закопан, замаскирован, ежедневно прозванивается. Как можно без связи?
— Ну, а вот армейцы как-то обходятся… — почти сплевывает Богданов и решительно, как с обрыва в реку, рубит: — Слушай приказ, лейтенант! Кобрин-41!
