Позывной "Курсант" - Павел Барчук
Посыл Ивана был понятен без слов, в том числе и самому товарищу сержанту государственной безопасности. Остальные пацаны с любопытством наблюдали за развитием событий. Даже с азартом. Мне кажется, была бы возможность, они бы начали делать ставки, кто кого вздрочнёт, Ванька Панасыча или Панасыч Ваньку.
— А-а-а-а-а…Бунт, значится…Ну, хорошо…– Подозрительно спокойным тоном высказался Шипко.
Он вдруг резко развернулся на месте и вышел из спальни.
— Охренеть…А что, так можно было?– поинтересовался я, сидя на постели и глупо хлопая глазами, словно очумелый филин. — Просто не вставать и все? И никаких карательных мер?
Вообще, конечно, я бы с удовольствием еще поспал. Веки горели огнем и тяжёло поднимались. Упасть обратно на подушку хотелось просто до одури. Ибо нечего сидеть по ночам на крылечке и думать о дебильных снах деда. Может, они мне вообще снятся по старой памяти. Типа, остаточное явление.
— Он ушёл… И как быть? Встаем? — Недоверчиво спросил Бернес, а потом посмотрел на меня.
Именно на меня. Будто я решал, что должен делать каждый из детдомовцев. Отлично. Постепенно набирается электорат.
Ответить я не успел. Дверь в комнату снова распахнулась. Даже не распахнулась, а с грохотом отлетела в стену. Удивительно, как петли остались целы. По спальне, в направлении кровати Подкидыша, промаршировал Шипко. На лице у него была радостная улыбка, в руках — ведро, полное воды. И первое, и второе вызывало смутное сомнение, что Николай Панасыч — человек вовсе не с короткой памятью. Наглость Ивана в свою сторону он не забыл и скорее всего вообще не забудет. Более того, сделает сейчас все, чтоб Подкидыш тоже хорошо запомнил, как нужно и как не нужно вести себя с куратором.
С ходу, оказавшись рядом со своей целью, сержант госбезопасности просто взял и перевернул ведро вверх дном. Это было мощно… Получился самый настоящий Ниагарский водопад.
— Млять!!! — Ванька подскочил на месте.– А-а-а-а-а! Етическая сила!
Реально подскочил. Вот прямо как лежал, так его вверх и подкинуло. Он сел на кровать, оголотело покрутил головой. Потом, наконец, понял, откуда пришла беда, и вылупился на довольного Панасыча, при этом беззвучно открывая рот. Видеть Подкидыша, у которого закончился словарный запас, было непривычно. По Ванькиному лицу стекала вода, которая, судя по его же сильно округлившимся глазам была ледяной.
— Вы чего⁈ Озверели совсем⁈ — Детдомовец отпихнул в сторону мокрое одеяло. А что там пихать, если вся его постель превратилась в одну большую лужу.
— Пока ещё нет. — Все с такой же радостной улыбкой сообщил Шипко. А потом добавил. — Но вот сейчас, етить твою налево, точно озверею.
С этими словами он шагнул к Подкидышу, а затем резко ухватил пацана за ногу, дернув его конечность вверх. После того, как Ванька совсем утратил связь с реальностью, еще больше охренев от творившегося беспредела, Шипко, как ни в чем не бывало, потащил детдомовца к выходу из спальни. Поямо за ногу и потащил. Картина, конечно, эта выглядела феерично. Не хватало для полноты ощущений, чтоб Панасыч еще насвистывал какую-нибудь мелодию, а второй, свободной рукой, держал на плече бензопилу. Чисто сцена из хоррора. Честное слово.
Надо отдать должное, Ванька мгновенно обрел утерянный дар речи. Он орал и даже пытался сопротивляться. А как тут не заорешь, если тебя с постели, словно кусок говна стягивают. Он еще и долбанулся башкой о пол, когда свалился с кровати.
Однако, Шипко, не останавливаясь, не реагируя на отборный мат, который сыпался из пацана, как горох из дырявого мешка, совершенно спокойно, без лишних эмоций, продолжал тащить воспитанника на улицу. И хочу сказать, силы то у товарища сержанта государственной безопасности оказалось немеряно. Он на трепыхания Подкидыша, который пытался хвататься за все, что попадалось на пути, вообще не обращал внимания.
— Пустите! А-а-а-а-а! Не имеете права! Я буду писать товарищу Ежову! — Голосил Подкидыш, извиваясь, словно червяк.
— Да хоть товарищу Сталину… — Невозмутимо ответил Шипко, а потом сильнее дернул за ногу Ваньку, который ухитрился в этот момент одной рукой вцепиться в дверной косяк.
Ванька матернулся от боли и выпустил свою последнюю надежду. Через секунду куратор уже тащил Подкидыша по коридору на выход из корпуса.
— Педагог от бога…– Сказал я, глядя вслед Папасычу. — Какой, на хрен, Макаренко, когда вон какие кадры имеются.
— Ты это… — Погрозил пальцем Заяц. Он, наконец выбрался из своего одеяла, вскочил на ноги и теперь натягивал штаны. — Ты про бога осторожнее тут. Нет его! Понял?
— Ребят, айда позырим! — Корчагин уже успел надеть штаны с рубахой, поэтому первым рванул из спальни вслед за Шипко.
Долго упрашивать детдомовцев не пришлось.
Как оказалось, Панасыч за эти несколько минут успел преодолеть порог барака и крыльцо. Когда мы выскочили на улицу, злой Подкидыш уже вставал из слегка подмерзшей за ночь грязи. Шипко замер неподалёку, с радостным лицом и по-отцовски добрым взглядом. Маньяк чистой воды…
— Что, спрашиваю, надо делать, если прозвучала команда:«Подъем?» — Добрым, ласковым тоном поинтересовался он у Ваньки.
— Встать…– Подкидыш посмотрел вниз, на свои голые ноги, на казённые, темно-синего цвета трусы, и поморщился.
Конечно, если бы не заморозки, ему вообще было бы туго. Извозился бы по самые уши. А так, всего лишь отделался небольшими комками грязи, прилипшими на ткань.
— Громче! Не слышу! — Шипко нарочито приложил ладонь к уху, изобразив локатор.
— Встать!!! Надо встать! — Заорал Подкидыш, а затем двинулся ко входу в корпус, решительно впечатывая босые пятки в холодную землю.
Видимо, в его представлении он сейчас находился где-то между испанскими революционерами и Че Геварой. Правда, последний ещё никому не известен, но не суть. Главное — то настроение, которое демонстрировал Иван. Этакий невинно пострадавший за правду герой.
— Разве было разрешено идти? — Искренне удивился Панасыч. Настолько искренне, что стало понятно — издевается товарищ сержант. — Могу ошибаться, человек я немолодой, иной раз память подводит, но мне кажется, етить-колотить, никто и не спрашивал разрешения…
Ванька замер на месте, выдохнул сквозь сцепленные зубы, а потом развернулся к воспитателю и громко отчеканил.
— Разрешите идти, товарищ сержант государственной безопасности?
— Разрешаю. — Кивнул Шипко с деловым видом.
Подкидыш снова крутанулся на месте и двинулся в корпус. Однако, уже перед самым крыльцом не выдержал. Бегом рванул вперед, поджимая пальцы босых ног. Ясное дело, земля же холодная.
— Не
