Криминальный попаданец - Владимир Исаевич Круковер
Хрущев нетвердой походкой дошел до стола и нажав кнопку сказал:
— Коменданта Кремля ко мне!
А прибывшему тот час коменданту дал задание:
— Моему другу (он указал на меня) выделить приличную квартиру, обставить (ко мне: ты какую мебель предпочитаешь?) и завести туда ящик моей горилки.
— Я старинную мебель предпочитаю, — ответил я на вопросительный взгляд коменданта, — а квартиру надобно рядом с парком каким-нибудь или лесом — с собакой гулять.
— А хочешь за городом, дачу хочешь? — Хрущев даже оживился.
Обретя власть он упивался возможности что-то дарить понравившимся ему людям. А я не мог не понравится — детдомовец, прошедший такую же школу жизни, как и он сам, бывший военный, милиционер, кандидат в КПСС. То есть истинно Советский Человек. Овчаренко Владимир ему всяко ближе, чем какой-то подозрительный Пастернак…
Приобрести или построить собственные хорошие дачи могли лишь люди, зарплата которых многократно превышала среднюю по стране: видные актеры, светила науки и медицины, высший генералитет, министры и их заместители. Но в сталинские времена те, кому полагался служебный загородный дом, обзаводиться собственной дачей не могли — это считалось грубейшим нарушением норм партийной этики и могло повлечь самые серьезные меры воздействия, вплоть до исключения из партии и изгнания с руководящих высот. Послабления начались вскоре после кончины отца всех народов. И когда-то в прошлом я читал в «Огоньке» письмо Хрущеву от солдат-строителей про то, как шло возведение генеральских и маршальских дач в подмосковном Архангельском. Сейчас, конечно, не помню дословно, что-то вроде:
«Просим извинить нас тов. Хрущев, что отрываем Вас от больших государственных дел. Но считаем, что, если мы будем молчать, это нанесет вред нашему движению вперед, строительству социализма в нашей стране. Дело в следующем:
Мы, солдаты — строители Архангельской строительной площадки при военном санатории „Архангельское“ Красногорского района Московской области, строим сейчас дачи маршалам Василевскому, Гречко, генерал-полковникам Желтову, Смирнову, Неделину и др. Всего предполагается строить в районе санатория „Архангельское“ около двух десятков дач. Кроме того, уже построены ранее дачи маршала Конева, Мерецкова, Тимошенко и др., около десяти дач. Дачи все большие, двухэтажные, каменные. Участки отведены большие, по 2–3 гектара земли. Они огорожены высокими заборами, за ними собаки-овчарки. Окружающее население — колхозники и рабочие говорят: вот раньше здесь была одна усадьба князя Юсупова, а сейчас сколько стало „юсупят“, советских помещиков.
На днях мы наблюдали такую картину: жена маршала Гречко приказала заменить стекла в дверях строящейся им дачи. Мы сняли двери с петель по распоряжению прораба и приготовились к замене стекол. Вставленные стекла были разноцветные, супруга маршала Гречко подошла к дверям и стала ногой выбивать эти разноцветные прекрасные стекла и все выбила. Кроме того, она дала нам сто рублей и приказала вскопать на усадьбе огромную площадь земли, и мы подчинились. На что это похоже. Мы — не рабы. Мы гуляем с девчонками и от прислуг министров слышим многое об их жадности, скопидомстве и издевательстве. Например, жена министра культуры т. Михайлова за два года сменила десятки прислуг, все ей никак не угодят…»
Но куда больше граждан СССР возмущало то, что личные дачи для маршалов и генералов строятся за государственный, а не за их собственный счет. Даже в Переделкино! Еще в 1935 году Иосиф Сталин подарил советским литераторам землю в Переделкино и разрешил строить за казенный счет дома. Сначала в поселке появились 24 дома, которые достались самым известным писателям и поэтам — Демьяну Бедному, Александру Фадееву, Леониду Леонову…
Все это как-то живо промелькнуло в памяти, ибо пресса в мое время тщательно исхитрялась замазать дерьмом все советское. И опять возникла амбивалентность между выбором — между милицией и криминалом. Уголовником я бы отлично вписался в эту, отравленную властью и вседозволенностью коммунистическую шайку.
Между ангелом и бесом
Темной ночью, темным лесом
Амбивалентно я хожу,
Ничего не нахожу…
Глава 30
Человек не может двигаться вперёд, если душу его разъедает боль воспоминаний.
М. Митчелл
В итоге из Кремля я вернулся в гостиницу, благо не с моего кармана её оплачивать. Вернулся я поддатый и с великолепным чувством брезгливости. Которое безуспешно пытался подавить, сравнивая Хрущева с бывшими и будущими правителями. Все как один — дрянные люди. Впрочем, в США не лучше. Что стоят хотя бы инфантильный мажор Трамп или угрюмый ипохондрик Баден! Но там хотя бы неугодных отстреливают!
Вспомнился параллельно еще один грех Хрущева. Он в 1956 году волевым решением ликвидировал артели — этот мощный сектор народного хозяйства вместе с приусадебными участками (которые, кстати, при Сталине были до 1 гектара).
Большинство работников государственных предприятий (а государственными тогда были почти все предприятия страны) получали стабильную, но всегда одинаковую зарплату. То, что независимость зарплаты от результатов труда — это плохо — понимали и тогда. Но реальных шагов по изменению ситуации не предпринимали.
Этого же стиля придерживался Андропов и его коллеги, а вот Косыгин хотел вернуть страну к кооперации, к индивидуальному труду, но не к спекуляции (а ведь этот термин, как и уголовная статья, исчезнут после перестройки и люди начнут зарабатывать ПЕРЕПРОДАВАЯ).
Совсем иная ситуация была в сталинские годы. Директоров предприятий не уговаривали, от них требовали по максимуму переводить всех, кого только возможно, на сдельщину. В годовых отчетах директора предприятий непременно указывали процент трудящихся, работающих по сдельной системе оплаты труда.
Некоторые высококвалифицированные рабочие первоуральского Новотрубного завода в годы Великой Отечественной войны зарабатывали в месяц до 2500 рублей. Для сравнения: зарплата директора Новотрубного завода, лауреата Сталинской премии Якова ОСАДЧЕГО составляла 3000 рублей.
Вы можете представить себе, чтобы сейчас слесарь 6-го разряда получал зарплату, сравнимую с зарплатой топ-менеджера промышленного гиганта (на тот момент Новотрубный завод был самым крупным трубным предприятием СССР)?
Вспоминается мощный производственный роман Галины Николаевой: «Битва в пути». Там молодой слесарь ввел в производственный процесс кокильное литье и с использованием этой рационализаторской новинки сделал за смену в десять раз больше деталей, которые до того вытачивал на станке. И ему вынуждены были оплачивать эту груду работы по старым — высоким расценкам. Правда, руководство завода быстро смекнуло и корректировало цены, уменьшив их как раз в десять раз.
Галина Николаева — врач, фронтовик, мужественная и талантливая женщина, незаслуженно забытая торопливыми потомками. Оба её романа экранизированы, а
