Перед рассветом - Василий Анатольевич Криптонов
Гаврила вдруг остановился. Серьёзно сказал:
— Хороша у вас барышня, ваше сиятельство. Вы уж не обижайте её.
Я улыбнулся. Хотел бы посмотреть на того, кто полезет обижать эту «барышню»… Вслух пообещал:
— Не беспокойся. Не обижу.
* * *
На следующее утро Надя передала с Вовой изящные розовые туфельки, несколько мотков разноцветной пряжи и принадлежности для вязания.
Туфли привели Свету в полный восторг, а вот вязание не заинтересовало. То, что у нее получилось изобразить, напоминало растрепанную мочалку. И Света вцепилась в любовные романы. Проглотила за сутки все три и потребовала ещё.
Пришлось снова идти в библиотеку.
— Я смотрю, вы увлеклись, господин Барятинский, — заметил библиотекарь, отмечая в формуляре пять новых книг.
— О, да, — серьёзно кивнул я. — Чрезвычайно увлекательно чтение.
Библиотекарь всмотрелся в моё лицо, но, видимо сарказма там не углядел. И признался вполголоса:
— Честно говоря, я и сам почитывал. По молодости, да и не только… Не желаете ознакомиться с сочинениями графини Заболоцкой? Я вам скажу — весьма! Весьма увлекательно. Вообразите только: бедная, но гордая красавица…
— Благодарю вас, в другой раз, — оборвал я. — Пока возьму эти.
Библиотекарь обиженно поджал губы. Снова заскрипел карандашом, заполняя формуляр.
— Вот, прошу. Распишитесь.
Я взял карандаш. А в следующую секунду его вырвали из моих пальцев. Тот, кто вырвал, взмыл под потолок.
— Государю императору — ура! — донеслось оттуда.
Карандаш упал на стол и покатился по нему, я едва успел подхватить.
— Ваш фамильяр, господин Барятинский… — возмущенно начал наливающийся гневом библиотекарь.
— Прошу меня простить, — я схватил книги подмышку. — Распишусь потом, — и вслед за Джонатаном побежал к выходу.
Крикнул на бегу:
— Что там ещё за пожар? Света⁈
Джонатан промолчал, сосредоточенно взмахивая крыльями.
— Нет? А что? Витман приехал?
Джонатан молчал. Ладно, чёрт с ним. Скоро сам всё увижу… Собственно, кажется, уже вижу.
Джонатан направлялся к группе, стоящей на дорожке. Дорожка вела от въездных ворот академии к жилому корпусу. Курсанты, человек десять, толпились вокруг чего-то, и любопытные продолжали подходить. Да что там происходит, чёрт возьми⁈
Я прибавил ходу.
— … котика? — донёсся до меня изумленный голос Жоржа. — Какого ещё котика? Где ты его взял?
Я растолкал однокашников и пробился к центру событий.
Оказалось, что курсанты окружили Гаврилу. Тот одной рукой мял снятый картуз, другой прижимал к груди знакомую корзинку.
— Что случилось? — резко спросил я.
На меня обернулись все. В глазах Гаврилы засветилось облегчение.
— Ваше сиятельство… — начал было он.
— Этот человек решил загубить ни в чём не повинное животное! — объявила Волкова. Ткнула в Гаврилу пальцем. — Я столкнулась с ним здесь, на дорожке, когда он шёл к корпусу. Удивилась корзинке с едой навынос и спросила, зачем ему эта еда. Прислуга, как известно, питается в академической столовой! Их рацион разнообразен и сбалансирован. Для чего ему пища со стороны?
— Он сказал, что собирался кормить котика, — добавил Юсупов. — Однако показать, что у него в корзинке, отказывается. Не говоря уж о том, что лично я никаких котиков на территории академии до сих пор не замечал…
— Котика? — ахнул знакомый голос. Стояла Злата в толпе курсантов с самого начала или подошла только сейчас, я не разглядел. — Но котикам нужен специальный корм! Их нельзя кормить человеческой пищей!
Злата повелительно взмахнула рукой. Корзинка взмыла вверх и опустилась на землю перед ней. Гаврила охнул, бросился было к Злате, но Юсупов остановил его замысловатым жестом. Гаврила застыл в странной позе.
Злата откинула салфетку, которой была накрыта корзинка. И подняла на Гаврилу взгляд, от которого несчастный дядька должен был провалиться сквозь землю.
— Милейший, вы в своём уме⁈ Пирожные! Салат с горчичным соусом! Жареные куриные крылышки! Вы соображаете, что делаете? От сладкого у вашего котика загноятся глаза! От горчичного соуса случится расстройство желудка. А тонкие куриные косточки могут вовсе убить несчастное животное!
— Ничего. Оно у меня привычное, — пробухтел Гаврила. — Животное-то. И курей жрёт за милую душу, и другое всякое…
— Это бесчеловечно! — объявила Злата. — Животных нужно кормить специализированными кормами! Либо же не заводить их вовсе.
— Совершенно с вами согласен, уважаемая госпожа Львова, — Жорж расплылся в сладчайшей улыбке. — Невыразимо приятно встретить в вашем лице такого образованного человека. Видно, что вы искренне любите животных.
— О, всем сердцем! — Злата зарделась от удовольствия.
— Однако же, — продолжил Жорж, — повторюсь: лично я ни разу не встречал на территории академии кошек. Кроме того, насколько мне известно, прикармливать бродячих животных запрещено правилами, обязательными для всех — дабы не разводить антисанитарию. — Он резко повернулся к Гавриле. — А ну, покажи мне своего котика! Прямо сейчас отведи к нему.
Злата всплеснула руками:
— Вы что же, господин Юсупов — полагаете, что этот человек нас обманывает⁈
— Увы, госпожа Львова, — Юсупов скорбно покачал головой. — Таковы простолюдины. Они постоянно готовы врать и изворачиваться. Что поделать — чернь…
— Так, ну хватит, — перебил я. Шагнул к Злате и забрал у неё корзинку. — Это — моё. Гаврила, спасибо за доставку. Можешь идти.
Заклинание, которым Юсупов заставил Гаврилу замереть, было несложным. Отменил я его без труда.
Гаврила поклонился, проскользнул между мной и Волковой и резво потрусил прочь. Юсупов и остальные курсанты обалдели настолько, что остановить дядьку никто не пытался.
— Ваше? — изумленно глядя на меня, пробормотала Злата.
— Именно. Обожаю пирожные, — я взял из корзинки эклер и демонстративно откусил.
— Поступление продуктов питания со стороны — нарушение академического распорядка, — ледяным тоном объявил Юсупов.
— Спасибо, — кивнул я, — Калиновский — там. Иди жалуйся.
И, помахивая корзинкой, устремился к учебному корпусу.
— Господин Барятинский! — меня догнала разгневанная Злата.
— Слушаю вас, госпожа Львова.
— Это возмутительно!
— Что именно? Котиков у меня нет. Мой фамильяр питается рыбой, которую ловит в озере. Не понимаю, что вас возмущает.
— Вы заставили этого человека лгать! Он говорил неправду, покрывая вас!
— Говорил, — кивнул я. — А знаете, почему?
— Почему же?
— Потому что я, в отличие от вас, знаю имя этого человека. Я зову его по имени. Я разговариваю с ним, как с человеком — в отличие от вас или Юсупова. Если бы мне
