Нэпман 1. Красный олигарх - Алим Онербекович Тыналин
Я удовлетворенно кивнул. Да, связи решают все, что в будущем, что в прошлом. Главное грамотно их оформить.
Мысли невольно вернулись к предстоящему заказу. Крестовский наверняка тоже готовится во всеоружии. У него связи в наркомате, свои люди в банках. Но у нас есть то, чего нет у него — реальные технологические преимущества. Хотя… я вспомнил его намеки в театре. Он явно что-то задумал.
— Василий Андреевич, — я захлопнул папку, — пора проверить производство. Идемте в цеха.
На улице шел все тот же снег. Степан придержал дверцу «Бьюика». По дороге к мартеновскому цеху я размышлял о завтрашнем дне.
Все документы в порядке, технология отработана, люди знают свое дело. Но червячок сомнения все же грыз — не мог Крестовский просто так отступить. Что он припас напоследок?
«Бьюик» остановился у проходной мартеновского цеха. Здесь уже ждали Соколов и Величковский.
Жар мартеновских печей чувствовался даже в коридоре. Знакомый запах раскаленного металла и огнеупорной футеровки.
В будущем я часто спрашивал себя, зачем мы сохраняем мартены, когда есть электропечи? Сейчас понимал, иногда старые технологии надежнее новых, особенно когда речь идет об оборонном заказе.
— Леонид Иванович, — Соколов указал на третью печь, — здесь мы провели модернизацию по схеме профессора. Температура выше, а расход топлива меньше.
Величковский, склонившись над смотровым окном, что-то быстро записывал в блокнот. Его седая бородка чуть подрагивала. Верный признак, что профессор доволен увиденным.
— А справимся с объемами? — я озвучил главное опасение. — Заказ большой, сроки жесткие.
— Справимся, — уверенно кивнул Лебедев, вытирая пот со лба. — У нас теперь стойкость футеровки втрое выше. Можем держать печи на максимуме дольше.
Я смотрел, как сталевары колдуют над плавкой. Все движения отточены, каждый знает свое дело. В этом наше преимущество перед Крестовским, у него новее оборудование, но наши люди опытнее.
— Профессор, — окликнул я Величковского, — что скажете по легирующим добавкам? Хватит запасов?
— Молибден придется экономить, — он оторвался от блокнота. — Но я разработал новую схему. Если добавлять хром на финальной стадии плавки, тогда хватит.
Да, с материалами будет непросто, подумал я. В будущем такие вопросы решались просто, открыл каталог, заказал, заплатил. Здесь каждая поставка это квест с неизвестным финалом.
Мы прошли в прокатный цех. Штром уже ждал у новой калибровочной клети. Сорокин что-то объяснял молодому мастеру, размахивая логарифмической линейкой.
— Если получим заказ, придется работать в три смены, — заметил Соколов.
— Люди справятся, — я был в этом уверен. — Главное — наладить поток. В первую неделю будет тяжело, потом втянутся.
Вспомнился мой первый оборонный контракт в будущем. Тоже все казалось невозможным, но справились, даже раньше срока сдали. Здесь сложнее, нет современного оборудования, нет отлаженной логистики. Зато есть опыт и понимание, куда двигаться.
— Виктор Карлович, — обратился я к Штрому, — калибры готовы?
— Яволь… то есть, да, товарищ директор, — он протянул мне идеально вычерченную схему. — Первая партия валков уже в работе.
Я оглядел цех. Все крутится, движется, работает как единый механизм. Прорвемся, решил я. Даже если Крестовский готовит какую-то пакость — у нас есть главное: технология, люди и воля к победе.
В цех торопливо вошел запыхавшийся Головачев:
— Леонид Иванович! Звонил Бауман. Просит срочно приехать к нему в райком. Сказал, есть важная информация по завтрашнему заседанию комиссии.
Я взглянул на часы. Почти четыре. До конца рабочего дня еще успею.
— Соколов, завершите проверку, — распорядился я. — Особое внимание термичке. Утром доложите. Степан! — крикнул я в сторону входа. — Заводи машину, едем в райком.
По дороге я размышлял. Если Бауман вызывает так срочно, значит, узнал что-то действительно важное. Возможно, о планах Крестовского? Или о составе комиссии? В любом случае, информация из райкома партии лишней не бывает.
«Бьюик» свернул на Мясницкую. Начинало темнеть, в окнах домов зажигались огни.
Здание райкома партии, бывший особняк купца Прохорова, встретило меня теплом натопленных печей и запахом сигарет. В приемной Баумана привычно стучала машинистка на «Ундервуде», перепечатывая какие-то протоколы.
— Карл Янович у себя, ждет вас, — кивнула она, не отрываясь от работы.
Бауман стоял у окна кабинета, разглядывая вечернюю Мясницкую. Его худощавая фигура в полувоенном кителе четко вырисовывалась на фоне темнеющего неба. На столе под зеленым абажуром лампы лежала стопка документов, некоторые с грифом «Секретно».
— А, Леонид Иванович, — он обернулся, привычно протирая пенсне в золотой оправе. — Присаживайтесь. Чаю?
Я отметил, что его длинные нервные пальцы слегка испачканы чернилами, значит, недавно работал с важными бумагами, которые доверял только себе.
— Спасибо, но давайте сразу к делу.
— Да-да, конечно, — Бауман присел за стол, аккуратно расправляя безупречно отглаженный китель. — У меня две новости. Начну с хорошей: в комиссии появился еще один наш человек. Помните профессора Дубровского из Промакадемии?
— Тот самый, что консультировал нас по термообработке?
— Он самый. Его включили как технического эксперта буквально сегодня утром.
Я кивнул. Дубровский был хорошим специалистом и, что важнее, человеком принципиальным. Если он увидит преимущества нашей технологии, будет отстаивать их перед кем угодно.
— А вторая новость?
Бауман снял пенсне и устало потер переносицу:
— Крестовский что-то затевает. По моим данным, он встречался вчера с Николаевым. Неофициально, у себя на даче в Малаховке.
Я почувствовал, как внутри все напряглось. Николаев, куратор броневой программы из ВСНХ, славился своей принципиальностью. Взяток не брал, на уговоры не поддавался. Что могло заставить его поехать на дачу к Крестовскому?
— Есть подробности встречи?
— Только то, что они обсуждали какие-то довоенные технические журналы. Вроде бы немецкие.
А вот это любопытно. Неужели Крестовский раскопал старые публикации о наших разработках? Тогда понятно, почему Николаев заинтересовался, он же фанатик технического прогресса.
— Вы же понимаете, Леонид Иванович, — Бауман снова надел пенсне, — если Крестовский убедит Николаева, что ваша технология не оригинальна, делу конец.
— Понимаю, — я мысленно перебирал варианты. — Но ведь у нас есть все расчеты, графики испытаний.
— Да, но… — Бауман замолчал, нервно постукивая карандашом по столу. Потом продолжил: — Николаев может поставить вопрос о патентной чистоте. А это значит отложить решение минимум на месяц, пока будут проверять все довоенные источники.
Я смотрел на вечернюю улицу через окно кабинета. Моросил мелкий дождь, в лужах отражались желтые огни фонарей. Где-то прогрохотал трамвай.
Крестовский грамотно выбрал момент.
